Бладхаунд. Играя на инстинктах

– Осторожнее! – предупредил второй, входя вслед за первым. – Это следствие тройной дозы транквилизатора. Еще пару дней будут проблемы с координацией, тошнота, болезненные судороги.

– Я Олаф, а это – Антон, – первый мужчина кивнул Марку и указал ладонью на своего напарника. – Я ваш персональный Смотритель, а он на сегодня мой помощник. Вы находитесь…

– Заткнитесь оба, – процедил Марк, зло глядя на двух НПЦ[1 - Неигровой персонаж (он англ. NPC – Non-Player Character). Персонаж в ролевой компьютерной игре, которым управляет не игрок, а компьютер.]. – Засуньте свои тупорылые скрипты себе в задницы! Или вы игроки? Ай, не важно! Прервать синхронизацию! Вы слышите, мать вашу, прервать синхронизацию!

Он и сам удивился, сколько неприкрытой злобы и агрессии было в его голосе. Вообще, он крайне редко выходил из себя, даже не мог вспомнить, когда в последний раз такое случалось. Наверное, еще в универе, когда они с макароновскими забили стрелку парням с тристака… Ладно, к черту, это не важно! Важно, что Виктор, надо думать – с подачи Сашки, засунул его в это дерьмо, и не хочет вытаскивать. Тут и Будда из себя вышел бы! Во какой экивок…

– Марк, спокойно, – Олаф широко улыбнулся, и будто бы даже вполне искренне. – У вас шизоаффективный психоз, осложненный диссоциативным расстройством идентичности на фоне психической травмы…

Марк внезапно вспомнил Темный луг. Он вспомнил аварию, Дашу и Лару, людей в форме Стражей. Нет, нет, нет! Бред. Сука, Виктор за это ответит!

– Ладно, я понял, – он глубоко вздохнул и посмотрел на Олафа, который все это время что-то говорил, но сразу осекся, едва Марк обратился к нему. – Сейчас вы должны отвести меня к моему лечащему врачу, так? Кто он? Хотя не важно, идем!

Они шли по коридорам Клиники довольно долго, порой встречая на пути других пациентов и их Смотрителей, изредка – медботов. Несколько раз переходили между этажами, всегда только поднимаясь. Марк с любопытством осматривался. В основном вдоль стен шли однотипные двери без ручек с крипто-замками, само собой – другие палаты, такие же, как у него.

Они прошли столовую, несколько залов для групповой терапии, тренажерный зал. Но нигде – ни единого окна. Да и вообще, план Клиники представлял собой сплошной лабиринт этажей и переходов. В совершенстве владея навыками мнемопластии, Марк не терял направления и сразу вспомнил, что такая планировка удивила его еще тогда, девять лет назад, когда они с Максом были здесь…

Ох, ну не здесь ведь! А в настоящей Клинике Мебиуса, в реальном мире. Хотя надо признать, это место… Марк испытал искреннее уважение к тому, кто его создал. Симуляция безупречно повторяла план Клиники, насколько он его помнил. Просто тогда план его не особо волновал и он выбросил эту информацию из головы, как несущественную. Но мозг ничего не уничтожает безвозвратно, о нет! Так что теперь осколки реальных воспоминаний накладывались на этот виртуальный лабиринт. И накладывались идеально!

Помнится, тогда их сопровождал сам главный врач – Ник Бостром, светило современной психиатрии. Он пояснил, что Клиника специально спроектирована таким образом, чтобы если кому-то из пациентов удастся сбежать, он ни за что не сумел бы выбраться. Макс еще тогда пошутил, что Свартальв точно смог бы, с его то даром!

– И правда круто, – прошептал Марк, прикидывая, сколько сил и времени стоит создать такую симуляцию. Тем временем они вновь поднимались, в этот раз – на скоростном лифте. Стояли в просторной кабине вчетвером – он, Олаф, Антон и медбот за номером – Марк присмотрелся – F13.

В ответ на его реплику Смотрители переглянулись, но промолчали. А Марк подумал, что вряд ли это игроки, скорее стандартные НПЦ с вариативными скриптами. Таких Макс еще на втором курсе штамповал десятками для своих локальных симуляций! Сам он в программировании не особо шарил, да никогда и не лез в эту область. У него были свои интересы. Свой путь, как всегда говорила Даша.

Воспоминание о жене отчего-то больно кольнуло сердце, но Марк не успел распознать эмоцию, потому что двери лифта открылись и они вошли в просторный кабинет с панорамным окном во всю стену. Хотя тут же оказалось, что вошел только он – Смотрители и медбот остались в лифте, двери которого через мгновение вновь соединились в узкую едва различимую линию.

Марк сразу вспомнил это место. Во блин, кабинет Ника Бострома! Похоже, Виктор с Саней серьезно подготовились к этой авантюре, наверное – выуживали инфу по крупицам из его воспоминаний во время игровых синхронизаций. Вообще такие вещи запрещены законом, но Саня реально крутой хакер, а запреты властей останавливали его разве что в материнской утробе, и то лишь потому, что там у него еще не было универсального импланта, который каждому ставится в запястье при рождении.

В отличие от остальных помещений Клиники свой кабинет главврач обставил не так минималистично. Насколько Марк помнил из общего курса культурологии, это Барокко – золотой, кремовый и бордовый тона, деревянные шкафы и кресла на ажурных резных ножках. Картины, стилизованные под старину, портреты насупленных дядек в очках, несомненно – знаменитые психиатры прошлого. Короче, как говорится, производит впечатление!

– Здравствуйте, Марк, – Ник обратился к нему с другой стороны овального стола. Врач указал гостю (точнее пациенту ведь?) на глубокое кресло перед столом, а сам направился вокруг своего рабочего места ко второму такому же креслу, располагавшемуся точно напротив первого. Марк улыбнулся – ну понятно, это чтобы пациент чувствовал себя с врачом на равных, элементарная психология в действии!

Ник терпеливо подождал, пока Марк медленно прошел через кабинет – его тело все еще отзывалось ветвящимися по нервной системе молниями болевых ощущений, да и тошнота не спешила отпускать, так что двигаться быстрее он не мог физически. В итоге, они сели одновременно и Марк, наконец позволив себе расслабиться, с нескрываемым интересом посмотрел на Ника. Тот улыбался, но как-то невесело.

– Я помню вас, Марк, – Ник опустил жилистые ладони на кремовые брюки старомодного пиджака и посмотрел в глаза своему пациенту. – Очень жаль, что во второй раз мы встретились при таких вот обстоятельствах. Я не буду ходить вокруг да около. Вы, насколько я помню, первоклассный специалист по мнемопластии и неплохо себе представляете, как устроен человеческий мозг. Так вот ваш больше вам не подчиняется, не в полной мере. Это шизоаффективное расстройство, осложненное…

– Стоп, стоп, стоп! – Марк качнул головой и поднял руки, останавливая врача. – Ваш коллега, Олаф, уже сообщил мне эту чушь. И то, что вы хотели повторить ее слово в слово, лишь подтверждает, что я в симуляции. А вы, при всем уважении, НПЦ. Безмозглый бот со скриптованной…

– A nescire ad non esse[2 - От незнания к несуществованию (лат).]! – неожиданно перебил его Ник. Марк сразу заткнулся, но так и не удосужился прикрыть рот. Он ошарашено смотрел на врача несколько секунд, потом облизнул вмиг пересохшие губы.

– Ведь НПЦ не может произнести эту фразу, верно? – Бостром прищурился. – Это один из базовых законов Аниматики, он автоматически прописывается в ядре каждой симуляции, включая локальные, не подключенные к Сети.

– Откуда вы..? – Марк приподнял одну бровь. Бостром не производил впечатления заядлого геймера. – Откуда вы это знаете?

– Вы поступили к нам два дня назад, и у меня было время изучить вашу историю, – Ник глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. – Мне правда жаль, но Олаф сказал вам правду. И тот факт, что вы до сих пор принимаете реальность за…

– Сколько я уже тут? – перебил его Марк, запоздало переварив сказанное врачом. – Два дня? Но по ощущениям все случилось минувшей ночью!

– Это из-за транквилизатора, – Бостром цокнул языком и покачал головой, его руки непроизвольно сжались в кулаки. – Два идиота, Квин Сакс и Дима Радченко, их приставили к группе Стражей на вашем задержании, они вкололи вам тройную дозу! Клялись мне, что вы не отключались после двойной, – врач покачал головой. – Недоумки точно напортачили с дозировкой зарядов! Ни одно из известных науке живых существ не может сохранить сознание после двух доз «Напамина». И я приношу за их ошибку официальные извинения, – Ник чуть склонил голову. – Некоторая прострация будет сохраняться еще пару дней, и ничего удивительного, что вам кажется, будто прошло меньше времени.

– Подождите, подождите, – Марк только сейчас сообразил, что сам же и задал вопрос о том, сколько он пробыл в отключке. Блин, да какая разница! Это же симуляция!

– Вы не НПЦ, я понял, – он кашлянул и постарался собрать в кулак мысли, разбегавшиеся во все стороны, точно тараканы от яркого света. – Значит вы игрок. И значит…

– Прервать синхронизацию! – громко и четко проговорил Ник. – Повторяю, прервать синхронизацию!

Но ничего не произошло. Марк не очнулся в Клубе под какофонию улюлюканья и дружеского смеха. Сашка с Виктором не подбежали к нему, озорно улыбаясь и громко хохоча.

– И это тоже ничего не значит, – Марк всеми силами пытался ухватиться за истончившееся до предела чувство реальности, но оно выскальзывало из его сознания, точно кусочек мокрого мыла из рук. – Вы могли заранее договориться с администратором сеанса, с Виктором…

– Да хватит уже! – Ник с силой хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Марк, я не только помню вас. Я знаю вас, потому что изучил ваше дело, переданное мне Сторожевым Департаментом. Они немало нарыли, поверьте! И все это, – он мотнул головой в сторону рабочего стола, очевидно, имея ввиду личный файл Свартальва, – говорит о том, что вы умный человек. Можно сказать – уникальный. Допускаю, что как раз это стало вашей слабостью. Увы, но чем сильнее мозг – тем он чувствительнее.

Бостром встал с кресла и коснулся рукой полированной крышки стола – та сразу превратилась в голографический экран. Еще несколько прикосновений – и на экране вспыхнул каскад изображений. Марк всмотрелся в них и пустота колючей волной прокатилась по его венам. А вслед за пустотой пришла боль, безумная, непередаваемая.

– Это фотографии с места аварии, – пояснил Ник, хотя его пациент и сам отлично все видел. – Странно, но качество и правда плохое. В Департаменте мне сказали, что в районе был электромагнитный выброс, похоже – с ближайшей стрейн-станции. Но это не важно, основные детали хорошо различимы. Ты ведь видишь их, Марк? – он заглянул в лицо парню, который у него на глазах постарел лет на десять. – Видишь свою машину? Видишь себя и… остальных.

Последний вопрос прозвучал скорее констатацией факта. Конечно, Марк видел. Воспоминания, которые он так долго пытался искоренить, с готовностью вернулись, едва им дали мотив. Но они тоже были смазанными, как эти фотографии. И это удивило бы Марка, будь он в себе, ведь с его мнемопластическими навыками такие моменты из собственной жизни он должен помнить, будто они произошли только что.

Но в данный момент парень думал о другом. Он видел на снимках свою разбитую вдребезги машину, видел себя, а рядом – тело Даши. Неподвижное. Нет, дело не в том, что это статичное фото. Марк действительно помнил – она не двигалась. А дальше, в двадцати метрах от дороги, у кромки леса…

– Уберите, – он опустил глаза. Хотел заплакать, но слезы не шли.

– Тогда взгляни, пожалуйста, на это, – Ник вновь коснулся экрана и на нем появился другой коллаж. Эти фотографии были максимально, отвратительно четкими. На них Марк увидел мертвых людей. Убитых людей, которых жестоко мучили перед смертью. Отрезанные части тел, изуродованные лица, вскрытые животы и шеи.

– Их тридцать пять, – Бостром провел рукой по экрану и изображения исчезли, осталась только полированная крышка стола, подсвеченная голографической синевой по краям. – И было бы еще пятеро, если бы тебя вчера не остановили. Всего сорок. Ты ведь помнишь это число?

– Да, – Марк попробовал сглотнуть, но горло пересохло. Парень сцепил руки в замок, потому что они затряслись и он не мог это контролировать. – Столько жертв было в той аварии.

– А где произошла авария, ты тоже помнишь? – Ник снова сел напротив Марка, который весь ссутулился, сжался, будто хотел, чтобы большое мягкое кресло, выполненное в чертовом стиле Барокко, поглотило его целиком. – Этот район называется Темный луг.

Марк медленно поднял на него глаза. Сейчас они были не карие, как обычно, я темно-красные, в них полопались все капилляры.

– Твоя фантазия, твоя вторая личность, – пояснил Ник, пришпиливая пациента ледяным взглядом к спинке кресла. – Ты представлял себе Офферинг. Этот популярный хоррор. И всегда играл в локации Темный луг. А теперь смотри.

Врач протянул руку к рабочему столу и не глядя коснулся его пальцами в замысловатой комбинации. На вновь вспыхнувшем голо-экране появился текстовый список, и Марк сразу узнал его – сто двадцать пять локаций Офферинга. Он не хотел читать, боялся, но глаза помимо воли пробежали по столбцам. Названия «Темный луг» там не было.

– Мне очень жаль, – в который раз повторил Ник Бостром, гася экран. Его глаза снова лучились теплотой, а голос звучал мягко, успокаивающе. – Но я уже говорил, что у тебя сильный разум, и теперь это твое преимущество в борьбе с недугом. Мы победим его, я обещаю. Твой случай редкий, но отнюдь не единичный.

Именно в этот момент Марк понял, что все это – правда. Что он действительно сошел с ума из-за гибели жены и дочери. Что он целый год жил в мире, которого не существует. Что он убил тридцать пять человек. Убил жестоко, извращенно.

А лучшее доказательство всего этого – человек, который сидит перед ним. Ник Бостром выступал консультантом его университетского исследования, поэтому Марк хорошо запомнил врача, хотя лично они встречались лишь раз, в основном общаясь по Сети. Бостром широко известен нестандартным подходом к лечению пациентов, он нем часто шутят, что он будто воплощает плохого и доброго Стража в одном лице. Но делает это вовсе не как шизофреник, совсем наоборот – на его фоне пациенты инстинктивно осознают, что действительно больны. Он будто оттеняет их девиантное состояние своей эталонной человечностью – далеко не идеальным образом, но максимально стабильным, этакой психической константой, которую невозможно пошатнуть.

Создать НПЦ, который так точно скопировал бы характер настоящего человека, просто невозможно. Это годы, даже десятилетия. И тем более, так невозможно сыграть.

Значит это не симуляция.

Марк ожидал, что его сознание отключится, едва он мысленно озвучит свой вывод. Что он окончательно слетит с катушек и начнет разносить кабинет Бострома, или даже набросится на врача. Но он ничего не сделал, и даже дрожь в пальцах прекратилась. Выглядело все так, будто он давно это знал, или догадывался, но что-то в мозгу не давало ему увидеть реальный мир. И вот теперь, когда занавес подняли, разум Марка вздохнул с облегчением.