Кондриё моё

– Ты что?! У нас Баунти! А ещё он заботливый. Когда у нас в первый раз было в гараже его родителей, там вода только холодная была. Так Котик мне бутылку из-под «Пепси-колы» тёплой воды принёс.

Ирка пыталась соорудить расческой-массажкой из пропитанных сахарным сиропом волос нечто сногсшибательное. Она недавно обесцветила волосы и считала себя совершенством. Вдруг, расчёска застыла в Иркиных руках. Она повернулась к Вике. Щедро выделенные синими тенями глаза стали размером как у страдающего запором лемура. Зловещим голосом подруга огласила приговор:

– Викуся! Ты толстая!

– Я не толстая, – возмутилась Вика, но на всякий случай втянула живот.

– У тебя ляжки толстые, – Ирка показала массажкой на ноги подруги.

Вика инстинктивно потянула край юбки. Но юбка, хоть и относилась к классу «резинки», до колен не натягивалась.

– Смотри, когда ты сидишь, ляжки расплющиваются и соединяются. Ужас!

– А у тебя не так?

Ирка села рядом на диван и обречённо констатировала:

– Я тоже толстая! Всё! Отказываюсь от сладкого!

Вика приподняла ноги на носки. Эффект расплющенности немного сгладился. Она успокоилась и выдала глубокую философскую парадигму:

– А зачем тогда жить? Представляешь, дарят тебе Сникерс, а ты такая: «Я толстая, жрать не буду!»

– Точняк! Ступила. Но делать что-то надо, – не сдавалась Ирка. Вдруг её осенило, – давай бегать по утрам! Обмотаем ляжки целлофановыми пакетами, чтобы жир вытапливался, и по три километра каждое утро.

Вика вспомнила свои ощущения после трёшки на физ-ре, и несмело предложила:

– Может с одного километра начнём?

– Нет! Три! Встречаемся в шесть утра.

– Чё так рано?!

– Мне к восьми на работу, ларёк открывать. Московский приходит. Пятнадцать минут стоит. Сегодня идём в кафе, а завтра бегаем. Кто не придёт – овца!

Темно, сыро, холодно. В такое время принцессы выходят из замка только для того, чтобы нарвать крапивы на кладбище, как материал для одежды заколдованным братьям. Братьев у Вики не было, поэтому вопрос о целесообразности утреннего предприятия оставался открытым. Да и не ходят принцессы в трениках и кедах. Ирка вообще пришла в шортах поверх колготок и ботинках.

– Ты чё голая? – побеспокоилась за подругу Вика.

– Да кинулась, а надеть нечего.

– Тебе же отец с завода костюм спортивный и кроссовки припёр. Ты говорила, им по бартеру давали.

– Ты дура?! В чём тогда на дискотеку пойду. И правильно говорить не «кроссовки», а «красотки», от слова «красота». Какой дурак в них кросс бегать будет? Давай ляжки мерить, я сантиметр принесла.

Ирка размотала портняжную ленту с делениями, окрутила вокруг бедра:

– Пятьдесят пять, теперь ты.

Вика приспустила трико, явив предрассветному миру трусы в розовых сердечках и надписью «Вторник». Сегодня среда. Вика побегает, и наденет трусики с надписью «Среда». Равновесие во вселенной будет восстановлено. Со стороны детской площадки послышалось одобрительное ворчание. Вика резко натянула штаны. На лавочке, прислонившись спиной к фанерной ракете сидел сосед, алкаш дядя Коля. Наверное, тётя Юля опять домой не пустила.

– Дома измерю. Побежали.

Девушки рванули, обгоняя друг друга. Сначала бежалось легко. Первую минуту. Потом стало колоть в боку. Но принцессы не сдаются! Только на милость принцам. Сдалась Ирка. Ей можно, она же не принцесса. Походили кругами, восстанавливая дыхание. Ирка снова вынула из кармана измерительный прибор.

– Говно!

– Что такое?

– Пятьдесят семь! Я стала ещё толще!

– Это мышцы наросли.

Больше они не бегали. Решения такого никто не принимал: спорт, в любом случае полезен. Просто больше вслух не вспоминали. Вика себя успокаивала, что займётся более принцесскими видами: крокет, например. Только разберётся, что это такое.

С Мариной Аксёновой Вика работала вместе на станции энергодиспетчерами. Там высшее техническое образование нужно, но платили неважно. Викин Экономический факультет местного филиала Московского Международного Института Высшей Юридическо-финансовой заочной академии при Кембриджском университете прокатил. Марина была старше года на три и уже успела закончить Институт железнодорожного транспорта. Не то, чтобы они очень дружили. Так, встречались на разных мероприятиях, но симпатия взаимная присутствовала. Маринка – лёгкая девчонка, без особых закидонов.

Дачка у родителей Марины была что надо! В лесу, от ближайших соседей три неосвоенных участка, рядом речка. Не замок, конечно, но для загородного отдыха принцессы пойдёт.

Виталик Голубев всю дорогу протрясся в багажнике Костиного ИЖ «Комби». Если бы кто-нибудь спросил Вику:

– Любишь ли ты Виталика?

Вика не задумываясь ответила бы:

– Конечно! Ведь он мой рыцарь!

Но никто так не спрашивал, если не считать Иркиного:

– Ну чё у вас, как?

Виталик был рыцарем, потому что совершил для принцессы подвиг. Настоящий. Как-то пытались злодеи из соседнего королевства похитить бедную принцессу. Тут он и появился, вступил в неравный бой. Победил – не победил, не важно. Не в этом суть подвига. Скептики бы придрались, что заводской район по отношению к железнодорожному совсем уж соседним королевством называть, строго говоря, не следует. Не перевелись ещё зануды.

Если честно, заводские пацаны сначала даже понравились Вике. Прикольные. Она тогда не знала, что они из другого района. Мутить с заводским – зашквар. Ну не прям, зашквар, но провожать тебя он не сможет – побьют. Обидеть они тоже не смогли бы: Вика была с двумя подругами, а железнодорожных девчонок попробуй тронь.

Главное, что Виталик вовремя заметил, что на нашей дискотеке чужаки подкатывают к местной мочалке, и вписался за неё. И только после десяти секунд изнурительного неравного боя (в основном, толкались и выкрикивали обидные обзывалки), поняв, что силы не равны, рыцарь применил спасительное:

– Заводские наших бьют!

После такого отказываться ходить с героем было бы просто отстойно. Решила: пусть будет пока Виталик. Когда придёт настоящий принц, он победит Виталика на турнире, или что там они делают, эти принцы. Не должна же за них Вика всё решать! Не придёт – воспитаем принца из Виталика.

Совсем без парня девочке нельзя. С кем ходить на пляж и на дискотеку, просто гулять? Кого обнимать? Для кого надевать нарядные платьишки? Вика не верила, что мужчина и женщина – две половинки одного целого. Две половинки одного целого – червяк, перерубленный лопатой. Мужики как-то могут жить в одиночку, но тоже, наверное, тоскуют. Но виду не показывают: мужики ведь.

Женщины не могут. Живут, конечно, но при этом жить не могут. Так природой заложено, что жить нужно не «при этом», а при мужике. Внутри каждой женщины есть незанятое место, в которое и помещается любимый человек. Это место, наверное, душой называют. Потом туда залезают дети, работа. Если душа широкая, то женщина в неё тащит рояль, мольберт и всякое прочее творчество. Но самое большое место занимает любимый человек. Если такого нет, девушка тянет туда другого и пытается его любить. Нет мужчины, пытается заполнить пространство заботой о детях, работой или дачей, льёт в образовавшуюся дыру алкоголь. А представляете, сколько алкоголя нужно залить на место взрослого мужика? Так и спиваются.

«Что это меня на философию пробило? Долбаные Маринка с Олегом, и их Санта Барбара!» Вика глянула на торчащую вместо задней полки нечёсаную голову своего рыцаря и решила просто смотреть в окно.

В двадцати километрах от города трасса стала уходить вверх на перевал. Белый ИЖ «Комби» свернул вниз к реке, попрыгал по скальнику грунтовки и вскоре выехал на поляну перед Маринкиной дачей. Не во двор или на улицу, а именно на поляну, потому что кроме дома здесь был только лес и поляна. Хозяева были людьми сугубо городскими. Приезжали на дачу отдохнуть душой, а не разводить огороды. За домом, правда, было несколько фруктовых деревьев, среди которых отвоёвывали себе жизненное пространство молодая поросль дубов и грабов. Ещё была грядка с чахлой петрушкой, тоже давно не полотая, но это не в счёт.