Paradise project

Спать уже не хочется, но и глаза закрываются. Может, кофе попросить. Вряд ли, конечно. Но попросить-то можно. Но самое главное – что мне оперировали-то, если не болит ни черта. И разговаривать могу. И трубки в шее нет. Чувствую себя Шариком, только без шрамов с колчаковских фронтов. Хотя шрамы может и есть, зеркала то нет, а трогать себя боязно.

Ладно, попрошу, пожалуй, кофе с минетом. Шансы на кофе в этом случае могут увеличиться. Господи, какая же я свинья. Ну а с другой стороны, чего она такая умная и красивая.

– Лиля, а будет очень нагло попросить чашку кофе? У вас есть ночные службы быстрого реагирования, которые могут прийти на помощь еще недавно умирающему? Если вы скажите, что кофе нельзя, я пойму. Если скажите, что целоваться не будем, тоже пойму, но это потребует больших усилий.

– Кофе? А коньяк в кофе налить или в отдельный бокал?

– Грешно смеяться над больными людьми

– Не смеюсь. Ночная смена есть. Кофе сделают, у нас отличная кофеварка. Коньяк мой личный, не успела выложить из машины – катается в багажнике. Мартель Кордон Блю. И я не шучу, и не издеваюсь. Взамен попрошу держать себя в руках, по возможности. И это не о поцелуях. Подождете 10 минут? Свет реагирует на движение, но если хотите, я вам оставлю полный. Это сенсор вызова на тот случай, если почувствуете себя плохо, пока я буду ходить за коньяком. Придет другой дежурный.

– Тогда, эспрессо с молоком, и коньяк отдельно в бокал. Кордон Блю грех с чем-то смешивать. Постараюсь дождаться вас без эксцессов.

Лиля предупредила коллегу, что ненадолго выйдет, набросила плащ, и отправилась на парковку. В апреле она предпочитала оставлять машину на улице, рядом с корпусом, чтобы лишний раз подышать речной весной, приезжаю на работу, или уезжая с нее. А сейчас проветриться совсем не мешало. К эйфории от врачебной удачи и неординарного события примешивалось странное чувство. Она легко и свободно общалась со знаменитостью, которая не знала, что она знаменитость. А еще это был мужчина, и она находила его привлекательным. И ей нравилось то, что он пробует границы, пытаясь флиртовать, опираясь на комичность самого предположения, что он может флиртовать. Интересно, а что у него с одеждой. В клинике ничего не было, что и понятно. В принципе, он утром вполне может пойти прогуляться, но без одежды это будет сложно. Ладно, будет день, будет пища. Пока надо его ввести в курс дела.

По ощущениям прошло совсем немного времени, или он опять успел провалиться в сон. Лиля пришла с подносом. Аромат кофе заставил прослезиться. Он даже не мог подумать, как сильно он хочет кофе. На подносе было две чашки и два бокала. Бутылку девушка принесла отдельно в бумажном пакете. Не хватает только свечи, чтоб жар соблазна вздымал, как ангел два крыла… Впрочем, и ангел и жар в наличии.

Адам жадно нюхал кофе. Это было поразительно, он готов был выть от наслаждения, и говорил сам себе, что больше всего на свете он сейчас хочет чашечку кофе. Первые глотки торопливые, но не жадные, отдавая честь напитку.

Теперь коньяк. Господи, есть же вечные ценности в этом мире. Не буду прикасаться губами, побуду немного ангелом, вкушающим свою долю, и обозначающим восторг трепетанием ноздрей и крыльев.

Если мне принесли коньяк, операции вчера точно не было. Лиля, хоть и выглядит, как Лилит, пришедшая посмотреть как там дела у свежесотворенного Адама, но вряд ли позволит себе вольности со здоровьем пациента. Тем более, что он уловил легкую тревогу в ходе сессии вопросов и ответов, призванных, как ему показалось, засвидетельствовать, что он в здравом уме и твердой памяти.

Как же жадно он пьет. Может, стоит пролежать 15 лет, чтобы так ярко воспринимать все вокруг. И это он еще в ресторан не пошел. И мы с ним не переспали… Последняя мысль явно была лишней, но втиснулась в ряд, органично дополняя перечень грехов или райских наслаждений.

Он выглядит достаточно уравновешенным. Расскажу под коньяк. Что, в конце концов с ним случится? Все равно ему дальше с этим жить. Пожалуй, стоит показать ему пару фоток, из тех, что делала. Кажется, он оценит.

Мужчина и женщина сидели друг напротив друга и пили кофе. Мужчина в обрамлении подушки, женщина в контровом свете, который превращал ее в ангела. У мужчины были важные вопросы, у женщины сотни ответов. Драматургия подталкивала их к близости, ведь они были одни, на дворе стояла ночь, и самое главное, им было о чем поговорить. Так, под сенью только созданных светил, к едва проснувшемуся Адаму приходила Лилит, чтобы поведать ему о том, что происходило в мире раньше, откуда на самом деле взялись твари господни, и почему они оказались в таком прекрасном месте.

Лилит была мудра, Адам наивен, но может быть, их разделяла всего лишь разница в познаниях. Адам нравился Лилит, но скорее, как новая игрушка, а сам Адам вообще не понимал, что такое «нравится». Лиля знала про Адама намного больше, чем он сам, а Адам чувствовал это, сопоставляя и раздумывая, но скорее на уровне интуиции.

У женщины и мужчины было немало общего, но сейчас ярко проявилась одна черта – они любили наслаждаться моментом. Они оба понимали, что их ждет очень необычный разговор, и не торопились, желая растянуть удовольствие.

Вначале кофе, глядя друг другу в глаза. А в глазах коктейль – три части любопытства, три теплоты, часть влюбленности, и щепоть озорства – смешать, но не взбалтывать.

И вот кофе окатил первой волной наслаждения, отдал первый вкус, и показал, что готов объединиться с коньяком. Адам откупорил бутылку, и разлил. Крылья затрепетали. Традиционное «за встречу» прозвучало как нельзя более уместно.

– Адам Богданов, – предельно официально, чтобы усилить контраст с неформальностью обстановки, начала Лиля, – вчера вам не делали операцию, и более того, физически сейчас вы совершенно здоровы. В нашу больницу вы попали не вчера, и совершенно естественно, что вы не помните, где припарковали свою машину. Сегодня 20 апреля 2035 года, и я могу вас поздравить с тем, что вы очнулись после пятнадцатилетнего пребывания в бессознательном состоянии.

Мир за это время немного изменился, но, кажется, не так радикально, чтобы вам было сложно в нем адаптироваться. В нашу больницу вы попали раньше чем я, поэтому мне сложно что-то сказать об обстоятельствах, которые этому сопутствовали.

– Что ж, давайте за это выпьем, – через паузу, ошарашено, но без надрыва, – в целом, мне кажется, это хорошая новость. А что операции вообще не было? Вы сказали, что физически я здоров?

– Операция была, но в 2020 году. Она прошла успешно, если так можно сказать. Говоря простыми словами, вы не вышли из наркоза, но опухоль вам удалили, и к тому моменту, когда я начала тут работать, ваше физическое здоровье не поддавалось никаким сомнениям. Думаю, что в ближайшие дни вы сможете отправиться домой. Это правда мое мнение. Светила вас еще посмотрят, но если вам и понадобиться реабилитация, то только психологическая. Ну и адаптация в 2035, разумеется.

– Мир, в котором сохранился Кордон Блю и хорошие кофемашины не может быть плох по определению. Возможно, мне повезет, и я сумею соблазнить одного Чичероне, который станет проводником в этом дивном новом мире.

– Боюсь, роль Вергилия я не потяну, хотя латынь помню неплохо. Наверное, мне стоило бы воспользоваться той ассиметрией информированности, которая сложилась между нами, и сразу принять поступившее предложение. А то завтра вы начнете кастинг Чичероне, и поверьте, вам будет из кого выбрать.

– Я стал богат и знаменит? Вы возили меня по городам и выставляли на потеху публике, как знаменитого «спящего человека»? Наверное, я мог бы еще сниматься в роли покойников, и получить Оскара за роль второго плана. Лиля, вы меня интригуете.

Глава 2

Перебирая годы поименно,

Поочередно окликая тьму,

Они пророчить станут перемену

Дождю, земле, любви – всему, всему.

    Б. Пастернак

16 сентября 2016 года

В Гэтвике как всегда много людей, но еще больше мест, где они могут с удовольствием провести время. Дьютики, кафешки, рестораны и прочие «горячие точки» перетекания денег со счетов путешественников в доход компаний, продающих товары или услуги.

Большинство улетающих прибывают в аэропорт загодя, и теперь будут расплачиваться за свою пунктуальность живыми деньгами. Люди теряют деньги на ходу – для этого уже не надо лезть в карман и доставать пенсы, шиллинги, соверены или гинеи. Нет нужды даже в бумажках. Приложить карточку, поднести телефон, поднять руку с часами – трата денег стала незаметным и неконтролируемым процессом.

Старые добрые уловки казино, оставлявших игроков в комнатах без окон и часов на стенах, дабы те не следили за ходом времени и продолжали играть до тех пор, пока кошелек не истощиться, кажутся смешными на фоне современных «хитростей».

В сущности, это и не хитрости вовсе – это «улучшение пользовательского опыта» – новая икона современного маркетинга. Но мы то с вами знаем, что это детали в которых кроется дьявол, и которые если что и улучшают, то дорогу от кошелька покупателя к кошельку продавца.

Раньше эта дорога была практически непроходимой – деньги были редкостью, а нахождение эквивалента между стоимостью различных товаров – задачей «со звездочкой». Мера пшеницы могла стоить и плошку оливкового масла и доброе пророчество, а в другой ситуации стоимость пророчества измерялась в целой амфоре масла.

Каждая сделка была священнодействием, и могла сорваться по тысяче причин. Массовые продажи были делом не только непростым, но и почти невозможным, не зря первые купцы – мастера серийных продаж были людьми чрезвычайно интеллектуальными – настоящей элитой старого мира.

С массовым распространением металлов, как единиц расчета сделки стали совершаться легче, однако, и тогда желание расстаться с приятной тяжестью золота, серебра или даже меди возникало лишь при наличии очень привлекательного предложения.

Античные империи прокладывали не только физические дороги, вроде Великого шелкового пути или знаменитой римской сети, но и мостили дорогу торговли. Деньги повсеместно вошли в обиход, и траты пошли веселее.

С бумажными деньгами люди и вовсе расставались куда легче, особенно после того, как инфляция в разных странах показывала, как они почти моментально могут превратиться в ничто.

Однако, покупка с помощью живых денег и даже чековой книжки оставалась сознательным актом. Каждый раз человек задумывался, доставая из кошелька одну или несколько купюр, или выписывая сумму со многими нулями.

Когда движение денег стало осуществляться практически без процесса, который можно было бы осознать, древняя дорога, по которой деньги путешествовали от покупателя к продавцу, превратилась в настоящий гиперлуп, который моментально доставляет из точки в точку любую сумму, не давая повода задуматься о том, что происходит.

Не остались в стороне и банкиры, превратившие потребительский кредит из значимого события и процесса в нечто само собой разумеющееся.

Благодаря всем этим улучшениям по залам Гэтвика ходили тысячи людей, готовые непрерывно совершать покупки, словно в телефонах, на карточках и в часах у них были вмонтированы философские камни, превращавшие килограммы желаний в фунты стерлингов.

В голове у Богданова загорелось красивое табло и начало отсчитывать бессмысленно потраченные деньги. Пендант Пандора у солидного господина, ах нет, две подвески – жене и не жене, очевидно. Безумный переходник с десятком отверстий у молоденькой девушки, которая хочет стать хозяйственной. Двенадцатилитровая бутыль виски у трех веселых юнцов – хотя нет, бутыль сторнируем, им еще нет 21 года, и они весьма опечалены. Чемодан от Луи Виттон для гостьи из Поднебесной – чемодан, конечно, хорош, но вряд ли бы она приобрела его, если бы держала в руках пачку фунтов, которую пришлось выложить. А еще тонны невкусной снеди и сотни литров почти отвратительного кофе для всех посетителей – им ведь надо чем-то занять себя в ожидании рейса.

Табло высветило промежуточный итог пяти минут в зоне видимости – что-то порядка ста тысяч фунтов, и погасло даже не превратившись в язвительный пост в фейсбуке.

Сам Адам не принимал участие в этой вакханалии, потому что не имел привычки приезжать в аэропорт заранее, а чаще даже слегка опаздывал. В этом раз он опоздал не слегка, а надежно. Настолько надежно, что не к кому было даже апеллировать – стойка была закрыта, а сотрудники авиалиний удалились. Наш герой не мог применить нехитрый арсенал трюков, стараясь разжалобить блюстителей заполненности рейсов, и его это, конечно, опечалило.

Виноват был, безусловно, таксист, который решил срезать путь и встрял в тянучку на какой-то забытой богом, но не водителями, дороге между селами. И когда ему наконец удалось выбраться из этой западни – было поздно. Благородная ярость вскипала в Богданове всю дорогу, и едва не вырвалась в пронзительный свисток, когда он наконец опоздал. На самом деле, не стоило заказывать такси за полтора часа до вылета, и затем опаздывать, вызывая удивление водителя. Не стоило заказывать три последних коктейля в Термини накануне, не стоило после каждого коктейля просить кофе по-ирландски, поскольку обычный кофе уже не подавали. Много чего делать не стоило, но маркетолог делал и делал, с упрямством, достойным лучшего применения, а теперь, вместо того, чтобы хоть попытаться проанализировать свои глупости, пытался выместить злость на всех окружающих.