Империя в огне. Первый год войны. 1914

В зале кто-то громко свистнул в кулак, как разбойник из-под моста.

Маркитантка с побледневшим под пудрой лицом юркнула за кулисы под яростное улюлюканье разнузданной публики.

К рампе засеменил на своих коротких ножках расторопный конферансье и многозначительно вытянул вверх палец.

– Почтеннейшая публика!

Крикуны утихли, но не сели.

– Господа! Мы вполне согласны с вами, что в великие нынешние дни, когда все силы государства нашего направлены на борьбу с немцами, в эти великие дни не следует выносить на сцену произведения немецких авторов. Но какой же Гейне немец?

Ведь Гейне же всего-навсего – гамбургский еврей. Ведь он же и не жил в Германии вовсе, так как был изгнан из нее за политические взгляды.

Ведь Гейне же жил и умер в Париже, он и женат был на француженке. Господа!..

Центр зала ответил взрывом жидких аплодисментов.

Передние ряды были посрамлены и позорно спасовали. Честь Гейне была восстановлена.

Какой-то толстяк во фраке добродушно махнул пухлой рукой и под смех публики крикнул конферансье.

– А, ну, коли так, то валяйте с богом: мы ничего… Послушаем, только чтобы без обману.

Обрадованный примирением конферансье послал уважаемой публике воздушный поцелуй и скрылся за кулисами.

На сцену опять грациозно выпорхнула злополучная маркитантка и закончила свой номер под дружные аплодисменты.

После концерта Алексей расстался с товарищем, поспешил к себе домой, необходимо было навестить тетушек, тем более до возвращения в школу оставалось не так много времени, которое было потрачено в пустую, благодаря этому оболтусу.

За домашним обедом младшая тетушка выложила университетские новости, она преподавала иностранные языки в московском Университете, и была в курсе всех событий, происходящих в его стенах.

В военную осень 1914 года антивоенные настроения не пользовались популярностью как в целом в российском обществе, так и в среде студентов Московского университета. Патриотический подъем в стране был настолько велик, что 9 октября состоялась уникальная для русских университетов начала двадцатого века сходка студенчества, поддержавшая действия правительства. Студенты выступили с речами в поддержку войны с Германией, а после этого начали шествие с портретами царя к дому московского градоначальника. Попытка группы студентов юридического факультета устроить в знак протеста свою антивоенную сходку была пресечена администрацией и студентами университета, на сей раз обошлось даже без вмешательства полиции. И это были студенты вуза, служившего последние 20 лет причиной постоянной головной боли Министерства народного просвещения, вуза, который долгое время считался оплотом либеральных и левых политических групп.

– Как это стало возможно?

Ораторствовала тетушка, и тут же находила ответ на заданный самой же риторический вопрос:

– Русским студентам и ученым еще до войны давали понять, что они являются конкурентами, а отчасти и врагами Германии, что естественным образом на взгляд российской общественности не прибавляло обаяния германской высшей школе и как следствие породило ответную неприязнь.

Алексей не очень слушал патриотические речи тетушки, но тем не менее, в нужных местах поддакивал, во всем с ней соглашаясь.

Видя, что все присутствующие за столом единодушны с ней в своем мнении, она вдохновленно продолжала:

– восьмого октября был обнародован указ императора Николая Второго о призыве студентов в армию в целях замещения офицерских должностей.

Поделилась она с присутствующими очередной новостью.