Пусть Бог не вмешивается

Еще более серьезная организация – Клан убийц. Даже по названию можно судить о той работе, которую они выполняют, а кроме того, занимаются кражами и похищениями. Работают практически без ошибок и берут весьма дорого, а их репутация такова, что встречи с ними опасаются не только купцы и ремесленники, но и дворяне. Их отличительная черта – обезображенные лица. Шрамы, нанесенные искусными врачами, скрывают истинный лик человека и позволяют оставаться неузнанным. Это относится к рядовым исполнителям, верхушка клана чинно сидит в Фаррабе, делая руками своих людей всю черную работу.

Эти и еще некоторые сведения мне доставляла Эная, с которой у нас наладился полный контакт и взаимопонимание. Все, что я узнал за этот месяц, постепенно привело меня к весьма дерзкому, но вполне реальному плану. Последние дни я занимался проверкой полученных сведений и только сегодня мог окончательно сказать, что готов к решительным действиям. Тянуть дальше нельзя, если не хочу сидеть нахлебником у барона всю жизнь.

Дело в том, что я нашел-таки источник обогащения, и нашел, как ни странно, практически под боком. Правда, решиться на такое мог, наверное, только отчаявшийся человек или полный «отморозок», но, по здравом размышлении, становится ясно, что заработать денег, много и сразу, другим способом невозможно. А так я только осуществлю на практике старый лозунг, изобретенный на заре века, правда, в другом мире, но от этого не потерявший своей актуальности здесь: «Экспроприация экспроприируемого». Он прост, как и все гениальное, требует умной головы, умелых рук и навыка в делах подобного рода.

Этот сорокалетний воин двигался легко, как юноша, опровергая утверждение о том, что после тридцати пяти люди теряют часть скорости и реакции. Вряд ли он об этом слышал, его меч мелькал в воздухе как прутик, не давая времени на раздумье. После пятнадцати минут боя спина становилась мокрой, а по лицу катился пот.

Я не думал, что найду спарринг-партнеров для тренировок практически сразу, но тут вмешался случай. Гуляя как-то вечером у реки, я заметил маленькую девчонку, которая не могла вылезти из воды. Течение затягивало ее все сильнее, а поблизости никого не было. И только когда, промокшие насквозь, мы с ней вылезли из реки, прибежала перепуганная до смерти мать. Следом примчался ее брат, как потом выяснилось, служивший у одного дворянина в дружине и приехавший отдохнуть от ратных дел. Об этом он мне рассказал потом, когда пригласил к себе. Своей семьи у него не было – только сестра и ее дети, в которых души не чаял. За спасение племянницы воин готов был служить мне всю жизнь. Немного поразмыслив, я решил воспользоваться его услугами, и с того дня воин вместе со своим товарищем, тоже дружинником, каждое утро приходил в небольшую рощицу, где я их ждал.

На тренировках я изводил себя до предела. Рубились на мечах, саблях, топорах, бились без оружия. Кроме того, воин обучал меня владению луком. Я в кровь посбивал запястья и пальцы, но до более или менее приличного владения было еще далеко.

Тренировки продолжались по четыре-пять часов каждый день, оба дружинника валились с ног вместе со мной, но упорно продолжали занятия. Им самим наскучила размеренная жизнь вдали от привычных дел. Заодно я узнал, насколько хорошо владеют оружием здешние воины, из тех, кто посвящает этому занятию всю жизнь. Как и следовало ожидать, весьма неплохо, хотя какого-то особенного искусства не увидел. Легенды о непобедимых богатырях легендами и остались. Привыкли мы верить любым сказкам, не важно, насколько достоверен источник, лишь бы было складно наврано, а о чем – какая разница. Будь то китайский Шаолинь, японские ниндзя или наши чудо-богатыри.

Несколько лет назад мы с друзьями создали новую систему подготовки, позволяющую работать любым видом холодного оружия и голыми руками. А также обращаться с огнестрельным оружием. Систему проверили в многочисленных «командировках» и остались довольны. И сейчас я вновь убедился в ее работоспособности. Из большинства схваток выходил победителем.

…Кухня находилась прямо под моими апартаментами, что было весьма удобно. Игнат, главный повар, благосклонно относившийся к человеку, который от его кулинарных изысков не оставляет на тарелке даже крошки, приветливо кивнул. Гостю хозяина он старался угодить: мне шло самое лучшее и в больших количества, а готовить здесь умели, в этом я успел убедиться. Одно мясо могли приготовить сорока способами. Только вчера я с изумлением отметил, что за прошедший месяц поправился, и это несмотря на изнуряющие нагрузки.

Но сегодня мне кусок в горло не лез, сегодня меня терзают сомнения, возникающие, как правило, перед делом. Правильно ли все рассчитал, не забыл ли какой мелочи. По опыту знаю, что предугадать наперед все нельзя, и самые, казалось бы, отточенные планы дают сбой из-за мелочи.

Выбранный мною способ быстрого обогащения называется просто – экспроприация, иначе – кража. Но красть надо с умом и только у тех, кто сам занимается подобным делом, а значит, не станет распространяться о произошедшем и жаловаться властям.

Я решил ограбить лесных братьев. Ту шайку, что сидит в ближнем лесу и делает набеги на караваны и обозы. Но просто так в лес не придешь и не скажешь: «Гоните монеты!» Хотя бы потому, что подобные слова некому говорить – бандиты не сидят всем отрядом и не ждут гостей. Пришлось потратить много времени, для того чтобы обнаружить людей, связанных с ними. Где искал? В злачных местах – кабаках, трактирах, постоялых дворах. В один такой кабачок я приходил ежедневно, точнее, ежевечерне. Садился в углу и наблюдал за посетителями, не спеша поглощая великолепную воблу и раков, подаваемых к легкому пиву. За это время ко мне привыкли и перестали приставать с расспросами, таким образом я получил возможность наблюдать за происходящим, оставаясь в тени.

И вскоре заметил среди завсегдатаев пару парней, так же, как и я, приходивших посидеть в кабачке. Они мало пили, не встревали в драки, частенько вспыхивающие из-за пустяков, внимательно смотрели и слушали, рыская глазами по залу. Ни одеждой, ни поведением от остальных они не отличались, но рыбак рыбака видит издалека. Словом, я их заметил и попробовал прикинуть, почему они так настойчиво липнут к тем, кто только что приехал сюда и зашел промочить горло. Интерес к новичку? Возможно. Но зачем тогда напиваются с ним до чертиков, вернее, спаивают его? Ответ может быть один: это разведка лесных братьев, и вынюхивает она, чем можно поживиться. Всякую мелочь вроде ремесленников, везущих товар на продажу, и мелких торговцев пропускает – им нужен куш посерьезнее. И сегодня у меня есть шанс внести ясность в этот вопрос, потому что к барону приехали несколько купцов, причем без товара, но с охраной. О чем это говорит? Правильно – едут с деньгами. Охрана довольно солидная – десять человек да еще слуги. А слуги тоже люди, им надо отдохнуть после тяжелой дороги. Зайдут в кабак и попадут в поле зрения тех парней. Мне останется только проследить за ними и выяснить, где находится атаман ватаги, ибо только он может рассказать о месте захоронения тайника. А там как выйдет.

…Сидя на кровати, я разглядывал свое небогатое вооружение: два кинжала, топор и никуда не годный, кроме переплавки, меч. Отложил его и начал одеваться. Свой наряд давно сменил, джинсовые брюки и рубашка остались в тайнике: носить их – значит светиться, как фонарь в ночи. Вместо них надел простые холщовые брюки, кожаную безрукавку. Натянул полусапоги, тоже из кожи – наряд для этих мест самый обычный.

Солнце давно перевалило за полдень, длинные тени от стен замка накрыли двор. Оттуда доносился бодрый голос сотника баронской дружины. Звали его Витас. Он старательно гонял молодых воинов, не давая спуску никому, и ревностно следил за порядком.

Я вышел во двор как раз в тот момент, когда взмыленные парни бегали по кругу с тяжелыми мешками за спиной и перепрыгивали через палки, закрепленные на разной высоте. В руках каждого был меч и щит, на поясе висел чекан или клевец – так сказать, полная выкладка. В стороне стояли их товарищи, держа в вытянутых руках камни, рядом бились на копьях еще десятка полтора дружинников. Витас расположился посреди этого импровизированного спортзала и сердито покрикивал на тех, кто, по его мнению, работал недостаточно энергично. Решительным жестом отобрав у одного дружинника короткое копье, именуемое сулицей, он ловко начал вращать им, защищаясь и делая выпады. Потом вернул сулицу восхищенно смотревшему парню и хлопнул того по плечу: продолжай, мол.

Заметив меня, нахмурился. Не любил, когда кто-то праздно шатался по двору, но сказать ничего не мог. Я как-никак гость барона, надо соблюдать видимое радушие. Причину столь нелюбезного обращения понять нетрудно: в то время как мои товарищи заняты настоящим мужским делом – служат у самого герцога Владина, я прохлаждаюсь здесь, набиваю брюхо отменной едой и бездельничаю. По крайней мере именно это было написано на лице сотника.

Я усмехнулся и поспешил уйти, дабы не вызывать праведный гнев старого вояки. Каждый судит в меру своей ограниченности.

Подошел к колодцу. Едва вытянул ведро, как сзади раздался тонкий и приятный голосок:

– Добрый день, сударь.

Я обернулся и едва не выронил скользкую дужку, на меня смотрела сама баронесса – юная девчонка, чрезвычайно милая и приветливая особа в весьма фривольном наряде. За ее спиной стояла Эная.

Женщины здесь носят платья самых разных фасонов, но гораздо более открытые, чем принято у нас. Отсутствие строгих религиозных запретов благоприятно сказывалось на моде, а это, в свою очередь, влияло на демографическую обстановку. При таких обычаях рождаемость была большой, по шесть-семь детей в семье.

Юная баронесса, понятное дело, соблюдала правила приличия, но ее наряды строго следовали моде, отчего у молодых парней появлялось мечтательное выражение всякий раз, когда она появлялась во дворе.

– Добрый день, госпожа Дана. – Я склонил голову, поймав укоряющий взгляд прекрасных глаз.

– Артур, мы же договорились, что вы будете называть меня по имени. Или вы передумали?

– О нет, прошу прощения. Но тогда почему ты называешь меня на «вы»?

Дана немного смутилась:

– Хорошо, стану звать на «ты». Так как тебе у нас? Не скучаешь по друзьям?

– Немного, но мне не привыкать оставаться одному.

Дана задумчиво провела пальцем по ободу ведра.

– Твой обет будет длиться еще долго?

– Не знаю, но думаю, что он скоро закончится. – «Обязательно закончится, как только мне надоест, но тебе, девочка красивая, об этом знать совершенно необязательно».

Дана милостиво склонила голову и неспешно пошла прочь. Эная на прощание одарила меня соблазнительным взглядом, показав язычок. Я подмигнул в ответ и направился к воротам.

Пиво местного разлива совсем недурно: приятно горчит и имеет несколько градусов крепости. А вино подают паршивое – наверное, кабатчик не хочет разоряться на хорошее, если в основном берут пиво. Но даже с этого пойла завсегдатаи умудряются хорошенько набраться, да так, что ползут домой на четвереньках.

Кружку пива я цежу медленно, нехотя. За весь вечер съел только одну таранку. В реке в великом изобилии водятся караси, карпы, щуки, плотва, окуни, головли и еще куча другой рыбы. Стоит она невероятно дешево, и хозяин постоянно выставляет на стол пару мисок бесплатно. Обычно я съедаю семь-восемь таранок, но сегодня держу желудок пустым в преддверии возможной схватки.

Кабак заполняется медленно, до полного сбора еще далеко, только начало темнеть. С соседних окрестностей соберутся ремесленники: кожевенники, шорники. Из деревень, стоящих ближе к лесу, придут бортники, рыбаки, охотники. Чуть позже подоспеют медники и кузнецы – все, кто кормится ремеслом и привык проводить свободное время не дома, а в теплой компании.

На меня уже перестали обращать внимание: сидит себе парень в углу без света, потягивает пиво – ну и пусть сидит. Много места не занимает и не лезет ни к кому. Вот я и сидел, краем глаза глядя в противоположный угол зала, где уже были те двое. Они пришли позже меня, но тоже не спешили с заказом. Кстати, как я успел заметить, они никогда не платили за еду – значит, кабатчик их знает, значит, неспроста они сидят.

А вот и слуги купцов – четверо крепких мужиков громко разговаривают, размахивают руками. На столе пустой кувшин вина, валяются объедки, один слуга зовет служанку, просит принести еще чего-нибудь. Две служанки, женщины лет по тридцать, разносят питье и закуску, ловко уворачиваясь от рук не в меру похотливых и нетерпеливых посетителей, и ловко бьют по затылкам, если увернуться не удалось. Около стойки вертится хозяин, осматривая зал. Глаза иногда косят на тех парней, но тут же уходят дальше. Стоит ровный гул, в котором довольно трудно разобрать отдельные слова, если ты не сидишь за одним столом с говорящим.

Окна раскрыты настежь, свежий воздух врывается в плохо освещенное помещение, разгоняя копоть и дым от факелов и винные пары. Я опять кинул взгляд на парней и увидел, как один, состроив – именно состроив – пьяное лицо и пошатываясь, пошел к слугам купцов. Он что-то громко прокричал, обращаясь к кабатчику, и вскоре служанка принесла к тому столу большой кувшин и тарелку закуски. Слуги с удовольствием приняли дар и нового собутыльника, не прерывая разговор.

Я отставил в сторону недопитую кружку, а сам не отрывал взгляда от стола, где вовсю разошлись слуги и их новый приятель. Послышался боевой клич, в другом углу началась драка, кто-то еле-еле вылез из-за стола и побрел к выходу, поддерживаемый с двух сторон приятелями не менее пьяными, но стоящими на ногах немного лучше. Один из слуг в пылу разговора развел руки – наверное, показывал размер рыбы, которую поймал недавно, или объяснял, насколько велик его самый большой палец.

Парень-лазутчик о чем-то пошептался со слугой, хлопнул того по спине, ткнул рукой в сторону двери и смущенно улыбнулся. Он пошел к выходу, а следом поднялся его напарник…

Есть! Они получили нужную информацию и теперь спешат донести ее до атамана. Я вышел из кабака и пошел метрах в двадцати позади, отметив, что их пьяная походка внезапно приобрела четкость и упругость.

Полный диск луны светил мне в спину и вырисовывал два силуэта впереди. Они направлялись к лесу. Брать их там нельзя: могут встретить сообщники. Надо начинать прямо сейчас. Я подкрался почти вплотную, в руке блеснул кинжал. Один прыжок и…

Откуда-то сбоку раздался приглушенный свист, при звуке которого парни остановились, а я резко присел и откатился в сторону в ожидании внезапного нападения.

«Прое… кретин! – от злости на самого себя сводило скулы. – Сейчас начнется концерт!»

Затрещали кусты, к парням вылез человек.

– Что-то рановато сегодня, Скула. Никак с уловом возвращаешься?

– Хороший нюх у тебя, Сеник. Пошли к Леснику, там поговорим. – Один из парней подтолкнул приятеля в спину.

– Ага, значит, я правильно почуял. – Дребезжащий голос Сеника не скрывал радости.

– Ты только кулак чуешь, да и то когда он в твой нос врежется.