Вектор развития (о мировом движении)

Большие культурные силы для идейного и художественного оформления русофобии, как идеологического течения, начали свой ход с возникновением первой войны России с Европой, получившей название Ливонской (1558–1583 гг.). Эта война обозначила для западного человека восточные пределы Европы. Она кончалась за рекой Нарвой «Псковским озером». Русских представляли дьявольской силой, наползающей с Востока. Утверждалось, что русские – это и есть тот самый легендарный библейский народ МОСОХ, с нашествием которого связывали предсказание о конце света. Даже утверждалось, что МОСОХ или москвитянин означает, что этот человек ведет странный образ жизни… На Западе широко распространено высказывание Оленария: «Наблюдая дух, нравы и образ жизни русских, вы непременно причислите их к «варварам». Он осуждал русских за недостаток хороших манер, за то, что эти люди громко ругаются и пускают ветры», «за плотскую похоть и прелюбодеяния», «за отвратительную развращенность, которую мы именуем «содомией», совершаемую даже с лошадьми». Он также предупреждал будущих инвесторов, что русские «годятся только для рабства», и их надо гнать на работу только плетьми и дубинами. «Некоторые иностранцы русских считают ворами, убийцами, грабителями. Воспроизводя эти определения, невольно переносишься в сегодняшний день, сравниваешь их с современной пропагандой, особенно по телевидению, через периодическую печать (газеты и журналы), закрадывается настороженность, что кто-то хочет сделать русский народ именно таким мифическим, каким вывели его Оленарий и другие западники, ненавидящие Россию и русских.

Среди «доморощенных просветителей» есть и такие, которые поддерживают мнение Запада, стоят на его позициях. Так в свое время писал И. Бунин: «От дикости в народе осталось много дряни, злобности, зависти, жадности. Хозяйство мужицкое вести как следует не умеют. Бабы всю жизнь пекут плохой хлеб, бегут смотреть на драку или на пожар и сожалеют, если скоро кончились. По праздникам и на ярмарках в бессмысленных кулачных боях забивают насмерть. Дикий азарт. На бога надеются и ленятся. Нет потребности улучшать свою жизнь. Кое-как живут в дикарской беспечности. Как чуть боженька не уродил хлеб – голод».

А вот еще одно мнение нашего соотечественника. Академик Веселовский писал в дневнике: «Еще в 1904–1906 годах я удивлялся, как и на чем держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь мои предсказания более чем оправдались, но мнение о народе не изменилось, т. е. не ухудшилось. Быдло осталось быдлом…» «Годами, мало-помалу у меня складывалось убеждение, – писал он, – что русские не только культурно отсталая нация, но низшая раса. Повседневное наблюдение постоянно приводило к выводу, что иностранцы и русские смешанного происхождения даровитее, культурнее и значительно выше, как материал для культуры».

Вспомним оценки русской нации еще одного бывшего деятеля России, масона и западника Керенского, который в рукописи «История России» отмечал: «С Россией считались в меру ее силы и бессилия. Но никогда равноправным членом в круг народов европейской высшей цивилизации не включали… Нашей музыкой, литературой, искусством увлекались, заражались, но это было каким-то чудом, извращенные экзотические цветы среди бурьяна азиатских степей».

Чувство стыда вызывают подобные характеристики соотечественников о своем русском народе, о принижении его достоинств и порядочности. Представление о том, как утверждал Чернышевский, что русская нация «жалкая нация, нация рабов, сверху до низу – все рабы», оказалось мифом. На самом деле русская нация и в этом плане имеет реальные другие характеристики. Она может постоять за себя, мобилизоваться и сделать крупные успехи в экономическом и культурном развитии». Об этом будет сказано в этой книге.

Из русофобии Запада вытекает, что российское государство, каким бы укладом жизни людей оно не располагало (капиталистическим, социалистическим), его институты власти являются реакционными, бросающими вызов прогрессивным силам мировой цивилизации. Не больше не меньше.

Незадолго до Великой Отечественной войны немецкий историк Вальтер Шумберт писал в книге «Европа и душа Востока» (1938 г.): «Самым судьбоносным результатом войны 1914 года является не поражение Германии, не распад Габсбургской монархии, не рост колониального могущества Англии и Франции, а зарождение большевизма, с которым борьба между Азией и Европой вступает в новую фазу… Причем вопрос ставится не в форме: Третий Рейх или третий интернационал, и не фашизм или большевизм? Дело идет о мировом историческом столкновении между капиталом Европы и капиталом России.

То, что случилось в 1917 году, не создало настроений, враждебных Европе, оно их только вскрыло и усилило» (Шумберт «Европа и душа Востока»).

Рассматривая неприязненное отношение Запада и западников к России, к социализму, большевикам, к Сталину, невольно приходишь к выводу, что причина не в социальных программах и даже не в репрессиях, а в том, что уже после ликвидации так называемой Российской империи (СССР) и прихода к власти западников, Россия, казалось, была готова к необратимому расчленению и «перевариванию» кусков Западом. Ошиблись. Западники проиграли гражданскую войну, надежды их на Троцкого и оппозицию в ВКП(б) не оправдались, надежды на Гитлера провалились.

Как пишет С. Кара-Мурза: «Большевики сумели мобилизовать и организовать силы России так, что она буквально выскользнула из уже намыленной петли. Поэтому не могут оставить покоиться Сталина и большевиков в истории, а будут свергать и мазать этот памятник день за днем, чтобы он не стал для русских символом и уроком» (С. Кара-Мурза «Маркс против русской революции»).

Очень правдивые, емкие и своевременные слова.

Представление о России, как азиатской империи, стремящейся покорить Европу, будет культивироваться и дальше, после развала Советского Союза, социализма. Запад будет видеть в России империю зла, а в русском народе – пьяницу, развратника, вора и разбойника до тех пор, пока не уничтожат Россию, как государство, не разграбят ее богатство, или же до тех пор, пока Россия не расправит увядшие плечи, наберется сил, поднимет моральный дух русского народа и других народов, населяющих ее, пока не достигнет расцвета во всех направлениях как миролюбивое государство, как миролюбивый народ. Тогда Россия будет на устах других народов и государств как светоч, как факел, указывающий и освещающий путь добропорядочного развития всем, живущим на Земле.

Только тогда «русофобия» потеряет силу и прекратит «преследовать» Россию и ее народ. Только в этом случае Запад воспримет Россию как дружественную ему страну, как ему родственную, со всеми вытекающими последствиями.

Лидерам России необходимо воспринимать в своей политике русофобию такой, как она есть, направить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику на развитие российского общества и российской государственности, с учетом традиций и интересов своего народа, поднимать его самосознание, не давать русофобии возможности влиять на внутригосударственные дела.

Только в этом случае русофобия потеряет свою актуальность и останется как исторический эпизод в общественном развитии.

Глава 9

Западничество

Если на Западе болеют русофобией в ущерб отношений с Россией, то в России некоторые интеллигенты болеют западничеством, что, естественно, сильно сказывается на развитии России по всем направлениям. Особенно это чувствительно тогда, когда руководящие деятели смотрят на Запад, как на образец для подражания, равняются по нему без учета особенностей развития экономики и культуры России, защиты ее геополитических интересов в мире. Такое направление политики, такая доверчивость к Западу может очень дорого стоить нашей стране и ее народу. Как русофобия, так и западничество – негативные политические течения для России.

При проведении внутренней и внешней политики эти особенности всегда надо учитывать, чтобы объективно понять действительное положение вещей.

Русофобию мы рассмотрели. Теперь рассмотрим западничество.

Так что же такое западничество? Когда и как оно родилось как политическое течение? Обратимся к историческим факторам.

Антизападные настроения в России существовали всегда. Но лишь при царствовании Николая I отношение к Западу было изменено и четко сформулировано. В то время Россия считалась образцом мирного развития, защитники русской самобытности абстрагировались от Европы, так как они боязливо относились к европейскому революционному духу. Другая же часть русской интеллигенции считала необходимым брать с Европы пример, подражать ей, впоследствии их стали называть Западниками. По мнению многих, западничество, как общественное течение, родилось в 1839 году в полемике известного в то время И. В. Киреевского – издателя журнала «Европеец», с А. С. Хомяковым. Киреевский убежден, что Россия должна учиться у Европы… объясняет нашу особенность отдаленностью… изолированностью от наследия древних цивилизаций – греческой и римской. Из-за этого в развитии Руси образовался перекос – «перевес силы материальной над силой нравственной образованности». В рецензии «Горе от ума на московском театре» Киреевский писал: «…философия Фамусова и теперь еще кружит нам головы, мы и теперь, также как в его времена, хлопочем и суетимся из ничего, кланяемся и унижаемся бескорыстно и только из удовольствия кланяться, ведем жизнь без цели, без смысла». «Нам нечего бояться утратить наши национальности: наши религии, наши исторические воспоминая, наше географическое положение. Вся совокупность нашего быта столь отлична от остальной Европы, что нам физически невозможно сделаться ни французами, ни англичанами, ни немцами». Он подчеркивал, что «у русских немцев тоже учиться нечему», так как они такие же, как русские.

Автор «философических писем» П. Я. Чаадаев считал, что Россия стоит вне общечеловеческой истории, под которой он понимал историю европейскую. «Европа, – отмечал он, – за века идейной борьбы выработала прочные жизненные устои, общие правила, которые каждый европеец легко и неприметно усваивает». «И заметьте, что речь идет не об учености, не о чтении, не о чем-то литературном или научном, а просто о мыслях, которые охватывают ребенка в колыбели, окружают его среди игр, которые нашептывает ласковая его мать… Хотите знать, что это за мысли? Это мысли о долге, справедливости, праве, порядке… Вот она, атмосфера Запада: это нечто большее, чем история или психология. Это физиология европейского человека».

«В России же нет устоявшихся жизненных правил, здесь царит нравственный хаос. Оттого так много у нас растерянных, заблудившихся в мире людей». «Наш думающий соотечественник вынужден огромными усилиями вырабатывать в себе порядочного человека, вбивать в свою голову ударом молота моральные нормы, которые на Западе считаются азбучными».

Вот так понимали раньше, и вот так понимают русского человека даже некоторые наши соотечественники.

Пренебрежительное отношение к русской культуре Запада еще как-то можно понять, но такое отношение наших соотечественников в своей культуре, к своим нравам в голове не укладывается.

В России более 2 тысяч лет назад, начиная с внедрения христианства на Руси, письменности, появления книг нравственного характера, начала развиваться своя самобытная культура, что трудно отрицать. Да, она отличается от западной, но имеет уже свою многовековую историю. Россия, россияне, правильно сказано, «никогда не будут французами, англичанами, немцами и т. д., они всегда будут русскими, со своими нравами, обычаями, укладом жизни и т. д.

Вместе с тем надо заметить, что в мире, хотим мы этого или не хотим, идет процесс сближения культур, наклонностей человеческих, независимо от национальности, во всех сферах жизни они будут усиливаться по мере сближения общения разных народов и государств. Этот процесс естественный, его не следует подталкивать или тормозить.

Но это совершенно не значит, что свою родную культуру надо подменять иностранной. И уж совершенно не годится, когда свой общественный строй примеряют к западному, переносят на свою государственность практику другого государства. Как это имеет место в России после изменения общественного строя, когда государственное ее управление скопировано по американскому образу. Пренебрегать русской культурой, русскими обычаями могут лишь люди, которые не считают Россию своей Родиной, склонные к предательству интересов России, не уважающие русский, российский образ жизни, не знающие и не желающие знать историю нашего государства. Это те, которые ищут личную выгоду и за это готовы поступиться всем. Шли на так называемую перестройку, имея в виду получать удовлетворение личных интересов, получать незаслуженные привилегии. Чем хуже у нас в стране, тем лучше для них. Они работают на интересы глобалистов, первоочередной целью которых после развала Советского Союза является сдерживание политического, экономического и духовного развития России, а затем и развал ее, насаждение западных порядков.

Русофобия – это общественное течение с политической окраской не только в европейских странах, но и во многих странах мира. Противоположное ему, другое общественное течение, так называемых западников, в свою очередь явление не только российское. Оно имеет место и в других странах. Чтобы Россия от влияния этих общественных течений не закачалась, нужна взвешенные, с учетом указанных особенностей, как внешняя, так и внутренняя политика, причем она должна строиться только на объективной основе, защищая интересы нашей страны. Об этом более подробно сказано в главе о русофобии и будет еще сказано в последующих разделах книги.

Глава 10

Предпосылки капитализма в России

А теперь рассмотрим развитие производства и взаимоотношения людей в процессе того, как зарождался и развивался капитализм в России. Для глубокого понимания процессов зарождения и развития капитализма в нашей стране необходимо обратиться к труду В. И. Ленина «Развитие капитализма в России», где он исследовал внутренний рынок, основные черты процесса капиталистической эволюции в различных сферах производства и отношениях людей, проанализировал мнения об общественном развитии выдающихся мыслителей России и Европы.

Процесс превращения простого товарного производства в капиталистическое шел через разделение труда. «Промышленность обрабатывающая отделяется от добывающей, и каждая из них подразделяется на мелкие виды и подвиды, производящие в форме товара особые продукты и обменивающие их со всеми другими производствами. Развитие товарного хозяйства ведет таким образом к увеличению числа отдельных и самостоятельных отраслей промышленности; тенденция этого развития состоит в том, чтобы превратить в особую отрасль промышленности производства не только каждого отдельного продукта, но даже каждой отдельной части продукта; – и не только производства продукта, но даже отдельной операции по приготовлению продуктов к потреблению» (В. И. Ленин, т. 3, «Развитие капитализма в России», с. 21).

«В товарном капиталистическом производстве, что является прогрессивным разделением общественного труда, продукты, – говорил Маркс, – лишь постольку являются товарами, т. е. имеющими меновую стоимость, подлежащую превращению в деньги, – поскольку другие товары составляют эквивалент для них, им же поскольку эти продукты, превращающиеся в потребительские стоимости лишь посредством превращения в меновую стоимость посредством отчуждения». «Рынок для этих товаров развивается вследствие общественного разделения труда; разделение производительных работ превращает их продукты взаимно в товары, в эквиваленты друг для друга, заставляя служить один для другого рынком» (К. Маркс, т. 3, «Капитал», с. 177–178).

Основой процесса развития товарного производства и капитализма является разделение и специализация общественного труда, а началом всех начал его явилось разделение труда земледельческого и промышленного. При этом следует подчеркнуть, что последнее характерно для развития капитализма не только в России, но и во всех странах. На первой стадии обрабатывающая промышленность была соединена с добывающей, во главе которой находилось земледелие. Сельский житель продукты земледелия обрабатывал сам на свою потребу. По мере развития других производств, обмена товарами начинается процесс разделения труда. За счет уменьшения сельского населения нарождается торгово-промышленный пролетариат. Образование промышленных центров – это результат сосредоточения промышленного производства и его дальнейшее разделение на отдельные направления. Постепенно некоторые простые производители становятся владельцами средств производства, а все остальные, потеряв средства производства (землю, орудия труда и т. д.), – становятся наемными рабочими, продавцами рабочей силы.

В капиталистическом производстве стоимость продукта складывается из трех частей: «1) возмещает постоянный капитал, т. е. ту стоимость, которая существовала и раньше в виде сырых и вспомогательных материалов, машин, орудий производства и т. п. и которая только воспроизводится в известной части готового продукта; 2) вторая часть возмещает переменный капитал, т. е. покрывает содержание рабочего; 3) третья часть составляет прибавочную стоимость, принадлежащую капиталисту». Другими словами: первая часть идет на производство, вторая – на потребление рабочего класса, а вот в использовании третьей части прибавочной стоимости существуют разные мнения. Не может же она использоваться полностью капиталистом. Некоторые экономисты считают, что часть ее используется для приобретения внешнего рынка. Необходимость которого диктуется, по мысли ряда экономистов, необходимостью реализации продукции, не осваиваемой внутренним рынком в связи в разорением крестьян и невозможностью реализовать сверхприбыль. «Это наивное воззрение, – пишет В. И. Ленин, – таит в себе глубокую ошибку, вытекающую из народнического учения о реализации». «На самом деле, трудность вопроса при объяснении реализации состоит именно в объяснении реализации постоянного капитала. Для того, чтобы быть реализованным, постоянный капитал должен быть снова обращен на производство, а это осуществимо непосредственно лишь для того капитала, продукт которого состоит в средствах производства. Если же возмещающий постоянную часть капитала продукт состоит в пределах потребления, то непосредственное обращение его на производство невозможно, необходим обмен между тем подразделением общественной продукции, которое изготовляет средства производства, и тем, которое изготовляет предметы потребления. В этом и заключается трудность, не замечаемая экономистами» (В. И. Ленин, «Развитие капитализма в России», т. 3, с. 29).

Основанию ошибочной теории о реализации положил начало А. Смит, который разделял цену товара только на две части: переменный капитал (зарплата) и сверхстоимость (прибыль и рента). Точно так же он разделял и весь годичный продукт общества на те же части и относил их в «доход» двух классов общества: рабочих и капиталистов (предпринимателей и земледельцев, – у Смита). Третью составляющую часть стоимости он относил тоже на заработную плату и сверхстоимость. «Пожалуй, – пишет В. И. Ленин, – можно было бы подумать о необходимости четвертой части возмещения капитала. Но следует принять во внимание, что цена всякого орудия… сама состоит из тех же трех частей (именно: ренты, прибыли и заработной платы). Смит забывает добавить: и на цены тех средств производства, которые употреблены при изготовлении этих орудий. Ошибочное исключение постоянной части капитала из цены продукта стоит у Смита в связи с ошибочным пониманием накопления в капиталистическом хозяйстве, т. е. расширения производства, превращения сверхстоимости в капитал. А Смит и здесь опускал постоянный капитал, полагая, что накопляемая, обращаемая в капитал часть сверхстоимости целиком потребляется производительными рабочими, т. е. целиком идет на заработную плату, тогда как на самом деле накопляемая часть сверхстоимости расходуется на постоянный капитал (орудия производства, сырье и вспомогательные материалы) плюс заработная плата». «Ошибочное понимание расширенного воспроизводства у А. Смита, – подчеркивал К. Маркс, – состоит в том, что он смешал стоимость продукта с вновь созданной стоимостью: последняя действительно распадается на переменный капитал и сверхстоимость, тогда как первая включает сверх того и постоянный капитал.

По мысли Смита, все расходы на поддержание основного капитала должны быть исключены из чистого дохода общества. Ни материалы, необходимые для содержания в исправности полезных машин, промышленных орудий, полезных строений и пр., ни продукт труда, необходимого для превращения этих материалов в пригодную форму, никогда не могут составлять части чистого дохода. Правда, цена этого труда может составить часть чистого дохода, так как занятые этим трудом рабочие могут обратить его всю стоимость их заработной платы, в запас непосредственного потребления».

«Исправление двух указанных ошибок Смита, пишет В. И. Ленин, – (опущение постоянного капитала из стоимости продукта и смещение личного и производительного потребления) и дало возможность К. Марксу построить его замечательную теорию реализации общественного продукта в капиталистическом обществе».

Основные посылки, на которых построена теория Маркса, состоят из двух положений: первое – весь продукт капиталистической страны состоит из трех следующих частей: постоянный капитал, переменный капитал и сверхстоимость; второе – необходимо различать производство средств производства и производство предметов потребления. Такое деление продуктов по их натуральной форме необходимо при анализе воспроизводства общественного капитала, тогда как анализ производства и воспроизводства индивидуального капитала обходился без такого разделения, оставляя совершенно в стороне вопрос о натуральной форме продукта. Дело в том, что при анализе производства капитала то, где и как будет продан продукт, где и как будут куплены предметы потребления рабочими и средства производства капиталистами, не учитывалось, как ничего не дающее для анализа и не относящееся к нему. Там рассматривался вопрос о стоимости отдельных элементов производства и о результатах производства.

Откуда возьмут предметы своего потребления рабочие и капиталисты, откуда возьмут последние средства производства, каким образом произведенный продукт покроет все эти запросы и даст возможность расширить производство?

В. И. Ленин рассматривает эти вопросы вначале на простом воспроизводстве, т. е. повторение процесса в прежних размерах, когда вся прибавочная стоимость потребляется и не превращается в капитал. В этом случае переменный капитал и сверхстоимость должны быть для реализации обменены на предметы потребления для капиталистов и рабочих, занятых в изготовлении средств производства. С другой стороны, постоянный капитал, существующий в форме предметов потребления, не может быть реализован иначе как обменом на средства производства, чтобы быть снова обращенным на производство в следующем году.

Таким образом происходит обмен переменного капитала и сверхстоимости в средствах производства на постоянный капитал в предметах потребления. Рабочие и капиталисты (в подразделении средств производства) получают средства существования, а капиталисты (в подразделении предметов потребления) сбывают свой продукт и получают постоянный капитал для нового производства. В простом воспроизводстве эти обменные процессы должны быть равны между собой.

В расширенном же воспроизводстве первая величина должна быть больше второй потому, что должен быть налицо излишек средств производства для начала нового производства.

Постоянный капитал в средствах производства реализуется отчасти обменом между капиталистами, а отчасти непосредственным обращением на производство. Здесь исходным пунктом накопления является избыток средств производства, требующий превращения в капитал части сверхстоимости в предметах потребления.

Из теории Маркса Ленин делает следующий главный вывод: рост капиталистического производства, а следовательно, и внутреннего рынка, идет не столько на счет предметов потребления, сколько за счет средств производства. Иначе: рост средств производства обгоняет рост предметов потребления: постоянный капитал в предметах потребления (II подразделение) обменивается на переменный капитал + сверхстоимость в средствах производства (I подразделение).

По общему закону капиталистического производства постоянный капитал растет быстрее переменного. Следовательно, постоянный капитал в предметах народного потребления должен возрастать быстрее, чем переменный капитал и сверхстоимость в предметах потребления, а постоянный капитал в средствах производства должен возрастать быстрее, обгоняя рост переменного капитала (+ сверхстоимость) в средствах производства и рост постоянного капитала в предметах потребления.

Таким образом, рост внутреннего рынка для капитализма до известной степени «не зависим» от роста личного потребления. Капиталистическое производство, развивая производительные силы общества, создавая крупное производство и машинную индустрию, отличается и особенным расширением средств производства. В этом отношении (по изготовлению средств производства) капиталистическое общество отличается от дикарей. Различие состоит в следующем: 1) «Капиталистическое общество употребляет большую часть находящегося в его распоряжении годичного труда на производство средств производства, которые не могут быть разложены на доход в форме заработной платы в форме сверхстоимости и могут функционировать только в качестве капитала; 2) израсходованное дикарем время на изготовление лука, стрелы, каменных молотка и топора, корзины и т. п. он употребил не на удовлетворение своих нужд, а как необходимое для пополнения средств производства. В капиталистическом обществе, представляющем общественные отношения людей в виде отношения продуктов – вследствие превращения каждого продукта в товар, производимый на неизвестного потребителя, подлежащий реализации на неизвестном рынке, безразлично что он производит, лишь бы его товар давал производителю доход, да и побольше.

Развитие производства преимущественно за счет средств производства без соответствующего расширения производства предметов потребления является важнейшим противоречием капиталистического общества. Между безграничным стремлением к расширению производства, присущим капитализму, и ограниченным потреблением народных масс вследствие их пролетарского состояния есть несомненное противоречие. Анализ реализации у Маркса показал, что в конечном итоге обращение между постоянным капиталом и постоянным капиталом ограничено личным потреблением. Но этот же анализ показал истинный характер этой ограниченности, что предметы потребления играют меньшую роль в образовании внутреннего рынка сравнительно со средствами производства. Противоречие между стремлением к безграничному расширению производства и ограничением потреблениям – не единственное противоречие капитализма, который вообще не может существовать и развиваться без противоречий.