Неизвестные союзники Сталина. 1940–1945 гг.

Придунайская Брестская крепость

Некоторые СМИ стран бывшего СССР уже рассматривали тему замалчиваемых до сих пор сражений и побед советских войск в годы Великой Отечественной войны. Замалчиваемых в основном потому, что, во-первых, ими руководили военачальники, оказавшиеся впоследствии в опале (например, Тимошенко, Тюленев). А во-вторых – ввиду того, что широкое освещение таких сражений и побед ставит под вопрос современную, можно сказать, официальную трактовку военных событий 1941–1945 гг.

В контексте тех «белых пятен» уместен более важный военно-политический вопрос: ПОЧЕМУ не были развиты стратегические успехи советских войск, например, на южно-молдавском, точнее – дунайско-прутском направлении 70 лет тому назад – в июне – июле 1941 г. В тот период была реальная возможность вывести из войны Румынию, основного германского союзника на Южном фронте и поставщика нефти в Германию. И, одновременно, – привлечь Болгарию на сторону СССР и антигитлеровской коалиции в целом. В свою очередь, такое развитие событий вполне могло вынудить Берлин приостановить агрессию против СССР. Но всего этого не произошло, а кто и почему фактически воспрепятствовал такому военно-политическому сценарию – еще предстоит изучить…

Системного изложения побед советских войск в дунайско-прутском регионе как нет, так и не было в советской и нынешней российской военной историографии. Если не учитывать карт военных действий и считаных статей в молдавских и одесских исторических журналах. Да и «лаконичных» экспозиций в исторических музеях Одесской области и Южной Молдавии. А в Музее истории Молдавской ССР и нынешней Молдавии, где в сентябре 2011 г. довелось побывать автору, вообще нет соответствующей экспозиции. Только в последние годы появилось более полное описание тех событий в Википедии. А именно: «…25 июня генерал Егоров Д.Г. возглавил операцию по десантированию на румынской территории. Уже к 26 июня в Румынии был захвачен плацдарм в районе дельты Дуная протяженностью в 76 километров. Румынские войска попытались ликвидировать прорыв, однако это им не удалось». А далее – короткое сообщение о негативном развитии ситуации без объяснения причин: «В итоге (в каком «итоге» и почему? – А.Ч.) советские войска покинули румынскую территорию (самостоятельно. – А.Ч.) в ходе общего отступления в июле».

Правда, там же указывается, что немецко-румынские войска захватили Кишинев только 16 июля, хотя от него до румынской границы – меньше 80 км. Для сравнения: Минск, который был примерно в 200 км от советско-германской границы, агрессоры захватили уже 28 июня…

В качестве преамбулы, – несколько сообщений Совинформбюро 23 июня: «…Румыния предоставила свою территорию полностью в распоряжение германских войск. С румынской территории совершаются не только налеты немецкой авиации на советские города и войска, но и выступления немецких и румынских войск, действующих совместно против советских войск. Неоднократные попытки румыно-немецких войск овладеть Черновцами и восточным берегом Прута кончились неудачей. Захвачены немецкие и румынские пленные».

24 июня: «…Южный фронт: Кораблями Дунайской военной флотилии высажен первый отряд Дунайского десанта в Румынии, на территории Румынии захвачены береговые батареи, нанесен значительный урон, занят плацдарм». Отметим, в этой связи, что только за 22–24 июня на юго-западе Молдавии – у впадения Прута в Дунай – было разгромлено до двух батальонов немецко-румынской пехоты.

Между тем, еще в начале апреля 1941 г., в связи с возможной военной помощью СССР Югославии, была резко усилена группировка советских войск на юге Советской Молдавии и в придунайском регионе Украинской ССР. Уже в тот период планировался комбинированный удар по Румынии с выходом на ее нефтяные регионы и на Бухарест, но в том случае, если югославская армия и британские войска на Балканах смогут сдержать натиск войск Германии, Италии, Румынии и Венгрии на югославской территории. И хотя Лондон решил «сдать» сначала Югославию, а потом и Грецию, крупная группировка советских войск в этом регионе продолжала «нависать» над Румынией. Причем эти войска были усилены после фашистской оккупации Югославии и Греции.

Погранвойска Молдавского пограничного округа (начальник – генерал-майор Никольский Н.Н.), 25-я стрелковая дивизия (командир – полковник Захарченко А.С.) 9-й армии Южного фронта и 25-й пограничный полк войск НКВД (командующий – майор Фадеев С.М.) вместе с Дунайской военной флотилией (командующий – контр-адмирал Абрамов Н.О.) приняли на себя основной удар немецко-румынских войск в приграничном с Румынией регионе Кагул – Болград, охватывающем юг Молдавии и Придунайскую Украину. И, подчеркнем, не только удерживали его до 20 июля 1941 г. включительно, но и смогли захватить ряд плацдармов в румынской части дельты Дуная. В тот же период основной черноморский район базирования германских войск – румынский черноморский порт Констанца – вместе со многими дунайским портами Румынии были парализованы успешными действиями Черноморского ВМФ СССР и советской военной авиации.

Еще из сводок Совинформбюро: «27 июня 1941 года на участке 2-й заставы, южнее Ганасени-Ноу (вблизи г. Кагул. – А.Ч.), через р. Прут переправилось две роты немцев, поддержанные артиллерийским и минометным огнем. Но 2-я застава Молдавского пограничного округа совместно с резервной заставой внезапным ударом с флангов и тыла уничтожила около 260 немецких и румынских солдат и офицеров и захватила в плен 27 солдат и офицеров противника… 28 июня 1941 года противник три раза ночью пытался форсировать р. Прут у Кагула. 17-я застава ружейно-пулеметным огнем отбросила до роты противника и воспрепятствовала переправам через р. Прут».

Только 25-м Кагульским полком НКВД за период боевых действий по обороне государственной границы на реке Прут было уничтожено 3047 и захвачено в плен 75 солдат и офицеров противника.

Кагул, расположенный на юго-западе Молдавии – у впадения Прута в Дунай, был оставлен в конце второй декады июля; расположенный в 55 км восточнее Болграда, что на юго-западе Одесской области Украины, – к концу 20 июля. Это регион мог бы стать плацдармом стратегического удара по Румынии с участием Дунайской военной флотилии и Черноморского ВМФ. Но этого, повторим, не случилось… Между тем еще 22 июня Политбюро ЦК ВКП(б) постановило создать Южный фронт. Формирование его управления поручалось штабу Московского военного округа и теперь уже командующему войсками этого округа генералу армии И.В. Тюленеву. На него же возлагалось командование новым фронтом. 24 июня управление нового фронта прибыло в Винницу, где по указанию Ставки развернуло свой командный пункт. Однако его размещение в этом районе – в полосе Юго-Западного фронта – затрудняло связь с войсками Южного фронта, куда более отдаленного от Винницы, чем Юго-Западный. На этот фактор не единожды обращали внимание Тюленев, Абрамов, Никольский, предлагая разместить командный пункт в Кишиневе, Тирасполе или Белгороде-Днестровском. Но их апелляции были отвергнуты Ставкой и Генштабом. Как вспоминал И.В. Тюленев, о существовании упомянутого пункта в Виннице его «заблаговременно не поставили в известность ни в Генштабе, ни в штабе Киевского военного округа». А узнал о нем Иван Владимирович от штаба инженерных войск фронта. Причем надежных средств связи здесь с войсками Южного фронта, Дунайской военной флотилии и погранвойсками, по данным Тюленева, не оказалось (см., например: http://www. rkka.ru/oper/yuzhfr/main.htm). Спрашивается – почему была выбрана Винница и почему там не оказалось должных средств связи с Южным фронтом?

Тем временем, советские дунайские порты до третьей декады июля фашистам захватить не удалось. А ранним утром 26 июня Дунайская военная флотилия начала операцию по захвату румынского дунайского порта Старая Килия. И уже к 8 ч. 28 мин. местного времени Старая Килия была взята. 720 вражеских солдат и офицеров сдались в плен, до 200 было убито, остальные в панике разбежались и их обстреливала советская военная авиация. Причем к исходу того же дня, в развитие этого успеха, были заняты соседние румынские районы – Пардина и остров Татару.

Одновременно на 21-й дальнебомбардировочный авиаполк И.В. Тюленевым была возложена задача нанести сильные удары по военно-промышленным центрам Румынии, особенно по ее нефтеносным районам, что севернее Бухареста. Особое внимание уделялось бомбардировке Плоешти (главного нефтедобывающего и нефтеперерабатывающего района Румынии) и румынского нефтяного порта Джурджу на Нижнем Дунае. На рассвете 26 июня 1941 г. – то есть одновременно с упомянутой операцией в дельте Дуная – 17 экипажей этого полка пересекли Черное море и разошлись у берегов Румынии группами на Бухарест, Констанцу и Плоешти. Экипажи старались незамеченными проникнуть к цели, зашли со стороны солнца и на приглушенных моторах снизились до 3000 метров. Серия бомб угодила в цели. Вскоре самолеты сбросили на те же цели вторую серию бомб. Удачно действовали в том налете два звена того же полка по нефтеносным районам Плоешти, а еще два звена в порту Констанца подожгли нефтяной склад. Ущерб был нанесен и нефтепорту Джурджу. Столь же успешными были налеты на тот же регион, а также на Джурджу и румынские порты в дельте Дуная 23 июня и 13 июля, причем эти налеты сопровождались обстрелами тех же портов и объектов Черноморским ВМФ СССР (см., например: Бочкарев П.П., Парыгин Н.И. Годы в огненном небе: авиация дальнего действия в Великой Отечественной войне. М.: Воениздат, 1991). Но неоднократные предложения штаба этой флотилии и командования Южного фронта развивать наступление, вместе с другими сухопутными частями и Черноморским ВМФ, на Констанцу, Плоешти и Бухарест были отвергнуты Ставкой и Генштабом…

Как свидетельствуют архивные документы, фашистский диктатор Румынии Йон Антонеску показывал на допросе осенью 1945 г., что Румыния летом 1941 г. ожидала наступления советских войск по дунайско-черноморскому направлению. И если бы это наступление произошло, румынско-немецкие войска в тот период вряд ли смогли бы удержать не только Бухарест, Констанцу, Плоешти, Джурджу, но и румынско-болгарскую границу. Но, по словам Антонеску, «по какой-то случайности это советское наступление не состоялось. Наоборот, по всему Южному фронту СССР выбрал оборонительную тактику…». То же отмечали представители румынского Генштаба в 1941–1942 гг.

Примечательно также, что румынские антифашистские партизаны в июле – августе 1941 г. активизировали свои действия именно в тех же районах Румынии, то есть в ожидании советского наступления (см., например: «Румынская народная республика», Бухарест (рус. яз.), 1956; Георгиу-Деж Г. В борьбе против фашизма. Бухарест – Москва, 1955; «Дунай – вчера, сегодня, завтра». Бухарест (рус. яз.), 1960; «Англия и СССР на Балканах: 1939–1945». Белград (рус. яз.), 1961).

Более того, при таком развитии событий Болгария вполне могла стать союзником СССР – по крайней мере, политическим. Во всяком случае, Болгария не только отказывалась направить свои войска на германско-советский фронт, но и сохраняла дипломатические отношения с СССР и его союзниками в военные годы. А в ответ на срочную просьбу румынского Генштаба в конце июня – усилить болгарские войска на Черноморском побережье Болгарии и срочно подготовить план совместных операций в дунайско-черноморском регионе Болгарии и Румынии в случае советского наступления, болгарское министерство обороны ответило фактическим отказом. Поскольку «Болгария не располагает возможностями для реализации военных мероприятий, предложенных румынской стороной…».

При таком раскладе советским войскам де-факто открывался путь к болгарским портам – черноморским (Варна и Бургас) и дунайским, что позволило бы и с юга, то есть из Болгарского дунайско-черноморского региона, ударить по германско-румынским войскам. Что, в свою очередь, вполне могло бы вывести Румынию из войны.

Причем в Софии, похоже, ожидали ситуации, в которой Болгария могла бы если не стать союзником СССР, то выйти из германского блока.

Как отмечает П.А. Судоплатов («Спецоперации. Лубянка и Кремль, 1930—1950-е годы». М.: «ЛитРес», 2009), посол Болгарии в Москве в военные годы Иван Стаменов «симпатизировал Советскому Союзу». Он, по данным Судоплатова, «был убежден в необходимости прочного союза между Болгарией и СССР, рассматривая этот союз как единственную гарантию защиты болгарских интересов на Балканах и в Европе в целом».

Болгарский МИД, естественно, не мог не знать о такой позиции Стаменова, и, скорее всего, болгарские власти его намеренно сохраняли на этом посту в годы войны. А почва для советско-болгарского альянса была создана еще осенью 1940 г., когда именно под давлением СССР Румыния вернула Болгарии в сентябре 1940 г. почти всю Добруджу – нынешний северо-восток Болгарии, отторгнутую у нее Бухарестом в 1919 г. Этот фактор не мог не влиять на позицию Болгарии в отношении СССР и Румынии в годы войны.

О том, что болгарские войска не стали бы воевать с войсками СССР, говорил и Георгий Димитров. Что, собственно, и произошло 7 сентября 1944 г., когда советские войска вышли к границам Болгарии и высадили десанты в ее портах. Уже 8 сентября Болгария капитулировала перед всеми странами антифашистской коалиции!

Но все эти возможности и в Болгарии были упущены летом 1941 г.

Иранский мост Победы

В результате тех событий Иран стал военным, политическим и экономическим союзником СССР и всей антифашистской коалиции. Это, в свою очередь, не позволило Турции вступить в войну с СССР на стороне Германии и дало возможность Советскому Союзу создать единственно безопасный коридор для союзнических поставок. В целом по «Трансперсидскому коридору» в СССР было доставлено около трети всех грузов в рамках программы ленд-лиза.

25 августа 1941 г. в соответствии с 5-й и 6-й статьями бессрочного советско-иранского договора «О дружественных отношениях» от 26 февраля 1921 г., предусматривающими сотрудничество в военной сфере в случае угрозы безопасности одной из стран-подписантов, советские войска были введены в Северный, Северо-Западный и Северо-Восточный Иран. А также в его столицу – Тегеран. 31 августа операция была завершена. Советские войска разместились почти на всем протяжении ирано-турецкой границы.

Операция осуществлялась в рамках плана «Согласие» – о совместном вводе в Иран войск СССР и Великобритании, в том числе для защиты его транспортных артерий и нефтегазовых месторождений: Иран уже к тому времени занимал одно из первых мест в мире по добыче нефти и газа. Свою часть операции на юге и юго-западе Ирана, начатую 27 августа, британцы завершили к 1 сентября. Тем самым были пресечены замыслы Германии по использованию иранской территории для нанесения ударов по СССР и Великобритании.

Советской частью операции «Согласие» руководили командующий Закавказским фронтом генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, начальник штаба фронта генерал-майор Ф.И. Толбухин и командующий Каспийской военной флотилией контр-адмирал Ф.С. Седельников. На первых порах, 25–27 августа, иранские войска пытались оказывать некоторое сопротивление частям Красной армии, так как тогдашнее прогерманское руководство Ирана во главе с шахиншахом Реза отказалось ввести в действие упомянутые статьи советско-иранского договора. С советской стороны погибло и пропало без вести 60 солдат и офицеров, около 1000 было ранено, сбито 3 бомбардировщика. Погибли и пропали без вести около 800 иранских солдат и офицеров, до 7000 попало в плен, потоплены 2 канонерские лодки. Бои были кратковременные, в основном вблизи ирано-советской границы. Иранские военнопленные в сентябре – ноябре 1941 г. были освобождены и переданы Ирану (см., например: «СССР и Иран в годы войны». Баку, 1946).

Но до этого, в июне – августе существовала реальная угроза превращения Ирана в прогерманский плацдарм. С иранской территории резко участились не только «случайные» обстрелы территории СССР, но и нарушения ирано-советской границы, осуществлялись переброски в Закавказье и Среднюю Азию диверсантов и националистических агентов, в том числе германских и турецких. Вдобавок ко всему, осенью 1940 г. с помощью Германии началась реализация программы перевооружения всех родов иранских войск. А в более отдаленной перспективе не исключалось совместное вторжение войск Турции и Ирана в Среднюю Азию и Закавказье. Например, с весны 1941 г. начались регулярные консультации Генштабов Ирана и Турции с участием германских и итальянских военных советников.

Как отмечено в мемуарах генерала армии С.М. Штеменко («Генеральный штаб в годы войны». М.: Воениздат, 1969), «…В 1941–1943 годах никто не мог поручиться, что Турция не вступит на стороне Германии в войну с СССР. В том числе, путем вторжения в Западный Иран, где были советские войска. На границе с советским Закавказьем сосредоточились до 28 турецких дивизий, оснащенных в основном германским оружием.

Когда в 1942 г. стало очевидно, что немецко-фашистские войска обязательно будут пробиваться на юг вдоль Каспийского побережья и через Кавказский хребет, перед нами очень остро встал новый неотвратимый вопрос: не поддержат ли их турецкие сторонники.

Если в Иране все обстояло теперь относительно благополучно, то с Турцией было иначе. Если вторжение Турции пойдет через Иран на Баку, на ирано-турецкой границе стоял советский кавалерийский корпус, усиленный стрелковой дивизией и танковой бригадой…».

По данным бывшего предсовнаркома Армянской ССР Арама Пирузяна («Размышления о пройденном пути». Ереван: Айастан, 1988), «…3 июля 1941 г. в Москву срочно вызвали руководителей закавказских компартий – Г. Арутюнова, М.-Д. Багирова и К. Чарквиани. В беседе с ними Сталин подчеркнул, что “…Закавказье может со дня на день стать ареной боев, и главная задача агрессоров здесь – блокировать или захватить транзитный путь Иран – Азербайджан – Армения – Грузия. И одновременно захватить или парализовать нефтепромышленность Азербайджана… Имеются данные, что в Турцию и Иран быстро растут поставки германского оружия, там активно работают германские советники и агенты. Турция пропускает германские и итальянские подводные лодки через Босфор в Черное море. Наблюдается концентрация турецких войск на границе с СССР, то же ожидается на наших границах с Ираном… Считаю, что Баку и Нахичеванский край надо удержать любой ценой…”».

Было решено оперативно организовать базу приема военных грузов от союзников в советской пограничной Джульфе (Нахичеванская АССР, Азербайджан). Работа велась слаженно в любое время, и даже в 1942 г., когда почти весь Северный Кавказ был оккупирован, а Закавказье оказалось в сухопутном отношении отрезанным от страны.

Союзные грузы прибывали в Персидский залив. Сборка грузовиков производилась в иранских Хорремшехре, Бендершахпуре, Андимеште и в иракской Басре. Затем эти грузовые машины загружались боеприпасами, продовольствием, горюче-смазочными материалами, запчастями, другими товарами и отправлялись в СССР через Тегеран – Тебриз – иранскую Джульфу. А оттуда автоколонны шли через реку Аракс в советскую Джульфу.

Грузы в СССР направлялись также вдоль иранского побережья Каспия в Астару, Ленкорань (Азербайджанская ССР), Гасан-Кули, Челекен и Красноводск (Туркменская ССР). Поставки через Иран осуществлялись и по параллельному железнодорожному маршруту Хорремшехр – Тегеран – Тебриз – Джульфа. В частности, 60 % от общего числа автомобилей из США, Канады и Великобритании прошли именно по «Трансперсидскому коридору».

Таким образом, с осени 1941 г. Иран, который с завершением операции «Согласие» возглавил шахиншах Мохаммед Реза Пехлеви, фактически стал одним из главных транзитных «мостов» между СССР и его западными союзниками. Вдобавок, через Иран (и частично через Ирак) СССР торговал с Ираком, Швецией, ЮАР, Египтом, Либерией, Йеменом, странами Латинской Америки. Причем с осени 1943 г. объемы этих «трансиранских» взаимопоставок наращивались.

Важнейшую роль для укрепления всего региона и, в частности, для воздействия на политику Турции сыграл также советско-британско-иранский договор «О союзе» от 29 января 1942 г. По его условиям, Москва и Лондон обязались уважать территориальную целостность, суверенитет, политическую независимость Ирана и «…защищать Иран всеми имеющимися в их распоряжении средствами против всякой агрессии со стороны Германии или любой другой державы». Для выполнения этих масштабных задач союзным государствам предоставлялось право содержать на иранской территории сухопутные, морские, воздушные силы «в таком количестве, в каком они считают необходимым». Сроки эвакуации военных сил были определены на специальных переговорах. СССР, как и намечалось, вывел свои войска из Ирана к весне 1947 г., британцы же, в большинстве своем, оставались там до 1949 г. и даже 1950 г.

17 января 1943 г. войну Германии и ее союзникам объявил Ирак. Иран – несколько позднее, 9 сентября 1943 г., – накануне Тегеранской конференции с участием И.В. Сталина, Ф.Д. Рузвельта и У. Черчилля (ноябрь 1943 г.). Соответственно, на ирано-турецкой границе появилась крупная группировка иранских войск, оснащенная в основном советским и британским оружием. Эти обстоятельства еще больше укрепили позиции антифашистской коалиции, особенно СССР, в каспийско-закавказском регионе и в целом на Ближнем Востоке. Турецкие СМИ в тот период с сожалением отмечали, что решение Тегерана объявить войну германскому блоку требует пересмотра политики Анкары в отношении СССР.

Не менее важно и то, что в сентябре 1941-го – декабре 1943 г. в Иране была уничтожена, при решающей роли советской разведки, германская и турецкая агентура. Согласно документам, в ходе пребывания в Тегеране (27 ноября – 3 декабря 1943 г.) Сталин принял резидента военной разведки СССР полковника Б.Г. Разина. Вот что «Жорес» (Разин), согласно архивным документам, доложил об этой беседе в Центр 2 декабря 1943 г.: «2 декабря в 10.00 по тегеранскому времени я был принят Маршалом Советского Союза тов. Сталиным.

Тов. Сталин подробно интересовался общим состоянием иранской армии, рассказал о посещении им Шахиншаха и о мероприятиях по организации в Иране танковой и авиационной школ с нашей материальной частью и инструкторами.

Мною было доложено о состоянии иранской армии и иранском генералитете, какое количество генералов имеет русскую школу, а также о влиянии англичан на руководство иранской армии.

Тов. Сталин внимательно все выслушал и дал такие указания: “Шах и его ближайшие помощники запуганы английским влиянием, но придерживаются нашей ориентации; что нужно поддерживать, поощрять их намерения и подтверждать их нашей работой…”. Тов. Сталин предполагает дать иранцам около 20 военных самолетов и столько же танков, что нам нужно подбирать иранские кадры, которые бы мы готовили сами. Когда же я выходил из кабинета, Маршал вернул меня и отчеканил: “Внимательно смотрите за обстановкой и помогайте иранцам…”».

Тем временем, в беседе со Сталиным и Молотовым в Тегеране 1 декабря 1943 г. шахиншах выразил глубокую благодарность за помощь и поддержку, которые оказывает СССР Ирану, в том числе, для более надежной защиты от Германии и ее сателлитов. По словам шахиншаха, его «искренне поражают незыблемость, экономическая мощь советского тыла, сплоченность всех советских народов вокруг руководства государства». По мнению шахиншаха, «эти факторы позволяют понять роль приграничных с Ираном республик СССР в оборонной экономике СССР и в надежной работе “моста победы” – трансиранского коридора союзнических поставок в СССР…». Кроме того, Мохаммед Реза отметил, что советско-британско-иранский договор и схожие факторы сотрудничества «существенно повысили международный авторитет Ирана».

Что касается иранского населения, то оно искренне приветствовало советско-иранский союз и оказывало посильную помощь СССР. По воспоминаниям А.З. Розенфельд, в 1943–1945 гг. референта-переводчицы отдела прессы Посольства СССР в Иране, «…в иранской прессе военных лет Иран называли “Пол-е пирузи” – “Мост победы”… Во время войны патриотически настроенные эмигранты из СССР и местные жители, в том числе азербайджанцы и армяне, приносили в советское посольство различные, иногда довольно значительные, суммы денег. Были созданы добровольные фонды для борьбы с немецким фашизмом, а также помощи Красной армии. “Из Ирана в фонд Красной армии только на создание танковой колонны поступило 966 398 риалов” (см.: “Правда”. М., 21.11.1974 г.). Был организован сбор теплых вещей для советских детей и для красноармейцев. В годы войны появились первые легальные переводы советских писателей на фарси. Рахматуллахи в предисловии к своему переводу рассказа Максима Горького “Сторож” отметил: “…мы получали докторов литературы, но не имели никаких сведений о жизни, культуре и литературе соседнего народа. Удивительно то, что недавно в России широко отметили юбилей выдающегося азербайджанского писателя и философа Низами Гянджеви (в 1941 г. – А.Ч.), а у нас только в газетах упомянули об этом событии”.

Вскоре после ввода советских войск в Иране начались гастроли советских художественных коллективов. Например, дважды, в 1941 и 1944 гг., там гастролировали Бакинский государственный театр оперы и балеты и Азербайджанская филармония. Концерты советских артистов всегда шли с аншлагом.

С большим успехом проходили также концерты Таджикистанского театра оперы и балета и Таджикистанской филармонии, включая ее ансамбль народных инструментов. Причем в их репертуаре были русские, персидские, азербайджанские, армянские народные песни и танцы. Всего в Иране артисты Таджикской ССР дали 78 концертов.

В военные годы в Иране выступали с сольными концертами выдающиеся советские артисты, в том числе, Бюль-Бюль Мамедов (отец посла Азербайджана в России музыканта Полада Бюль-Бюль-оглы. – А.Ч.) и Рашид Бейбутов из Азербайджана. А среди советских художественных фильмов, с постоянным успехом демонстрировавшихся в Тегеране, был, к примеру, и “Аршин мал алан”. Все советские коллективы и артисты приезжали в Иран в основном через Азербайджанскую ССР…».

И еще важная деталь из того иранского прошлого. Наряду с советскими военными специалистами в годы войны на территории Ирана, прежде всего на иранском севере, работали и советские геологи. По итогам проведенной разведки, осенью 1943-го они доложили в Москву о перспективности нефтяных месторождений в североиранских Горгане, Мазандаране и Гиляне, которые стыковались с нефтяными «полосами» Азербайджанской и Туркменской ССР.

При этом советские геологи отмечали, что промышленная разработка североиранских нефтяных запасов потребует больших капиталовложений. Отметим, что ныне эти ресурсы осваиваются в Иране на основе именно тех советских исследований.