Тэмуджин. Книга 2

«Наверно, Унгуру решили его отдать, раз не Даритай, а сам Хутугта взялся за хлопоты, – в груди у него снова зашевелилось горячее чувство обиды. – Унгура хотят поднять в роду из молодых парней, а нас, детей Есугея, решили засунуть в нукеры к Бури Бухэ. На большее ума не хватило, а сами, наверно, довольны и думают, что мудрое решение приняли… А может, есть еще и другое: мстят отцу, унижают его после смерти, задвигая детей, помня, как боялись его живого и слушались. Ну, хорошо, скоро вы узнаете, чем вам эта подлость обернется…»

Обдумав все и взвесив, Тэмуджин про себя окончательно решил: если дядья после его отказа на требование отдать знамя попытаются взять его силой, он убьет их с помощью хамниганов, а потом уйдет к хану Тогорилу. Послужит ему, сколько придется, а потом попросит его помочь вернуть от тайчиутов улус отца. «Он не может не помочь, когда у меня на руках отцовское знамя, – убедительно внушал он себе, стараясь набраться уверенности в этом. – Отец говорил, что он не забывает добро…»

Размышляя так, Тэмуджин ни жалости к своим дядьям, ни угрызений на сердце у себя не чувствовал. Были только обида и раздражение на их нежелание оставить его в покое. «Бросили перед самой зимой как чужих, думали, что мы тут сдохнем, – злорадно думал он. – А сейчас хотите последнее отобрать? Пеняйте теперь на свои глупые головы. Еще дед Тодоен велел вам оставить знамя при мне – вы не послушались. И перед предками теперь вы сами будете виноваты. С вас, а не с меня они спросят за все…»

Вестей от Хасара и Бэктэра все не было. Через приоткрытый полог Тэмуджин видел, как один из хамниганов, принеся на плече убитую косулю, свалил ее на траву и, вынув из-за пояса широкий каменный нож с рукоятью из оленьего рога, с невероятной быстротой начал разделывать тушу, ловко снимая шкуру и отделяя голенные кости. Бэлгутэй, наполнявший водой большой котел на внешнем очаге, изумленно наблюдал за ним. Вспомнив о гостях, Тэмуджин одел войлочную шапку, туго подпоясался ремнем на бронзовой бляхе и вышел наружу.

Хамниганы сидели в лесу перед балаганом, разведя маленький огонек на старом кострище. С ними же в кругу сидели Хачиун и Тэмугэ. По сдержанным улыбкам на лицах хамниганов и разгоряченным лицам младших братьев Тэмуджин понял, что между ними сейчас был оживленный разговор. Увидев Тэмуджина, Хачиун и Тэмугэ проворно встали, уступая ему место у огня.

– Идите к юртам, там сейчас будут нужны дрова, – приказал он им, усаживаясь на примятую траву, и те, не задерживаясь, скрылись в кустах.

– Смышленые парни, – одобрительно отозвался о них старший хамниган. – Рассказывали нам о повадках уток и гусей.

– Наболтали, наверно, что бывает и чего не бывает на свете, – усмехнулся Тэмуджин и, подождав немного, обратился к ним: – Я думаю о том, что не слишком ли мы вас тут задерживаем, от ваших дел отрываем. Дядья мои что-то не появляются, и я не знаю, сколько они еще будут тянуться.

– Добрые соседи должны помогать друг другу, – ответил старший; остальные молчали, согласно опустив взгляды в землю. Тэмуджин вспомнил, что и в прошлую встречу в их хамниганском стойбище говорил все время их отец, а сыновья, так же как сейчас, почтительно молчали.

С дружелюбной улыбкой глядя на Тэмуджина и тщательно подбирая монгольские слова, тот говорил:

– Мы думаем, что твои сородичи плохие люди, если ты не живешь с ними в степи, а скрываешься в тайге. Ты человек с твердым сердцем и широкой душой, мы помним, как много подарков ты нам сделал, без жалости расставался с ценными вещами. Поэтому наш отец приказал нам сделать все так, как тебе будет нужно. Если надо, мы убьем твоих сородичей и покажем тебе дорогу на юго-западную сторону; и пусть другие твои сородичи не найдут тебя…

– Если я не подниму правой руки, то стрелять не нужно, – напомнил Тэмуджин, оглядывая бесстрастные лица хамниган.

– Пусть твое сердце будет спокойно, – обещал старший. – Мы сделаем все по твоему желанию.

Из-за кустов бесшумно вышел Хачиун.

– Вас зовут есть жареную печень и сердце.

Старший хамниган взглянул на Тэмуджина:

– Лучше будет, если мы туда не пойдем, ваши гости могут появиться нежданно.

– Хорошо, – Тэмуджин встал, приветливо улыбаясь гостям, – я прикажу принести все сюда.

XII

Прошло больше трех суток со дня встречи Бэктэра с нукерами Хутугты, когда, наконец, показались дядья.

Поздней ночью прискакал от дозора Хасар. Домашние разом оторвались от чуткого сна, затеплили светильники.

– Дядя Даритай едет, а с ним какой-то старик и нукеры, – жадно пихая в рот холодное мясо из котла, рассказывал Хасар. – Остановились на опушке, видно, что на ночь стали, но Бэктэр остался еще постеречь их, мало ли что еще взбредет им в голову, а я поехал вас предупредить.

– Нукеров сколько? – спрашивал Тэмуджин, подпоясывая на рубаху ремень и с трудом переваривая в себе новую весть: «Почему один лишь Даритай, когда сначала были нукеры Хутугты, и что еще за старик с ними?»

– Семеро нукеров, – едва ворочал набитым ртом Хасар. – Шестеро дяди Хутугты и один Даритая.

– А ты не перепутал людей? – раздраженный новыми загадками, сердито спрашивал его Тэмуджин. – Может быть, ты в сумерках плохо разглядел?

– Я не ослеп еще, – проглотив еду, запальчиво ответил тот и взял из рук матери Оэлун чашку с хурунгой. – Солнце только что за гору зашло, когда они показались, светло еще было. Они стали у трех кустов возле заводи, где в прошлый раз у Бэлгутэя сорвалась рыба, а мы смотрели от поваленной сосны у леса…

– Бэктэр на ночь остался? – перебил его Тэмуджин.

– Сказал, что до ночи покараулит, пока они не лягут, а потом приедет, сонных-то чего сторожить, верно ведь?

– Верно, – Тэмуджин перевел взгляд на мать. – Значит, дядя Даритай едет.

– Слава западным богам, не Таргудай оказался, – сказала Оэлун, убирая посуду. – С ближними дядьями уж как-нибудь поладишь.

«Лучше ли они Таргудая на самом деле?» – подумал Тэмуджин, но промолчал.

Перед утром приехал Бэктэр. С возбужденным лицом он сидел у очага перед Тэмуджином, навязывал разговор.

– Кончилось наше одиночество, – он пытливо заглядывал ему в лицо. – Поедем жить к дядьям. В айлах Бури Бухэ и Ехэ Цэрэна найдутся и для нас нукеры. Наберем отряд и будем понемногу собирать табуны, а там и свои подданные появятся, знамя-то мы сохранили. Ты как думаешь?

– Еще не видно, что у них на уме, – хмуро отговаривался Тэмуджин.

– Позовут они нас, увидишь, – снисходительно улыбался ему Бэктэр. – Нукеры ведь мне сказали…

– Что за старик с ними едет, ты не рассмотрел? – спросил у него Тэмуджин.

– Смотрел я, смотрел на этого старика и никак не мог припомнить такого, – недоуменно пожал тот плечами. – Больной он, видно, его еще укутывали на ночь медвежьей дохой и с двух сторон костры разжигали.

– Может быть, это какой-нибудь шаман из другого рода, – предположила Сочигэл. – Какое-то виденье ему о нас, может, было?.. В позапрошлом году, я слышала, у генигесов дети потерялись в тайге. А нашел их шаман: видел во сне место, где они сидят, мол, у какой-то скалы. Так генигесы его самого повезли в тайгу, чтобы показал, и тот нашел тех детей, живыми застали.

– Может быть и так, – обеспокоенно сдвигая брови, соглашалась Оэлун. – Причина какая-то, наверно, есть; просто так больного человека в дорогу не взяли бы.

– Если шаман, то он не наш, – с мужской половины подал полусонный голос Хасар. – У нас такого не было.

– Ну, ложитесь все, – решительно сказала Оэлун, вставая. – Завтра для нас будет хлопотный день.

Хачиун и Тэмугэ, лежавшие рядом с Хасаром, уползли поближе к двери, уступая место старшим.

Едва рассвело, Оэлун и Сочигэл развели на внешнем очаге огонь и снова принялись готовить еду – кормить хамниганов и дать им запас на весь день. Они спешили успеть управиться и торопили Хачиуна и Тэмугэ, помогавших им с дровами и водой.

Тэмуджин примечал про себя, как с утра всех домочадцев вдруг охватило какое-то почти неприкрытое радостное возбуждение. В голосах, во взглядах матерей и братьев так и сквозило взволнованное ожидание. То и дело, идя по стойбищу, они с нетерпением взглядывали в нижний край поляны. Предстоящая встреча с сородичами обещала им конец одиночеству и страху перед голодной зимой. Подумав, Тэмуджин позвал в юрту старших из братьев и с давно не слышанной ими холодностью в голосе предупредил:

– Если Даритай полезет обнимать и целовать вас, будто любимых племянников, смотрите, не поддавайтесь, стойте как немые, поняли?

– Поняли, – с недоумением глядя на него протянул Бэлгутэй.

– Хоть что-то мы должны говорить им? – недовольно спросил Хасар. – Или будем молчать как суслики?

– Спросят, сколько тебе лет, ответишь и сразу закроешь рот, а разговаривать с ними буду я один! – с трудом сдерживая распирающее его раздражение, повысил голос Тэмуджин. – Все поняли или нет?

– Все поняли, все, – тая в губах беспечную усмешку, шутливо ответил Бэктэр. – Будем молчать как мертвые суслики.

Тэмуджин видел, что тот уже уверен, что теперь все решено и внутренне приготовился кочевать к Бури Бухэ и Ехэ Цэрэну, и потому сейчас так весел и уступчив.