Грех извне

За кромкой болот их поджидали враги. Лишь незнание местности не позволило им преследовать отступивший отряд Лагора. Те люди могли и не знать о существовании деревеньки посреди топи. И они сочли, что всадник погиб.

Староста проводил воинов до границы топи. Наконец-то конь Лагора, носящий гордое имя – Высокомерный, ступил на твердую почву. От радости он заржал, чем мог бы выдать отряд, окажись враги поблизости.

Вышли с топей они с южной стороны, чуть дальше от тракта, что вел к замку владетеля. Выбор не показался старосте странным, он вообще не рассуждал, а только подчинялся воле конного воина.

Враги остались на западе. Лагор мог предположить, что они предпримут. И этим следовало воспользоваться.

Наградив старосту своим благословением и парой медяков, Лагор отослал его прочь. Когда рогоз скрыл тропу и самого человека, всадник приказал разбить лагерь возле ивняка. После пустоты топей, под хмурым взором корявых деревьев, окрестные леса выглядели живыми и нарядными.

Мальцы, взятые с собой, наверняка такой радости не видали.

Лагор указал на холм, окруженный деревьями. Там разбили лагерь. Огонь не разводили. Тройка воинов, выбранная всадником, отправилась на разведку и поиск воды. Болотную воду они старались не пить, ждали, пока покинут чуждую местность.

После ночи возлияний во славу Хранителя, подобная стойкость поразительна. Глотки воинов напоминали летний лес. Болотные духи только насмехались над людьми, испытывая их терпение журчанием ручьев, хлюпаньем земли.

Мальчиков согнали в центр лагеря, чтобы не разбежались. А так же это защищало от хищников.

Среди рекрутов начали раздаваться робкие сигналы. Попытки оплакать свою участь, приспособиться к новым условиям. Ребят заткнули, раздав им сухари. Не самую лучшую часть припасов, уже поеденную червями. Но это угощение пришлось им по вкусу.

– И хлеба не едали на своих болотах, – прокомментировал возрастной воин товарищу.

Мужи приглядывались к рекрутам, выбирая из них толковых. Либо просто приглянувшихся. Причины различны, но без покровителей эти ребята все равно не выжили бы.

В лагере ничего не происходило, воины бездельничали, затем хватали копья и расходились в стороны. Рекрутированные не понимали причины их действий, хотя со временем начали замечать систему.

Их не пытались учить, объяснять происходящее. Казалось, они никому не нужны и вольны идти в любую сторону. Могут вернуться домой, наплести родичам ерунду, оправдывающую их греховный поступок.

Никто так не поступил. Ведь свобода – иллюзорна.

Воины расслаблены и не замечают рекрутов, потому что знают, как сильно их сковал страх.

Уже стемнело, когда вернулись разведчики. Даже без брони они выглядели внушительно. Невероятно, что им удавалось двигаться почти бесшумно при своих-то габаритах. Выполнив задачу, они не забыли о другом важном деле – в лагерь принесли воды, взятой из чистого с виду ручья. Его духи еще не успели сдружиться с болотными.

Для начала воины утолили жажду, смешав воду с остатками браги. Почти все запасы они осушили за время постоя, но не напивались допьяна.

Лагор выслушал доклад. За ними наблюдали рекруты, понимая, что вскоре придется сняться с лагеря. Словно впервые заметив ребят, всадник направился к ним. В это время воины собирали вещи, проверяли снаряжение. Весь лагерь охватило возбуждение. И только десяток рекрутов не понимал, что происходит. Ребята видели мельтешащие вокруг тени, слышали звон кольчужных колец, шелестящее облизывание оселка.

– Ну, что, детишки? – заговорил всадник.

Он возвышался над сбившимися в кучу рекрутами, словно гора над долиной. И выглядел точно таким же неприступным, непоколебимым.

– Пришел ваш черед. Сейчас вы принесете клятву верности мне, моему воинству и лично владетелю. С этого времени вы станете воинами. Не такими, как мои парни. До этого вам далеко. Зато землемесами вы перестанете быть. Понятно?

Ответа он едва добился.

– Ладно. Сойдет. Вас пора вооружить. Ведь воин – не воин без оружия.

Мановение руки. Один из бородачей вывалил на землю перед рекрутами десяток ножей. Заходящее солнце уныло взглянуло на кучу ржавого железа, не нашло достойного для себя предмета и укатилось прочь. Ночь скрыла изъяны.

Вспомогательное оружие, скорее годное для обустройства лагеря, чем для сражения. Лучшего Лагор не мог выделить бестолковым ребятишкам.

– Хватайте, чего уставились. Вы не воины, а овцы какие-то!

Из группки вытолкнули первого, кто подхватил нож. За ним последовали остальные.

Лагор подумал, что среди этих недоносков смельчаков не сыщется. Это не слишком его заботило. Кто уцелеет, сам пусть учится воинскому ремеслу. Никто на них время не стал бы тратить.

Дети расхватали ножи, держали их умело, хотя и со страхом. В их прошлой жизни они пользовались такими же – заточенными с одной стороны, широкий обух, упор под палец и крупная рукоять. Детские пальцы едва могли обхватить огромные рукояти. Эти ножи в их ручонках напоминали мечи, а сами рекруты – пародию на воинство.

– Теперь пришла пора обновить клятвы, – вновь Лагор махнул рукой.

Его подчиненный вынул из мешка небольшую чашу, направился с ней к рекрутам. Приближение бородатого воина, похожего на хмурую тучу, лишило рекрутов остатков смелости. Тем проще. Не будут спорить.

– Надрезайте палец, капля крови в чашу, называете свое имя. И не сачковать! Борд проследит за этим! Кто осмелится нарушить святость ритуала, лишится жизни.

Обыденным тоном такие ужасные слова. И если в устах священника предупреждение звучало скорее как рекомендация, Лагор не разбрасывался угрозами просто так. А тут еще черные глаза воина, названного Бордом, впивались в каждого паренька по очереди.

Пришлось исполнять указание. Выданным ножом надрезает палец, капля, две крови в чашу, а ее передает следующему. Пока чаша дошла до десятого, у первого уже остановилась кровь.

Борд из своих запасов капнул в чашу священного вина. И передал ее рекрутам. Вновь чаша пошла по рукам, ребятишки отпивали, называли имена. Борд следил за каждым, словно мечтал найти того, кому можно проломить череп.

На священнодействие это мало походило. Лагор ничего не произнес, не обратился с напутствием к ребятишкам. Смотрел, словно скучая, пока ритуал не закончится.

Остатки священной жидкости всадник вылил на свой меч, тем закрепляя клятву рекрутов.

– Ваши жизни принадлежат мне, – сказал он, отворачиваясь. – А Борд станет вашей нянькой.

Воин заранее знал об уготованной участи, но все равно недовольно фыркнул. Силы его легких хватило, чтобы из ноздрей полетели совсем не священные жидкости.

– За мной! – выплюнул он.

Ребята подчинились, ожидая, что им снова взвалят на плечи поклажу и отправят в долгий путь.

Все оказалось не так. Лагерь свернули, а вещи и припасы стащили к ближайшему дереву. Закидали ветками и опавшей листвой. Еще живые куры пытались выразить недовольство, пытаясь разорвать путы и освободив клювы.

Схрон пометили, сломав несколько ветвей. Опытный человек заметил бы этот знак. Воины из отряда Лагора не собирались надолго оставлять припасы.

Борд и его маленький отряд направились на запад, за ними следовал десяток воинов чуть в отдалении. Сам Лагор, взгромоздившись на коня, ушел севернее, словно намереваясь вернуться в болота. С собой он увел оставшихся воинов, на прощание оглашая окрестности влажным кашлем.

– Ему сигнальной трубы не надо, – ворчал Борд, ни к кому конкретно не обращаясь.

Затем он перевел взгляд на свой «отряд». Увиденное его не радовало. Ткнув в ближайшего ублюдка пальцем, он назначил его главой рекрутов. Для всякого руководителя важно умение делегировать собственные полномочия. И хоть Борд не знаком со стратегемами, эту максиму он понимал на глубинном уровне. А так же не хотел возиться с недорослями сверх необходимого.

Они шли вдоль кромки болот на запад, пока окончательно не стемнело. Под серебристым светом луны, их провожали белесо-черные ивовые листочки. Вздохи болотных духов оплакивали судьбу отряда. Капель сопровождала каждый шаг маленького отряда.

Не обученные навыкам ведения войны ребята шли нестройно, медленно. Они выросли на болотах, умели передвигаться тихо, чтобы не вспугнуть примеченную дичь. Ребятишки двигались тихо, и все же создавали много шума. Мешали эти огромные ножи, которые ни заткнуть за пояс, ни убрать в поклажу.

Дети запинались о сучья. Тихонько ругались, всхлипывали. Убрать оружие они боялись, ведь Борд шел следом, ворчал. Посмей только кто выбросить оружие или попытайся убежать. Воину не помеха мрак ночи. Его глаза давно сдружились с лунным светом. Зоркость его приобретена огромным опытом и тайными знаниями, что недоступны рекрутам.