Три царицы – Три Анны. Первый полицейместер

«Сколь строгие меры ни принимали Верховники, чтобы скрыть намерения слон, но чрез Головкина и чрез баронессу Остерман вся Москва узнала о намерении ограничить власть Царскую. Сильно было негодование всеобщее, и сходбища тайные, но многочисленные, оглашались воплями ненависти к олигархам. Зять Головкина, обер-шталнейстер Ягужинский, отправил в Митаву бывшего адъютанта своего, Петра Спиридоновича Сумарокова, убеждать Царевну-Герцогиню принять венец, на каких бы то ни было условиях, извещал ее, что план верховников не только не одобряем всеми сословиями, но что еще со дня на день можно ожидать в Москве возстания против олигархов. Генерал-майор барон Густав Левенвольде отправил нарочного, с письмом подобного же содержания, в Лифляндию, к брату своему, Графу Рейнгольду. Граф Рейнгольде немедленно поскакал в Митаву, и еще прежде Сумарокова известил Анну о негодовании всех сословий на верховников. Когда сии последние узнали о поступке Ягужинскаго, обер-шталмейстер посажен был в тюрьму, и лишь ходатайство тестя его, Графа Головкина, спасло Ягужинскаго от смертной казни.

Анна подписала все условия, и немедленно, по совету, данному ей в письмах Ягужинскаго и Левенвольда, отправилась в Москву. Князь Василий Лукич, с своей стороны известил товарищей своих о принятии Анною всех предложенных ей условий. 3 Февраля, верховники собрали духовенство, Сенат и генералитет; объявили, что Царевна-Герцогиня согласилась на ограничение власти Самодержавной, прочли письмо ее к Совету и велели поминать в церквах: «Императрицу Анну Первую». Духовенство немедленно открыло присягу, и первенствующий член Синода, умный и хитрый Феофан, по согласно с Графом Головкиным, успел разослать по всей России присяжные листы, в коих Императрица, вопреки новым постановлениям, именована была Самодержицею. Между тем Головкин, Феофан, Фельдмаршал Князь Иван Юрьевич Трубецкой, Князья Алексей Михайлович Черкасский и Иван Федорович Барятинский, граф Федор Андреевич Матвиев, Генералы Семен Андреевич Салтыков, Григорий Петрович Чернышев и Александр Иванович Румянцов, составили, в пользу Самодержавия, многочисленную партию, в коей приняли участие духовенство в дворянство. Народ также громогласно роптал на верховников.

10-го Февраля Анна прибыла в село Всесвятское, в семи верстах от столицы, где представлялись ей все сановники. Остерман сидел у себя на дому, претворяясь больным глазами, но чрез супругу свою ежедневно сносился с Императрицею, и давал ей советы, как поступать и действовать. По убеждению Остермана, Анна, узнав о негодовании гвардейских офицеров на верховников, для привлечения на сторону свою Преображенского полка, назначила подполковником сенатора и генерал-поручика Семена Андреевича Салтыкова. Олигархи тому не воспротивились. Императрица, (по совету Остермана), уверила их, что этим поступком хочет она единственно почтить родственников своих с материнской стороны. Между тем положено было предать земле тело усопшего Императора до въезда Императрицы в столицу, и плачевный обряд последовал 12 Февраля.

15 Февраля Анна имела въезд в Москву. Князь Василий Лукич поместился во Дворце, возле комнат Императрицы, и никого не допускал говорить с нею наедине. Даже Герцогиня Мекленбургская и Царевна Прасковья не могли видеться с сестрою своего иначе, как в присутствии Долгорукова. Верховники составили новую присягу, выключив, титло «Самодержицы» и включив клятву: «служить Государыне и Отечеству», но зная о всеобщем негодовании, не смели следовать совету Князя Дмитрия Голицына, который хотел, чтобы присяга совершена была на имя: «Государыни и Верховного Тайного Совета». (П. В. Долгоруков)

Обычно исследователи полагают, что прибывшая в Москву из Курляндии Анна фон Кетлер, послушала мелкопоместных дворян и в присутствии членов Верховного тайного совета порвала подписанные ей соглашения (кондиции). Хотя текст документа был опубликован, и никакой возможности не исполнить его не было. Принудить олигархов из Верховного тайного совета отказаться от власти мог только орган, имевший большее юридическое значение.

Российские источники о нем прямо не говорят, описывая некие выступления трудящихся, а источники в США указывают на созыв Земского Собора.

«Magna Charts, with all its sublime provisions, seemed thus naturalized upon Russian soil. The homo liber of the Norman Latin in the English charter meant practically the same as the word, or noble, in the paper of the High Secret Council. So from the banks of the Thames Runny mead had been trans-planted to the bunks of the Neva. The 24 Norman barons who forced the submission of King John lived again, 515 years after, in the eight Russian lords who had secured the acquiescence of Anna. Inviolability of person and property, habeas corpus, trial by jury. hitherto the monopoly of distant English islanders, were now the guaranteed right of the Slav. The Slavic Empire, no longer autocratic, possessed a constitution.

Таким образом, Великая Хартия со всеми их возвышенными положениями казались натурализованными на русской земле. Homo liber на нормандской латыни в английской хартии означало практически то же самое, что и слово «благородный» в документе Высшего секретного совета. Итак, с берегов Темзы Раннимид пересаживали на берега Невы. 24 нормандских барона, которые вынудили короля Иоанна покориться, через 515 лет снова жили в восьми русских лордах, добившихся согласия Анны. Неприкосновенность личности и собственности, habeas corpus, суд присяжных до сих пор монополия далеких английских островитян теперь была гарантированным правом славян. Славянская империя, больше не автократическая, имела конституцию.

The announcement of this constitution was received with general indignant protest. Under severe penalties the High Council forbade the people anywhere to assemble j but they could not disperse and silence the crowds which got together all over Russia and denounced the new system. The Tsarina was put tinder guard and only partisans of the new order allowed to approach her. Thus the council hoped she might lie kept ignorant of the mounting tide of popular feeling. Yet the council found itself powerless despite its being entrenched possession of the government and despite the rank and wealth and personal influence of its member. On February 25. 1731, a zemski sobor a national assembly, dared to convene in Moscow. The eight hundred elected deputies belonged to the nobility, the clergy, the professions and trades, and the peasant class. They drew up a formal unit unanimous protest against the constitution. The Tsarina entered the hall and was greeted with frenzied shouts. «We will not let laws limit our Tsarina» «Let our Tsarina be an autocrat just likes her predecessors» The Tsarina calmed the tumult and adjourned the meeting. At the next session a formal petition was voted by the eight hundred for the reestablishment of autocracy. The council melted away. Autocracy reigned again as in all the days since the time of Ruric. Thus ended the first, if not the only, gennibe attempt at a liberal government in the Muscovite Empire. This is the most important, the most significant, event in the history of Russia.

Объявление этой конституции было встречено всеобщим возмущенным протестом. Под суровым наказанием Высший совет запретил людям собираться, где бы то ни было, но они не могли разойтись и заставить замолчать толпу, которая собралась по всей России и осудила новую систему. Царицу поставили под стражу, и подходить к ней позволяли только сторонникам нового порядка. Таким образом, совет надеялся, что может лгать, не обращая внимания на нарастающую волну народных чувств. И все же совет оказался бессильным, несмотря на то, что он прочно владел правительством, несмотря на ранг, богатство и личное влияние его члена. 25 февраля 1731 г. в Москве осмелились созвать земский собор. Восемьсот избранных депутатов принадлежали к дворянству, духовенству, разным профессиям, а также к сословию крестьян. Они составили формальную единицу единодушного протеста против конституции. Царица вошла в зал и была встречена бешеными криками. «Мы не позволим законам ограничивать нашу царицу» «Пусть наша царица будет самодержцем, как и ее предшественники» Царица утихомирила шум и закрыла собрание. На следующем заседании восемьсот голосов проголосовали за восстановление самодержавия. Совет растаял. Самодержавие снова воцарилось, как и во все дни со времен Рюрика. Так закончилась первая, если не единственная, попытка генералов создать либеральное правительство в Московской империи. Это важнейшее, самое знаменательное событие в истории России».

Сбор депутатов был назначен Петром II для составления нового Уложения.

1728. Ноября 23. Ceнатский. О подтверждении в губернии указами, чтобы избранные к сочинению Уложения офицеры и Дворяне явились в Москву немедленно, под опасением в противном случае отобрания в казну их поместий и вотчин. (ПСЗРИ. Т 8. 5548)

Почему Долгорукие не привели в действие свои вооруженные силы, как в 1729 году? Сами они объясняли это доверием к императрице и происками Остермана, ставшего во главе правительства.

«Противная партия, в лице графа Головкина, Остермана, Трубецкого, Черкасского, Салтыкова, графа Матвеева и других, действовала тайным образом…». (Пыляев М.)

Надо учитывать, что в Малороссии были дислоцированы силы Мекленбургского полка подчинявшиеся мужу сестры императрицы. В 1722 они были невелики, но кадровый состав оставался и к 1730 полк мог быть увеличен.

«1722 год. Февраль. 27-го, рано утром, был у меня мой старый друг, мекленбургский капитан Тиде. Я послал просить к себе еще капитана Шульца (нашего общего приятеля и даже родом мекленбургца), и когда он пришел, мы припомнили вместе всю свою старину. Между прочим я спросил, сколько осталось еще от нашего старого мекленбургского корпуса, в котором я сам несколько времени служил, и где он находится. Капитан Тиде отвечал, что, к сожалению, осталось так мало, что можно по пальцам пересчитать состав всех полков; находится же теперь корпус в Белгородской провинции, а Шверинский полк (в котором служит капитан Тиде) расположен по квартирам в городке Валуйках, верстах в 700 отсюда. Что же касается до теперешнего численного состава этого войска, то он следующий:

1) В Шверинском полку (где я служил прапорщиком) от прежних десяти рот, из которых в каждой считалось 120 рядовых, 3 барабанщика, 1 флейтщик, 11 унтер-офицеров и 4 обер-офицера, осталось только 120 рядовых, 20 унтер-офицеров, 3 прапорщика, 8 поручиков, 3 капитана (именно Тиде, Ланце и Малер) и 1 подполковник – Шак, командующий теперь всем корпусом.

2) Полк Флора, числом равнявшийся Шверинскому, состоит теперь из 130 рядовых, 28 унтер-офицеров, 26 поручиков и прапорщиков, 4 капитанов, именно Гемзера, Эммерсона, Шульца и Норманна, и 1 майора – Лепеля. Покойный генерал Флор (отец нашего посланника в Гааге), который был должен моему отцу 6 или 7000 рейхсталеров, незадолго перед своею смертью, когда уже многие оставили полк, произвел в офицеры некоторых унтер-офицеров.

3) От батальона Цюлау, состоявшего из 4 обыкновенных рот, осталось только 11 рядовых, 3 унтер-офицера, 2 прапорщика, 2 поручика и 1 капитан – Кирхманн, который, когда мы уезжали из Мекленбурга, передал ганноверским войскам отнятые у них при Вальсмюлене штандарты и при этом случае учтивым образом насмеялся над принимавшим их ганноверским офицером. Он был послан только с одним унтер-офицером и двумя рядовыми нашего полка на ганноверские форпосты, чтобы передать штандарты, и нашел там капитана с командою, которому, перед шлагбаумом, велел сказать, что просит командующего офицера принять отнятые у них штандарты. Когда тот явился, капитан Кирхманн тотчас увидел, с кем имеет дело, и объявил, что не отдаст штандартов иначе, как под расписку. Глупец ганноверец отвечал, что у него нет ни пера, ни чернил; но Кирхманн сказал ему, чтоб он взял хоть карандаш, а то уедет назад, и этим так подействовал на него, что он немедленно написал карандашом формальную расписку, под которую и получил штандарты. После Кирхманн представил ее своему герцогу и немало тому смеялся. Если б ганноверский капитан был храбрый офицер и понимал свое дело, то с бывшею при нем командою уж мог бы принудить мекленбургского и его спутников выдать штандарты и без расписки.

4) От обеих рот Калька, которые выступили вместе с другими (остальные три роты не выходили из Мекленбургии), осталось при корпусе 13 рядовых, 7 унтер-офицеров, 2 поручика и 2 капитана. Полковник Тильге (которого герцог Мекленбургский недавно послал сюда, но вскоре по приезде его в Россию, по причине некоторых старых обвинений, велел арестовать) должен был принять над ними начальство.

От кавалерии осталось только:

1) от полка Лилиенштренга, состоявшего из 5 эскадронов, 16 рядовых, 3 унтер-офицера, 1 корнет и 1 поручик;

2) от полка Фитингофа, состоявшего также из 5 эскадронов, около 140 рядовых, 17 унтер-офицеров, 3 корнета, 5 поручиков и 4 капитана – Финек, Герт, Гарсталль и Блюхер.

3) Из Вальдауского конного полка не пришло сюда ни одного человека.

По этим сведениям, вся находящаяся здесь мекленбургская пехота состоит из 274 рядовых, 58 унтер-офицеров, 43 поручиков и прапорщиков, 10 капитанов, 1 майора и 1 подполковника; а кавалерия из 160 рядовых, 20 унтер-офицеров, 10 поручиков и прапорщиков и 4 капитанов, что все вместе составит около 430 рядовых, 78 унтер-офицеров, 53 поручиков и прапорщиков, 14 капитанов, 1 майора и 1 подполковника… Сегодня же гвардию приводили к присяге по случаю обнародования указа о престолонаследовании, что, впрочем, началось еще вчера». (Дневник Берхгольца)

1743. Декабря 16. Высочайше утвержденный доклад Сената. Об отпуске, Мекленбургского корпуса офицеров, в их отечество, с оставлением при них мундира, ружья и аммуниции.

Доклад. В 719 году прибыло в Россию Мекленбургскаго войска, кавалерьи 3, да инфантерии 3, итого 6 полков, в котором тогда состояло Генерал-Майор 1, Бригадиров 2, Штабт и Обер-офицеров 156, унтер-офицеров, капралов и рядовых и прочих нижних чинов 1711, всего 1870 человек. И по указам Вашего Императорскаго Величества Вселюбезнейшаго Родителя, блаженныя и вечнодостойныя памяти, Государя Императора Петра Великаго велено оные полки отправлять прямо на Украину, и жалованья давать офицерам против иноземцов, а урядикам и рядовым, как Русским полкам дается.

В 720 году велено оное войско свесть в один полк пехотной, и Штаб и Обер-офицеров определить указное число, а оставших офицеров употребить в Российские полки.

В 1732 году июня 6 дня, по Именному указу, блаженныя памяти, Государыни Императрицы Анны Иоанновны, веленo во оном корпусе Штаб, Обер и унтер-офицерам и капралам и рядовым и нестроевым быть Мекленбургцам и других наций, тем, в 1719 году из Мекленбургии в Россию прибыли». (ПСЗРИ. Т 11. 8841)

Журнал Верховного тайного совета. 1-го апреля 1728. Репортиция о выводе полков кавалерии украинского корпуса (от Киева до Казани). Командование: Витераний А., Голицын князь, Дуглас граф, Леонтьев М., Мещерский С. князь, фон-Вейсбах, Чекин, Шаховской князь, Шереметев.

Драгунские полки: Троицкий, Ямбургский, Ревельский, Киевский, Вятский, Владимирский, Олонецкий, Новотроицкий, Тобольский, Тверской, Ингермонландский, Рижский, Сибирский, Азовский, Псковский, Нижегородский, Луцкий, Вологодский, Нарвский, Невский, Друмантов, Гусарский, Албанеза, Балюбаша, Мекленбургское войско.

Ландмилицейские полки: Рыльский, Путивльский, Орловский, курский, Севский, Брянский, Ахтырский, Харьковский, Сумской, Изюмский, Острогожский. (СИРИО Т. 79).

1730. Июня 12. Именной. О приеме людей в Мекленбургской Корпус и о жалованья им. В Мекленбургском Корпусе Штаб и Обер и унтер – офицерам, капралам и рядовым и строевым быть Мекленбургцам и других наций, тем, кои в 1719 году из Мекленбургии прибыли, а вербованных в тот Корпус вновь, которые, по вступлении в Россию, приняты, из оных Великороссиян и Малороссиян, всех; а прочих наций, кроме Поляков, кто пожелает, определить в другие Украинской дивизии полки. (ПСЗРИ. Т 8. 6092)

От г. Шевелена, хранителя печатей, г. Маньяну. Версаль. 12 марта 1730. «Представленный вами отчет о событиях, происходивших по поводу кончины Царя, был очень благосклонно принять в совете, и Е. В. лично обратил на него особое внимание.

Мы думали сначала, что избрание герцогини курляндской было делом Долгоруковых, но из ваших писем я вижу, что они только содействовали этому избранию, и что новая Царица обязана своим возвышением роду Голицыных. Нам остается узнать, каковы будут условия возведения на престол и какой образ правления учредить старорусская партия в России». (СИРИО. Т. 74.)

Митавский дворец

Отметим, что до 1730 город именовался Нитава, то есть все документы с Митавой ранее на русском могут быть подложными.

Содействие мог оказать и Маршал Франции Бирон. Но без деятельных усилий Василия Лукича Долгорукого Анна Иоанновна и ее свита просто не смогли бы прибыть в Москву.

19-го января 1730 г. Протокол Верховного тайного совета о заготовление на почтовых станциях от Москвы до Риги подвод, по требованию действительного тайного советника князя Василия Долгорукова.

1730. Генваря 19 дня, Верховный тайный совет приказал от Москвы до Риги по почтовым станам поставить по тридцати подвод, а от Риги до Москвы по осемнадцать, сколько когда но письмам действительного тайного советника князя Василия Лукича Долгорукова будет определено и о том в Рижскую и в Новгородскую губернии и в, Ямской приказ послать указ, також и прочем, о чем он, действительный тайный советник князь Василий Лукич, будет к тем губернаторам, в к другим управителям писать, в том во всем быть послушным. (СИРИО Т. 107).

Протокол Верховнаго тайного совета. 28-гo января 1730. О поставке подвод для шествия Ея Величества Царевны Анны Иоанновны, от Лифяндской границы до Москвы.

«25 Февраля, около семидесяти человек дворян собрались в доме генерал-майора Князя Ивана Федоровича Барятинскаго, и положили просить Анну о принятии власти Самодержавной. Намерению сему благоприятствовало то обстоятельство, что в этот день на карауле во Дворце находился Преображенский полк (подполковником коего был родственник Императрицы Семен Андреевич Салтыков). Из дома Барятинскаго отправлен был к сенатору Князю Алексею Михайловичу Черкасскому, Василий Никитич Татищев. У Черкасского собрались девяносто три человека генералов и офицеров гвардии. Молодой Князь Антиох Дмитриевич Кантемир написал прошение к Императрице. Прошение это привезено было Татищевым к Барятинскому, где все присутствовавшие (числом семьдесят четыре человека), приложили руки, потом отвезено было к Черкасскому, где также все подписались и оттуда Граф Федор Андреевич Апраксин отвез прошение в Кавалергардский корпус, где все кавалергарды, числом пятьдесят человек, приложили руки. На следующее утро, в семь часов, триста человек дворян, собравшись у Черкасскаго, избрав глашатаем Графа Матвеева, поехали в Успенский Собор служить молебен, и оттуда во Дворец, где Семен Салтыков удвоил, караулы и выдал всем солдатам заряженные ружья. Верховники ужаснулись. Князь Дмитрий Голицын сказал: «Господа! Пир был изготовлен, закуска подана, но гости не явились: чувствую, что беда обрушится на моей голове, но я старт, и те, которые переживут меня, будут горько плакать!»

Когда Анна вошла в залу, Граф Матвеев, именем всего Российского дворянства, просил ее принять власть Самодержавную. Анна отвечала: «Разве условия, подписанные мною в Митаве, не были изъявления желания всех сословий?» «Нет! Нет! Государыня!» воскликнуло все собрание, а Граф Матвеев сказал, что Верховный Совет действовал не только без согласия, но еще и против воли всех сословий. Анна, обретясь к Князю Черкасскому, велела ему принести акт, подписанный ею в Митаве, и по принесению акта, велела Семену Салтыкову читать оный, при каждом пункте спрашивала: «согласно ли это с желаниям Россиян!» Все собрание отвечало: «Нет! Государыня!» По окончании чтения, Императрица обратилась к Князю Василию Лукичу и сказала: «Так ты меня обманул! Князь Василий Лукич!». Семен Салтыков разодрал акт в куски, и Анна объявила собранию, что принимает власть Самодержавную; что вступила на престол, не по избранию Верховнаго Совета, а по наследству, в что все та, которые воспротивятся ее Самодержавию, наказаны будут, как изменщики». (П. В. Долгоруков)

7. Уничтожение Верховнаго тайнаго совета

«Безответственный автократ среди людей индоевропейского происхождения – полная невозможность». (By Dr Edwin A. The Evolution of Russian Government. 1907)

Еще до коронации Анна I уничтожила Верховный тайный совет и восстановила Сенат. С коллективным руководством было покончено.

«Верховный Совет, в котором присутствовало так много противников Монархии, был уничтожен, а на его место учрежден Кабинет. Никакое важное дело не могло миновать сего места. В нем заседали три Члена: Великий Канцлер Граф Головкин, Вице-Канцлер Граф Остерман и Действительный Тайный Советник Князь Черкасский». (А. Ведйдемейер)

«Манифест об уничтожении Верховнаго тайнаго совета.

Божиею милостию, Мы, Анна, Императрица и Самодержица Всеросийская, и прочая, и прочая, и прочая.

Повелеваем всем, кому о том ведать надлежит, как духовным, так и мирским, военнаго и земскаго управлений вышним и нижним чинам, что Мы Верховный совет и Высокий Сенат отставили, а для правления определили Правительствующий Сенат, на таком основании и в такой силе, как при Дяде Нашем блаженныя и вечно достойныя памяти Петр Великом, Императоре и Самодержце Всероссийском, был и во управлении поступать по должности данной Сенату, при Его же Императорском Величестве, и по уложению и указам, которому Правительствующему Сенату, всяк их указам да будет послушен, под жестоким наказанием, или смертию по вине смотря. И ежели оный Сенат чрез свое ныне пред Богом принесенное обещание, кое под сим Нашим указом объявлено и прежнею в верности Нам учиненную присягу не праведно что поступит в каком государственном или партикулярном деле, и кто про то уведает, тот да возвестит Нам, однакож справясь с подлинным документом, понеже то будет пред Нами суждено и виноватый жестоко будет наказан.