Грех извне

Выбор места обусловлен не только его защищенностью. На вершине холма дул сильный ветер. Наконец-то воины вздохнули с облегчением.

Спешившийся Лагор поднялся по пологой стороне холма. Штурмовать крутую стену он бы не смог. Пусть его воины понимали, в чем дело, но их помощь не требовалась. Лагор оставил коня пастись на вершине холма, а чтобы не ушел, вбил в землю колышек, к которому примотал узду.

– Лагерь! Отдых! – скомандовал он.

Воины и так занимались организацией бивуака. Без вопросов они разделились: трое за хворостом, двое копали яму для огня, Борд со своим рекрутом раскладывали припасы.

На охоту никто не отправился. В окрестностях могла водиться дичь. Не только двуногая. Вот только сил охотиться за ней не сыскалось. Решили довольствоваться кашей на сале.

Еще до захода устроили костер, огни которого опаляли ветви деревьев. На людей сыпалась листва, ольховые шишки. Костер гудел так, что заглушал шум ветра. Даже вкопанный в землю, он все равно поднимался высоко, бросая алые взгляды на собравшихся людей. У некоторых волосы на лицах подпалились.

Борд бросил рекрутенку доску и нож, сточенный до размеров шила.

– Руби сало, потом в котелок, – он поставил плоскую жестянку.

Жизнь ее побила основательно. Старое железо держалось за счет большого слоя сажи. Из жерла котелка несло прогорклым жиром.

Парень вооружился ножом, принялся терзать длинный, в его руку шмат сала с брюшины. Местами там еще встречались сухожилия, обломки костей. Приходилось обходить их.

Борд занялся зерном. Остатками воды, что имелась у отряда, он замочил зерно и промывал его. Погружал черные от копоти и грязи пальцы в большую миску, мял и разминал зерна. Так они быстрее напитаются влагой, а значит скорее приготовятся.

Украдкой воин поглядывал на паренька.

Не тощий, но мелкий. Голова слишком большая – это ясно, паренек еще растет. Шея крупная, словно башка срослась с плечами. Его черные волосы на месте, и без колтунов, что хороший знак. На коже явных следов не видать. Ладони не по годам широкие. Если доживет, такой пятерней можно тяжелый клевец держать.

Но мелкий, как все эти болотники. Похоже, их бабенки знаются с болотными духами. Вот приплод такой корявенький. Хотя в бою – размер это обоюдоострый меч. Если научится, то хрен по нему попадут. У большого преимущество, как рубанет, так надвое располовинит. Зато мишень прекрасная.

Опять же брони надо меньше, дешевле стоит.

Мелкий. Это правда.

Зато ножом парень орудовал умело. Не в первый раз нарезает скользкий кусок сала. Скользкий уже не от жира, а от налета. Запах у шмата не самый приятный, но воинам выбирать не из чего. Это лучше, чем жрать падаль.

– Рубани кусок этот, – Борд указал на часть, где осталось сухожилие.

Паренек исполнил приказ. Повинуясь жесту, передал воину этот кусок. Не жуя, Борд поглотил его и тут же начал зыркать по сторонам. Даже с него спросят за взятое без разрешения.

– И молчок, понял?

Воин вооружился ложкой. Потряс ею. В его руках деревяшка походила больше на колотушку, которой выбивают зерно. Паренек знал, насколько опасны цепы в умелых руках. Счел за лучшее кивнуть и отвернуться.

Не дожидаясь приказа, он перетащил котелок к огню. Сало зашкворчало, из черного котла поднимался дымок. Паренек некоторое время стоял на коленях перед теплым, даже жарким пламенем. Пока Борд не прикрикнул на него:

– Ну чего уставился, хоть помешивай!

Кинул ему ту самую ложку.

Паренек тут же принялся шоркать ложкой в котле. Раздавался глухой стук, потревоженное сало ворчало. А Борд усмехнулся.

Не только мелкий, крепкий, но и не глупый. Рекруту придется жрать последним. А поди дождись каши после этих оглоедов. Потом еще паренька отправят счищать грязь с посуды – песком.

Отойдя в сторонку, рекрут сколупнет со стенок пригоревшее сало. Оближет ложку с прижаринками.

Борд промолчал, ведь и сам неспроста вызвался нести поклажу с едой. Достойная смена растет. Воин передал пареньку миску с кашей, предварительно бахнув туда соли.

– Как звать-то? – спросил он.

Паренек перелил месиво в котелок и принялся помешивать. Да делал это так, чтобы ложка не доставала до дна. Еще и не сдвигал посудину, оставил ее на самом жаре.

Борд усмехнулся, ничего не сказал.

Хитрость недостойная, но тем выживаем.

– Назгал, сын…

– Уже ничей сын, – перебил его Борд. – Просто Назгал.

Голос у паренька скрипучий, словно он давно болел. Зная какая жизнь на болотах, Борд не удивился бы, начни паренек харкать кровью. Не благородная хворь, как у Лагора, а просто болотный дух, поселившийся в легких.

Это только кажущаяся слабость. Хрипотца, а затем и кашель останутся с пареньком до конца жизни. Он переживет и тварь внутри себя, и доброго начальника Лагора.

– Значит, Назгал.

Перемены, казалось, парня не удивили.

– Меня ты знаешь, нашего начальника тоже.

Кивок в ответ.

По очереди Борд назвал каждого воина, что находились поблизости. Хотя глубоко в душе он считал затею бесполезной. Кто из этих выживет. Да и выживет ли сам Назгал?

Дожидаться готовности каши не стали. Воины вырвали котелок из лап огня и принялись наполнять миски. Борд растолкал товарищей и наполнил свою посудину. Использовал ту, где размачивал зерно. Смог взять больше остальных. Небольшая хитрость, но куда без этого.

Лагор от ужина отказался. Расположился чуть поодаль от воинов, разложив на видавшем виды платке снедь. С расстояния в три шага чувствовался запах немытой промежности. Съел Лагор не так много, после каждого кусочка покашливал, явно давясь сыром. Больше налегал на содержимое фляги. Жажда донимала сильнее, чем голод.

Насытившиеся воины отвалились от котелка, подзатыльником направив рекрута отмывать его. Точнее, счищать грязь со стенок. Чем Назгал и занялся, спустившись по склону холма, найдя место с обнаженным песком.

Пехотинцы засыпали с чувством, что еще один день удалось урвать. Хранитель не забыл о них, защитил от жалящих дротиков, голодной стали и миазматических испарений с болот. Лагор не спал. Только дремал, тревожимый ударами кашля. Изнутри словно что-то рвалось.

А Борд задремывал, думая, что судьба все же благосклонна к отряду. Найти неплохого рекрута в такой глуши – благословение Хранителя. Не имея детей и желания их заводить, Борд все же понимал, что часть его наследия сохранится.

Не такими высокопарными мыслями он себя развлекал, но смысл тот же. Засыпая, воин поглядывал на паренька, что свернулся поблизости. Бросил ему трофейный плащ. Теперь он часть отряда, так пусть обзаведется первой экипировкой.

Небольшое копье, нож и плащ – многие начинали с меньшего.

Глава 3

Совершив возлияние в честь Хранителя, начальник отряда убрал чашу и взгромоздился на коня. Не потеряй он в весе, не смог бы закинуть свои кости на спину животного. Некоторые его воины подумали, что же будет с начальником, если конь вдруг взбрыкнет.