до боли ощутима
В миллионах
любящих сердец.
Вы б сказали смерти нам причину,
Мы б причину к стенке
И… конец!
Мы б за вас
в огонь пошли бы,
в воду
И у смерти вырвали б тогда.
И в апреле
над тридцатым годом
Не склонились бы знаменами года…
Ну…
Теперь поднимемся на площадь,
Жизнь гудит,
во все моторы мчит.
Что вы сделали…
Смотрите, как полощет
Ветер
С траурной каемкой
Кумачи.
Ну, оставим,
Упрекать не буду,
Вы себе открыли в вечность дверь.
Только
двести миллионов
не забудут
Глупую
бездарнейшую
смерть.
Вот теперь сюда смотрите в оба,
Помните,
глухой Охотный ряд.
Нет его!
Красавцы небоскребы
На ушко с луною говорят.
Люди взгляд
куда только ни кинут –
Света
и простора водоем.
Алексей Максимыч тоже нас покинул.
Мы Тверскую
Горьковской зовем.
Вы в волненье, вижу, розовеете,
И глаза витрин немножечко странны.
Вот и Моссовет,
А в Моссовете
Лучшие избранники страны.
Были б живы –
стали депутатом.
Вас в Верховный выбрали б Совет.
Бой идет,
и нам нужны плакаты.
Нам необходим
такой, как вы,
поэт.
Вы всегда мечтали о посеве.
Вы посеяли.
Но очень трудно жать.
Лучший ученик –
по-прежнему Асеев,
Остальным осталось
подражать.
Я слежу за вашим зорким взглядом.
Пушкин?!
Улыбается?.. Узнал?..
Вам теперь стоять совсем уж рядом.
Рядом площади
И рядом имена.
Мы теперь на это смотрим проще.
Век вас
с гением
давно уже сковал.
Вот смотрите:
Это ваша площадь,
Ширина проспектов какова?!
А огней какое ожерелье:
Свет до неба,
свет на мостовых.
Вся страна действительно жалеет,
Что сегодня
нету вас в живых.
Мы дадим вам бронзы многопудье.
И по всей стране,
во всех краях
создают вам памятники люди,
Социализм
построивши в боях.
Давно мы дома не были… (1941-1945)
Доброе слово
Неужели песню не доброшу я
До родного, дальнего села,
Где сейчас пушистою порошею
Улица до крыш занесена?
А над ними розовое, раннее
Утро из-за синь-лесов встает.