Крещённые небом. Издание второе

Весной 1979 года было принято решение увеличить штат подразделения, в том числе с учётом его задач в Афганистане. Да, впервые офицеры Группы «А» отправились «за речку» ещё в марте. После гибели в Кабуле посла США[6 - Адольф Дабс (англ. Adolph Dubs, 1920–1979) – американский дипломат, посол США в Афганистане в 1978-79 годах. Был похищен террористами и убит афганскими военнослужащими во время операции по его освобождению.] и мятежа в Герате небольшая группа сотрудников была привлечена для охраны советских дипломатов и военных советников[7 - Подробнее читайте в очерках, посвящённых Олегу Александровичу Балашову и Александру Михайловичу Лопанову.]. Их место в Москве заняли новобранцы, в числе которых был Дмитрий Волков.

Родился он 27 февраля 1947 года в Москве в семье кадрового военного. После окончания средней школы № 540[8 - Позже лицей № 1451, ныне – школа № 630. Зимой 2016 года на её здании по адресу ул. Хавская, 15 была открыта мемориальная доска в память о капитане Волкове. В школе есть посвящённая ему экспозиция.] работал откачником-вакуумщиком в НИИ вакуумной техники. В Комитет госбезопасности СССР пришёл по комсомольской путёвке в декабре 1969-го. Когда родители Дмитрия узнали, что сын собрался связать свою жизнь с КГБ, не поверили своим ушам. Он, выросший в семье репрессированных в годы Большого террора 1930-х! Дома состоялся тяжёлый разговор. Волков не собирался отступаться от своего решения, но и с родителями ссориться не хотел. В разгар спора он спросил: «Считаете ли вы меня порядочным человеком?» – «Конечно!» – «Значит, в КГБ будет на одного порядочного человека больше»

. Такой неожиданный поворот примирил родителей с выбором сына.

Окончив в 1974 году Институт физической культуры, Дмитрий, тогда сотрудник Оперативно-технического управления КГБ, стал кандидатом в мастера спорта по пулевой стрельбе. Об этом в 1979 году вспомнил Сергей Голов[9 - Сергей Александрович Го?лов (1941) – полковник, ветеран первого набора Группы «А» КГБ СССР, начальник КУОС КГБ СССР / МСБ СССР / МБ РФ (1983–1993). За штурм дворца Амина в Кабуле награждён орденом Ленина.], когда в подразделение отбирали снайперов. «Мы начали проверять всех возможных кандидатов, и тогда я, помня о Димином мастерстве, решился порекомендовать его в Группу. Он, в свою очередь, согласился и без проблем прошёл отбор. Впоследствии, уже после трагической гибели Димы, я не раз с горечью думал о том, что если бы не моя рекомендация, то сейчас он, вероятно, был бы жив…» – вспоминает Сергей Александрович

.

Он был зачислен в Группу в мае 1979-го. Быстро влился в коллектив, проявил себя добросовестным и исполнительным офицером, хорошим товарищем. «С Димкой мы служили в одном отделении, и нас связывали добрые, дружеские отношения, – рассказывает ветеран Группы «А» полковник Александр Репин. – Он всегда был очень весёлым, обаятельным и лёгким в общении человеком. Как старший товарищ, помогал мне осваивать стрельбу из пистолета Макарова. Свободное от работы время мы часто проводили в Битцевском парке, где Дима также обучал меня спортивному ориентированию. Я часто бывал у него дома, хорошо знал его супругу, Евгению Николаевну. Папа Димы, Василий Дмитриевич, бывший кадровый военный, был замечательным человеком и очень интересным собеседником»

.

В декабре того же года капитана Волкова, как отличного снайпера, включили в нештатную боевую группу «Гром»[10 - «Гром» – группа специального назначения КГБ СССР численностью 24 человека, сформированная в декабре 1979 года из сотрудников Группы «А» 7-го управления КГБ СССР для участия в операции «Шторм-333». Командир – майор Романов Михаил Михайлович.], вылетавшую в Афганистан для выполнения специального задания. Куда они направляются, ребята уже догадывались – по форме песочного цвета и тёплым вещам (зимой в горах холодно). Однако никаких подробностей операции им не сообщали. Впрочем, судя по тому, сколько вооружения и снаряжения предстояло захватить с собой, а также по выданной в довесок к сухпайку бутылке водки, становилось ясно, что работа предстоит совсем не простая.

При заходе на посадку в Баграме в самолёте выключили свет, поступил приказ зарядить оружие и занять места возле иллюминаторов и дверей. Выгружались тоже «по-боевому»: пулемётчики были готовы прикрыть десант огнём.

Первую ночь пришлось провести в капонирах и палатках на авиабазе в Баграме. На следующий день, прибыв в Кабул, разместились на территории посольства СССР. К вечеру небольшими группами по 2–3 человека отряд доставили в район будущей операции – к подножию горы, на которой стоял дворец Тадж-Бек[11 - Тадж-Бек – дворец в юго-западной части Кабула, укреплённая резиденция Амина.] – объект «Верхняя строка», как называли его в донесениях. Ночевали в продуваемой холодными ветрами недостроенной казарме. На следующий день все уже понимали, зачем сюда приехали. Хотя детали операции под кодовым названием «Шторм-333» станут известны только в день её проведения: им, двадцати четырём офицерам Группы «А», вместе в тридцатью «зенитовцами»[12 - «Зенит» – нештатный отряд спецназа спецрезерва КГБ СССР, созданный в 1979 году для участия в спецоперациях в Афганистане. Командир – майор Семёнов Яков Фёдорович.] при поддержке 9-ой парашютно-десантной роты старшего лейтенанта Востротина, «мусульманского батальона» ГРУ[13 - «Мусульманские батальоны» – условное название формирований специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС СССР, созданных в ходе подготовки ввода советских войск в Афганистан, а также на начальном периоде Афганской войны, укомплектованных по большей части военнослужащими среднеазиатских национальностей.] и противотанкового взвода предстояло взять штурмом этот дворец-крепость и ликвидировать Амина. При этом непосредственно в здании должны были работать «Гром» и «Зенит».

Накануне штурма наши военные заводили бронетехнику и ездили на ней по окрестностям, чтобы приучить афганцев к шуму моторов – дескать, идут плановые тренировки. Но информация о самом объекте «Верхняя строка» была крайне скудной. Поэтому 26 декабря, за день до штурма, командиры отрядов Романов и Семёнов отправились на ГАЗ-66 мимо Тадж-Бека к шикарному ресторану в горах, по дороге отмечая расположение огневых точек, танков, постов охраны. Ресторан оказался закрыт, и на обратном пути на блокпосту афганские гвардейцы задержали «шурави». У Семёнова имелся документ, что он состоит в охране Амина. Однако чтобы снять подозрения, пришлось дождаться хозяина ресторана и сделать заказ на два десятка персон. Только тогда пленных отпустили.

Сводные данные разведки были неутешительны. Недавно ставшая главной резиденцией диктатора величественная крепость Тадж-Бек занимала господствующую высоту с отличными секторами обстрела. В ней находилась личная охрана Амина численностью около 200 человек, ещё 2000 бойцов располагались в казармах неподалёку. Оборону поддерживали 11 танков, 2 из которых были вкопаны в землю у главных ворот, да ещё зенитный полк с двенадцатью 100-мм зенитными пушками и шестнадцатью спаренными пулемётами ДШК. Ниже располагался штаб армии со своей охраной и жандармерия. К воротам вела единственная горная дорога, на которой было невозможно разогнаться и которая простреливалась с разных точек.

До начала общего штурма небольшому отряду из четырнадцати человек, в который входили Дмитрий Волков и Павел Климов[14 - Павел Юрьевич Климов (1951), подполковник, ветеран Группы «А».], двое «зенитовцев», а также два танковых экипажа из «мусбата» во главе с офицерами, предстояло выдвинуться на грузовой машине к посту охраны и захватить два вкопанных у ворот Т-54, а затем произвести из них несколько выстрелов по дворцу. Всё должно было выглядеть как начало второго этапа Саурской революции[15 - Саурская (Апрельская) революция – военный переворот в Афганистане 27 апреля 1978 года, результатом которого стало установление в стране социалистического просоветского правительства и начало гражданской войны.], когда сами афганцы свергают режим кровавого диктатора Амина.

Но часовых возле танков неожиданно оказалось не двое, а четверо. Это осложняло выполнение задачи, но пути назад не было. Дмитрий с одним из «зенитовцев» пошли в сторону поста, а остальные залегли за косогором, готовые прикрыть их огнём. Вдруг на посту раздались выстрелы. Танки были захвачены, нейтрализованы, но выстрелить из них не удалось. Из казармы стали выбегать вооружённые афганцы, разворачиваясь в цепь. Завязалась перестрелка. В ней и погиб капитан Волков, получив смертельное ранение в голову.

За мужество и отвагу, проявленные при выполнении задания, он был награждён орденом Красного Знамени. Его смерть открыла счёт невосполнимым потерям Группы «А». Но в эту ночь его товарищей ждала ещё одна утрата.

Егорыч

Капитан Зудин был одним из самых возрастных среди «альфовцев», направленных в Кабул зимой 1979 года: 42 года в этой профессии – предпенсионный возраст. Вторым «аксакалом» был чемпион СССР по боксу Глеб Борисович Толстиков – тому и вовсе почти «полтинник»! Оба не должны были лететь в Афганистан, но настояли на своём, уговорили Роберта Петровича Ивона, занимавшегося комплектацией нештатного отряда «Гром». Тот, впрочем, и сам рвался в Кабул, но руководство Комитета и Седьмого управления КГБ решило по-другому.

Ветеран первого набора Группы «А» полковник Евгений Чудеснов с горечью вспоминает о последних днях своего товарища:

– Геннадий Егорович не должен был оказаться в Афганистане. Ему тогда было сорок два года, двое детей – «дед» уже, хотя сил и энергии в нём хватало. Летел же он, чтобы обеспечивать вооружение и специальное оборудование группы, наши кейсы с «инструментами». Но пошёл вместе с ребятами в самое пекло…

Родился Геннадий Зудин 26 июня 1937 года в Москве. После окончания средней школы № 509[16 - Ныне относится к школе № 2129 имени Героя Советского Союза Петра Романова. В апреле 2016 года здесь была открыта мемориальная доска в память о Геннадии Егоровиче Зудине.] работал шофёром автобазы № 33 треста «Мосавтожелдор». Отслужил срочную, демобилизовался младшим сержантом. В органы госбезопасности пришёл в мае 1965-го. Летом 1968 года ему довелось участвовать в чехословацких событиях[17 - Ввод войск в Чехословакию, также известный как операция «Дунай» – ввод войск Варшавского договора (кроме Румынии) в Чехословакию, начавшийся 21 августа 1968 года и положивший конец реформам Пражской весны. Наиболее крупный контингент был выделен от СССР – до 500 тысяч человек и 5 тысяч танков и БТР.].

В 1974-м Зудин окончил Высшую школу КГБ СССР им. Дзержинского и в сентябре того же года был зачислен в первый состав Группы «А» 7-го управления КГБ оперативным водителем. Но эта должность была отнюдь не синекура. Тренировался он вместе и наравне с остальными сотрудниками. Зато в то время, пока они досыпали по дороге на полигон или отдыхали на обратном пути, он крутил баранку.

– Однажды возвращаемся мы с прыжков из Тулы, а навстречу нам – автомобиль с прицепом, за рулём – нетрезвый водитель. В результате лобового удара разбилось стекло, зеркало заднего вида, а виновник происшествия, не останавливаясь, поехал дальше. Разумеется, сопровождающая машина догнала его.

Выяснилось, что водитель был лишён водительских прав… А вот Гене пришлось нелегко: дело-то зимой было. Хорошенько укутали мы его, надели на него очки, и вёз он нас фактически на открытом воздухе. Человек, по сути, героический поступок совершил, а на базе над ним ещё и подшучивали. Впрочем, он не обижался, – вспоминает Сергей Голов

.

В «Альфе» его звали уважительно – Егорыч. Он обладал приятным голосом, был душой компании, охотно исполнял патриотические песни, но его любимое произведение – теперь почти забытый романс «Гвоздика», который незадолго до Первой мировой войны написал Александр Ширяевец[18 - Александр Ширя?евец (настоящее имя Александр Васильевич Абрамов) родился 2 апреля (14 апреля) 1887 года в с. Ширяево Симбирской губернии, умер 15 мая 1924 года в Москве. Русский поэт, писатель и драматург, один из представителей новокрестьянских поэтов.], волжский поэт и друг Сергея Есенина:

Гвоздики пряные, багряно-алые
Вдыхал я вечером – дала их ты.
А ночью снились мне сны небывалые,
И снились алые цветы… цветы…
Мне снилась девушка, такая странная,
Такая милая, а взгляд – гроза…
И душу ранили мечты обманные,
И жгли лучистые её глаза…
И снилось, будто бы на грудь усталую
Припала с ласками – на грудь мою…
Гвоздику пряную, багряно-алую,
Благоуханную с тех пор люблю!

Когда-то этот романс часто передавали по радио, пели и на фронте, и в кругу друзей. Девушки переписывали слова «Гвоздики» в свои заветные дневники. Ими даже объяснялись в любви.

Не знаю, поспособствовал ли этот задушевный романс устройству его собственной семейной жизни, но женился Геннадий Егорович, когда ему не было и двадцати пяти, ещё до службы в Группе «А». Со своей доброй и спокойной Ниной он познакомился на дне рождения её подруги. Молодые сразу полюбили друг друга. Ей он отдавал всё свободное время. Вместе они путешествовали, ходили в походы. Потом, когда родились дочки, приобщили к активному отдыху и их: путешествовали на своём «Запорожце», зимой отправлялись в лес, прихватив с собой лыжи, а летом на байдарке ходили по живописной Десне.

Но работа для офицера «Альфы» всё равно оставалась на первом месте, и прожитые годы не изменили приоритетов. Оттого и тот роковой для него и такой обычный для всей страны 1979 год он провожал не в уютной Москве с женой и дочерьми, а в составе нештатной боевой группы «Гром» в далёком Кабуле.

Муж уезжал в командировку. Сколько их было за почти двадцать лет совместной жизни! Она научилась читать отчёты о них без лишних расспросов – по обветренному лицу, сожжённому загаром затылку, уставшим глазам. Он ушёл, как обычно, быстро собравшись, коротко простившись и не оглядываясь – такая примета. Но напоследок судьба подарила им ещё одно, незапланированное, свидание. Муж позабыл на кухне пакет с едой и свёрток со сменным бельём, и Нина Васильевна позвонила ему на работу. Точного адреса она не знала, поэтому договорились встретиться у метро «Октябрьская»[19 - В то время Группа «А» базировалась в Щетининском переулке.].

Было уже далеко за полночь, когда они распрощались. Возвращаться домой пришлось на попутном грузовике. Сидя в кабине, она вспоминала, как муж обнял её перед разлукой… О том, что он нелегально отправляется в чужую страну, Нина Васильевна не знала. И не должна была знать.

Сотрудников Группы руководство до утра распустило по домам, но Геннадий Егорович, как «главный технарь», отвечавший за вооружение, остался в подразделении составлять учётные списки.

…Ночь на 27 декабря в Кабуле выдалась холодной. Чтобы хоть как-то согреться в недостроенной казарме, её окна и двери завесили плащ-палатками. Но всё равно сон не шёл. С уверенностью можно было назвать спящими лишь двоих – Зудина и Баева[20 - Алексей Иванович Баев, майор, ветеран первого набора Группы «А», оперативный водитель, пулемётчик. За штурм дворца Амина награждён орденом Красной Звезды.]: их богатырский храп не оставлял в том никаких сомнений.

Утром командир «Грома» Михаил Михайлович Романов довёл до личного состава подробности операции. Опознавательным знаком для своих должны были стать белые повязки на рукавах, а голосовым подтверждением – имена командиров «Грома» и «Зенита»: пароль – «Яша-Миша», отзыв – «Миша-Яша».

До обеда подгоняли афганскую форму, нашивали карманы для магазинов и гранат. Кто-то стягивал по два рожка матерчатой изолентой, чтобы быстрее было менять в бою.

Днём привезли обед – щи и гречневую кашу с мясом. К еде мало кто притронулся. Отказались от предложенной порции и будущие первые лица Афганистана Сарвари и Гулябзой, которым вскоре предстояло идти на штурм вместе с «шурави».

– А ты чего не ешь? – спросил аппетитно жующий Зудин своего друга Николая Берлева[21 - Николай Васильевич Берлев, майор, ветеран первого набора Группы «А». За штурм дворца Амина награждён орденом Красного Знамени.].

– Да ну его! Ранит в живот – и хана.

– Ладно тебе, Коля, каркать! Давай, выручу, – и придвинул к себе тарелку.

…Странное дело: хотя Волков и Зудин не были приятелями – может, сказывалась разница в возрасте, а может, просто не успели сойтись за всего-то несколько месяцев совместной службы – в эти дни перед боем их почти всё время видели вместе. Рядом они и на памятном снимке на трапе самолёта в Чкаловском, и на другой фотографии, уже на афганской земле. Вот и теперь, перед штурмом, Зудин и Волков подошли к замполиту Емышеву[22 - Валерий Петрович Емышев, полковник, ветеран первого набора Группы «А», парторг подразделения. За штурм дворца Амина, в ходе которого он потерял правую руку, награждён орденом Красного Знамени. В эту книгу включён его очерк.] стрельнуть папироску. Неожиданно в сумке нашёлся любимый Зудиным «Дымок». Геннадий Егорович вытряхнул из пачки сигарету и умиротворённо затянулся: теперь можно и в бой!

Перед штурмом все собрались в круг, разлили «наркомовские» сто грамм, закусили бутербродами. Обычно на раздачу назначают младшего, но тогда распоряжался Геннадий Егорович. Выпили молча, всё уже было переговорено. Оставалось ждать сигнала.

Пройдут годы, и Герой Советского Союза Виктор Фёдорович Карпухин[23 - Виктору Фёдоровичу Карпухину посвящён отдельный очерк этой книги.] вспомнит те последние часы перед боем

:

– Перед началом штурма Зудин всё скрупулёзно записывал, кому и сколько выдал гранат и патронов. Потом плюнул на всё и говорит: «Да берите всё подряд, чего хотите…» Какая-то отрешённость тогда была в нём. Такое ощущение складывалось, что он прямо из жизни уходит. Зудин старше нас был лет на десять и как бы «дедом» считался. Ему тогда было сорок два года. Наверное, жизненный опыт сказывался. Видимо, человек с годами тяжелее переживает ситуации, связанные с риском для жизни, опыт даёт о себе знать. Я тогда этого не понимал, сейчас – понимаю.