Гулящие люди

– Лишнее перекинем! Чел вам, что шло с сытного да хлебенного, а вот жалованное от царя…

– Бодем его в гузно! Чти же, что от царя…

– «А как послы отъехали на посольский двор и по указу царя послан к ним стольник со столом, а в столе отпускано: с сытного по две кружки вина тройного, три кружки на человека вина двойного, романеи по три кружки, ренского шесть кружек, малмазеи шесть кружек человеку. Меду вишневого ведро, меду малинового ведро, меду обарного…»

– К черту-у! Перекинь на пряженину…

– «Ковш вишен в патоке, ковш яблок наливу в патоке ж…»

– И не обожрутся беси-и?!

– «Да в бочках – четыре ведра вина боярского с зельи… пять ведр вина с махом[153 - С махом – с маком.], пять ведр меду патошного легкого, пять ведр пива…»

– Эй, немчин, перестань!

– Валяй дале! – кричали датошные люди, сорвав с голов железные шапки, стуча ими по бревнам костра.

– Это все с нашей шеи идет!

– Чти, черт их побери, брюхатых!

– «С кормового…»

– Дуй, чего еще дали им!

– «С кормового лебедь под скрыли, жаравль под шафранным взваром жаркой, две ряби окрашиваны под лимоны, куря рознимано по костям под огурцы…»

– В брюхе ноет, черт!

– «Куря жаркое, рознимано по костям под лимоны, тетерев окрашивай под сливы…»

– Издохнешь на месте, чуя такое…

– «Утя окрашивана под огурцы, косяк буженины… лоб свиной».

– Ужо дадим крошеной лоб боярской в каше!

– «Лоб свиной под чесноком, гусь, утка, порося жаркие… куря индейская под шафранным взваром… блюдо сандриков из ветчины, почки бараньи большие, жаркие… середка ветчины, часть реберная говядины жаркой… гусь, утка под гвоздишным взваром, ножка баранья в обертках…»

– В онучах, что ли?

– «Куря рафленое, куря бескостное, куря рожновое, гусь со пшеном да ягоды под взваром. Куря в ухе гвоздишной, куря в ухе шафранной, куря в лапше, куря во штях богатых, куря в ухе с сумачом…»

– Закинь, немчин! С досады кой еще и убьет тебя…

– Убить и надо, супостата государева!

Услыхал Иван Каменев как будто знакомый голос солдата Шмудилова.

– Бейте иных, кто вас морит на сухарях, а чужеземцев кормит до упаду!

– Так ведь то от великого государя!

– Откуда все собирают на корм царю?

– От нас-то верно… Только так из веку идет.

– Пусть из веку, только ваши руки в крови от работы, а бояре и боярские дети считают за бесчестье руки марать работой… Сказано в книгах: «В поте лица будешь есть хлеб!», а разве же бояре потом добывают хлеб?

– Палочьем замест пота!

– Кнутьем!

– Правежом!

– В ком сила царская? – спрошу я.

– В князьях, воеводах, наместниках!

– Лжете или не понимаете – в вас, мужики! Из вас, солдаты, без солдата и воевода едино что баба на печи! Куря во штях едят, а где берут?

– У нас на дворе!

– Правда, черной немчин!

«Солдаты, связать черного “по слову и делу государеву” и воеводе дать!» – Еще раз услыхал Иван Каменев из темноты двора хотя и измененный, но уже явно голос Шмудилова. От огня на голос в темноту крикнули:

– Ты дурак! Тронь-ка ево, он свойственник маёру-у!

– Маёр Дей, он те свяжет!

– Солдаты, я и четвертой доли не чел вам о кормах послам… сказывал неполно, что отпускано от царя… что дано дворянам при послах не чел, но к голоду и правежу вы привыкли – одного паситесь! День-два годя придут стрельцы имать и судить вас за кабаки и попов… будут искать среди вас заводчиков!

– Пущай придут! Стрельцов расшибем и пищали на них оборотим.

– Стрельцам на Коломне не быть!

– Берегись! Стойте меж себя дружно.

Иван Каменев встал с чурбана, где сидел, пошел в избу. В избе был Сенька, рейтар с ним тихо о чем-то говорил.

– Семен, двинься на край скамьи.

Сенька, уступив дорогу, передвинулся. Каменев сел. Рейтар тяжелой рукой взял перо, стал писать, норовя свой почерк приблизить к полууставу. Он ничего не слыхал и никуда, кроме бумаги, не глядел. Таисий – Иван Каменев – придвинулся к Сеньке, тихо сказал:

– Позовут солдата… встанет у креста. Надо убрать его – сыщик, иначе нам не быть!

– Понимаю…