Дороги жизни

Теперь посмотрим, как развёрстывалась?[12 - Верстание – зачисление того или иного лица в служилый чин в Московском государстве с назначением ему денежного и поместного (земельного) окладов.] служба между служилыми людьми и как они верстались поместными окладами. Для того и другого назначались смотры, или разборы. Смотр служилым людям уезда производился полковыми воеводами на походе или особо назначаемыми ревизорами, разборщиками, которые в мирное время приезжали в уезды и созывали на съезд всё уездное дворянство. Разбор и верстанье служилых людей производились посредством допроса их выборных представителей, которые назывались окладчиками. Их выбирали, смотря по надобности, в числе четырёх, пяти и даже более десяти человек; при вступлении в должность они приносили присягу; в каждом уезде это была как бы коллегия уездных предводителей дворянства. Они обязаны были сообщать о дворянах своего уезда все сведения, какие были нужны присланному из столицы разборщику. Руководствуясь их показаниями, разборщик назначал каждому дворянину род службы, беспоместным дворянам поместные оклады, составлял список всех служилых людей уезда, разделяя их на чины и чины на статьи, подробно обозначая как оклад, так и род службы каждого человека… Изучение этих списков открывает приёмы развёрстки службы и окладов между служилыми людьми. Согласно с обоими основными правилами развёрстки, поместные оклады назначались по качеству службы или боевой годности, и наоборот – качество службы и степень боевой годности определялись прежде назначенными окладами. Боевая годность определялась четырьмя способами: 1) разборщик спрашивал окладчиков про служилого человека, каков он собою? Если ему говорили, что он собою молод или «молодец», ему назначали хороший оклад; если говорили, что он собою худ, т. е. стар или слаб, его писали в низший разряд. Так, встречаем выражения окладчиков: «собою молод и окладу того стоит». 2) Разборщик спрашивал, каков служилый человек своею головою? Если окладчики говорили, что он своею головою добр или середний, это значило, что он имеет хорошие материальные средства и хорошо ведёт своё земельное хозяйство, имеет хорошее вооружение, коней, боевых холопов, словом, хорошее походное обзаведение и способен нести добрую походную службу. 3) Разборщик спрашивал, каков служилый человек отечеством? Если ему говорили, что он отечеством добр, это значило, что отец его служил в хорошем чине, например выборным дворянином, и, следовательно, мог передать сыну боевой навык и боевые средства. Наконец, 4) разборщик спрашивал, каков служилый человек своею службой, т. е. бывал ли он прежде в походах, приобрёл ли боевую опытность или только что выступает на служебное поприще? Руководствуясь этой оценкой, разборщик писал одних в низший чин боярских городовых детей, назначая им служить службу “осадную” либо “ближнюю”, состоявшую в защите ближней границы, других писал в чин детей боярских дворовых, назначая им службу “дальнюю”, состоявшую в далёких походах, которые требовали хорошего походного прибора и больших расходов, наконец, третьих зачислял в чин дворян выборных, которые кроме дальних походов очередными партиями призывались в Москву для исполнения разных придворных обязанностей. Служилый человек, признанный добрым и собою, и по отечеству, и даже по службе, иногда возражал разборщику, желавшему записать его в высший разряд, говоря: “На службе быть мне не с чего: бобылишки и крестьянишки мои худы, а сам я беден”, и просил записать его в низший чин. <…>

Сообразно с прежней службой и степенью боевой годности назначались служилым людям разных чинов различные размеры поместных окладов. <…>

Городовые дети боярские служили либо на конях, либо пешие; в первом случае они ходили лишь в ближние походы для защиты ближайших границ, во втором – не ходили в походы, а составляли гарнизон. Дети боярские дворовые служили везде на конях: либо также ходили в ближние походы, либо, смотря по состоятельности, назначались и в дальние. Наконец, выборные дворяне, высший разряд провинциального дворянства, не только исполняли все службы низших чинов, но и отправлялись в редкие, особенно тяжёлые и отдалённые походы, например через всю степь против Крыма. <…>

От оклада надобно отличать поместную дачу. Оклады назначались по чинам, но размеры дач соображались с тем, имел ли служилый человек вотчину?[13 - Вотчина (от слова отец) – наследственное земельное владение. Вотчинник – владелец вотчины.] или нет. Если он не имел вотчины, ему давали во владение полный оклад; если он имел вотчину, то ему давали в дачу только часть оклада; вотчина служила подспорьем к поместью… Можно обозначить такой формулой отношение оклада к даче: оклад по чину, дача по вотчине. Оклад находился в прямо пропорциональном отношении к чину, дача – в обратно пропорциональном к вотчине. Чем выше чин, тем выше оклад; чем больше вотчина, тем меньше дача».

1.3.5. Служилые люди Козловского уезда

Строительство города Козлова и Козловского земляного вала, как упоминалось в разделе 1.3.2, началось в 1635 году. Строили город и вал служилые люди. Обратимся опять к А. А. Новосeльскому:

«В 30-х годах при построении Козлова и Тамбова правительство лишь в незначительной степени могло использовать местные резервы?[14 - Имеются в виду резервы населения.]. В целом при начале строительства выход мог быть найден лишь в срочной передвижке населения в те места, где предполагалось построить новые города. <…> При заселении Козлова и Тамбова правительство совсем не применяло обычного приёма перевода, сведе?ния служилых людей из других городов, и с большой полнотой применило принцип добровольчества: оно обратилось с призывом к “вольным охочим людям” украинных городов идти в Козлов и Тамбов. Самым оригинальным пунктом царского указа, который был широко обнародован при начале строительства названных городов, был пункт о служилых людях и их потомках, от бедности и от разорения ушедших в крестьяне. В грамоте из Москвы И. Биркину и М. Спешневу?[15 - Иван Васильевич Биркин и Михаил Иванович Спешнев – первые воеводы в Козлове, 1635–1637 гг.], строителям Козлова, от июня месяца 1636 г. этот пункт читается следующим образом: “А по нашему указу велено вам в Козлове городе писать во всякие службы, которые дети боярские и стрельцы и казаки и всякие служилые люди, покиня свои службы с 121-го года (1613 г. – А. Н.), а живут во крестьянех за розными помещики и вотчинники, и за монастыри, и за всякими людьми”. <…>

Благодаря таким приёмам набора служилых людей заселение Козлова произошло с необычайной быстротой. В 1636 г. И. Биркину было указано набрать в Козлов 590 человек. Но уже в первые месяцы, когда город ещё не был построен, в службу уже записалось 853 человека. И. Биркин энергично настаивал на расширении первоначальной нормы и жаловался на задержки, которые чинили местные воеводы, вотчинники и помещики желающим записаться в службу. Разряд не мог приостановить притока жаждавших записаться в службу и уступил настояниям И. Биркина. Построение и заселение двух новых острожков, входивших в систему укреплений под Козловом – Бельского и Челнавского, – повлекли расширение первоначальной нормы ещё на 600 человек. В 1638 г. в Козлове было уже более 1300 служилых людей, а в 1645 г. – 2276, не считая 11 посадских людей, и 1143 детей, племянников и захребетников служилых людей, способных носить оружие. <…>

Построение Тамбова и Козлова с укреплённой линией между ними, создавшей сравнительную безопасность от татарских нападений, положило начало усиленному заселению всего края. Территория Тамбовского и Козловского уездов с тех пор стала одним из основных центров сосредоточения пришлого населения и сохраняла это значение и в последующие десятилетия. Мы указали, что в первый момент после построения Козлова и Тамбова особенно быстро и сильно отозвалось на обращение правительства население смежных уездов, уходя массами в новые города.

Козлов и Тамбов привлекали к себе население из ряда других, более отдалённых уездов. Радиус действия их притягательной силы был очень велик. Анализ данных о притоке сюда населения выясняет, откуда двигалось оно. За период 1636–1639 гг. нами зарегистрировано передвижение в Козловский уезд 171 семьи (считая по 4,5 души на семью, всего около 770 душ). Основная масса вышла из Рязанского уезда (79 семей от 19 владельцев), Ряжского (22 семьи от 7 владельцев), Елецкого (14 семей от 12 владельцев), Касимовского (11 семей от 2 владельцев), Шацкого (7 семей от 3 владельцев); менее дали Московский (6), Тульский (5), Данковский, Каширский, Белевский, Соловский, Пронский, Чернский, Лихвинский (от 1 до 4 семей).

Итак, в 30-х годах, точнее, со второй их половины, основным районом сосредоточения пришлого населения на южной окраине Московского государства сделались уезды Козловский и Тамбовский» [25, с. 298–303].

Из учебного пособия «Заселение Тамбовского края в XVII–XVIII веках» Ю. А. Мизиса: «Мощный поток переселенцев привёл к тому, что Козловский уезд стал к середине XVII в. одним из самых заселённых районов на юге России. В нём на 1652 г. насчитывалось 68 поселений: 1 город, 2 жилых городка и 65 слобод, сёл и деревень, 3435 дворов жилых и 381 – пустых. Всего в уезде проживало 13 300 человек мужского пола. По концентрации населения выделялись Турмасовский и Иловайский станы, расположенные в центре уезда, подальше от линии укреплений, и поэтому более безопасные. В них соответственно проживало 19 % и 27 % всего населения уезда» [32, с. 48].

Именно в Иловайском стане находилось село Клёнское, из которого, как мы узнаем позднее, происходят мои предки и где сегодня проживают их многочисленные потомки (теперь это сёла Староклёнское и Новоклёнское). В 1651 году служилое население Козловского уезда состояло из 10 538 человек: 7922 детей боярских, 662 поместных атамана?[16 - Категория служилых людей по прибору, обычно из донских казаков.], 162 черкаса?[17 - Здесь: выходцы из малороссийских казаков.], 170 полковых казаков, 502 драгуна, 983 стрельца, 17 пушкарей, 120 бобылей-половинщиков?[18 - Бобылями назывались одинокие крестьяне-бедняки, обычно безземельные. Под бобылями-половинщиками здесь имеются в виду бобыли, выполнявшие за половину урожая служебные обязанности хозяина.] [32, с. 64].

К середине XVII века Козлов стал главным городом южной окраины страны по числу служилых людей и оставался таковым до конца века. В книге Н. А. Благовещенского «Четвертное право» приводится полная роспись 1672 года служилых людей по городам и видам службы [33, с. 85, 86]. В росписи все служилые люди делятся на восемь категорий: рейтары, драгуны, копейщики, солдаты, городовые казаки, станичники и ездоки, и две категории детей боярских – полковой службы и городовой службы.

Всего по росписи значится служилых людей 42 651, из них рейтаров 10 658, драгун 6469, копейщиков 1330, солдат 4710, городовых казаков 648, станичников и ездоков 503, детей боярских полковой службы 4219, детей боярских городовой службы 14 114. Н. А. Благовещенский отмечает, что в росписи пропущены городовые стрельцы, пушкари, затинщики?[19 - Затин – пространство внутри крепости. Затинщики обслуживали крепостную (затинную) артиллерию.] и др. [33, с. 80, 81].

Намного впереди остальных по количеству служилых людей были города Козлов (6107 человек) и Севск (4357). Из 6107 служилых людей Козлова рейтаров, согласно росписи, было 1232, копейщиков 156, солдат 158, детей боярских полковой службы 9 и детей боярских городовой службы 4552. Н. А. Благовещенский пишет: «Мы знаем, что по описи 1672 г. в Козлове, кроме 1232 рейтаров, состоявших на действительной службе, числилось 4552 человека “городовой службы”. Такого громадного количества помещиков, детей боярских и дворян, мы не видим ни в одном тогдашнем городе на Украйне. Все они сидели дома и раньше других стали заниматься хлебопашеством» [33, с. 271].

Город Козлов с прилегающими к нему землями с 1708 года, когда Россия была разделена на губернии, вошёл в состав Азовской губернии. Затем, с 1719 года, эта территория стала частью Тамбовской провинции Азовской губернии, с 1725 Азовская губерния стала называться Воронежской. В 1779 году было создано Тамбовское наместничество, а в 1796 году оно стало именоваться Тамбовской губернией. В 1932 году город Козлов переименовали в Мичуринск.

Согласно документам первой ревизии 1719–1722?[20 - Фактически ревизия началась в 1718 году и продолжалась до 1728 года.] годов по Козловскому уезду, из трёх родных братьев, среди которых мой пра

дед Алексей, – двое состояли в городовой службе, один – в солдатской, а их двоюродный брат – в рейтарской (см. раздел 1.4.1).

Городовая служба осуществляла охрану городов и уездов. Рейтары[21 - Словари ставят ударение в слове «рейтар» на первый слог, но историки утверждают, что в русской армии это слово издавна произносили с ударением на втором слоге.] появились в русской армии в 1632 году и считались элитой армии. Рейтары обязаны были быть отличными наездниками и хорошо владеть оружием. Вооружены они были карабинами, пистолетами и шпагами, позднее – саблями, защищены рейтарскими латами и шлемом – шишаком (илл. 13).

13. Белгородский рейтар в 1662 году. Рисунок Ю. М. Юрова с обложки книги: Бабулин И. Б. Каневская битва 16 июля 1662 года. Забытая победа. – М.: Фонд «Русские Витязи», 2015

Как указывает Г. Н. Шмелёв, перемещение между службами велось постоянно: «Не всякий сын боярский мог удержаться в копейщиках или в рейтарах: если он приезжал в полк на худом коне и с плохим оружием, то его наказывали и перечисляли “вечно, бесповоротно” в солдаты. Той же участи подвергался он за неприбытие на службу и дезертирство. По указу 12 ноября 1680 г. велено значительную часть рейтар, стрельцов и казаков “писать солдатами” и “служить им солдатскую службу”. Итак, дети боярские перечислялись из одного рода службы в другой; это перечисление должно было точно так же способствовать уравнению, ассимиляции дворянского и недворянского элементов» [34, с. 11].

1.3.6. Однодворцы

Н. А. Благовещенский писал: «Собственный труд, приложенный к диким полям чернозёмной Украйны, сторицею вознаграждал догадливых: им стали завидовать и те, кто был в полку. И вот, получив возможность заниматься мирным трудом, а не дикой войной, прежних служб служилые люди и в особенности дети боярские становятся земледельческим классом. Из них-то главным образом составилось то сословие, которое в XVIII веке получило название однодворцев» [33, с. 83].

Термин «однодворцы» использовался и в XVII веке и означал служилых людей, чьи дворовые люди жили с ними одним двором. Сенатор, тайный советник, участник подготовки и проведения крестьянской реформы, удостоенный за одну из своих работ золотой медали Русского географического общества, Я. А. Соловьёв объяснял происхождение и эволюцию этого термина следующим образом: «Перепись дворов и принятая система отправления военной службы резко обозначали тех из детей боярских украинских городов, которые имели одни только собственные свои дворы и не имели крестьянских. Слово однодворец, весьма естественно, было употреблено для отличия их от других детей боярских, имевших большее число дворов. В начале официального употребления этого слова под ним разумели одних только детей боярских. В первый раз, по крайней мере, сколько это известно из открытых доселе исторических документов, оно было употреблено в указе 1714 года, марта 12, где именно сказано: “рейтары и солдаты, и городовой службы однодворцы”… Напротив, в указах о податях и правах украинских служилых людей на землю все они именуются одним общим названием однодворцев. В первый раз в этом обширном значении слово это было употреблено в указе 1719 г., января 22, о производстве первой народной переписи» [35, с. 90].

«Рассматривая настоящее расселение однодворцев, можно видеть, что главная часть их находится в восьми губерниях: Курской, Воронежской, Тамбовской, Орловской, Пензенской, Рязанской, Харьковской и Тульской… Числится однодворцев в поименованных губерниях 1 053 026 душ; в остальных – 206 566; всего 1 259 592 души… Из документов однодворцев видно, что происходят они от прежних служилых людей разных чинов, именно: детей боярских, казаков, стрельцов, рейтаров, драгунов, солдат, копейщиков, пушкарей, затинщиков, воротников?[22 - Воро`тники – служилые люди, несущие охрану городских ворот.], засечных сторожей; сверх того встречаются чины кузнецов, плотников, каменщиков и некоторые другие» [35, с. 81].

Занимали однодворцы промежуточное положение между дворянами и крестьянами: могли владеть крепостными крестьянами, были освобождены от телесных наказаний, уже в XVII веке имели фамилии, но были лишены многих дворянских прав и привилегий, платили налоги и несли повинности.

В конце царствования Петра I началось ущемление прав однодворцев. В «Плакате о сборе подушном и прочем» от 26.06.1724 они наряду с другими группами населения были названы государственными крестьянами и обложены четырёхгривенным подушным сбором. Императрица Анна Иоанновна указом от 15.01.1731 такое наименование однодворцев запретила.

В Козловском уезде в 1719 году при общем сельском населении 28 052 человек однодворцев было 21 946, помещичьих крестьян – 5351, в 1762 году при общем сельском населении 58 098 человек однодворцев было 37 919, помещичьих крестьян – 19 763 [32, с. 93].

Императрица Екатерина II лишила однодворцев привилегий в размере взимаемых податей, отправлении рекрутской повинности и уравняла с государственными, дворцовыми и экономическими крестьянами. Вот что пишет об этом указе Я. А. Соловьёв: «Присоединение Крыма к России (8 апреля 1783 г.) сделало совершенно ненужным существование особого пограничного войска, и не прошло одного месяца после этого события, как однодворцы (указом 1783 г., мая 3) сравнены были в отправлении рекрутской повинности, равно как и платеже податей, с прочими поселянами, состоящими в ведомстве директора экономии» [35, с. 93].

Изменения в положении сословия однодворцев, его размывание и разрушение продолжались в XIX веке. Окончательно упразднено оно было в 1860-х годах. В документах Государственного архива Тамбовской области [5] (приложение 3) мы видим, что однодворцами Сухоревы (мой дед и его предки) и Пузиковы (предки матери моего деда – илл. 6) именуются последний раз в документах 1845 (запись о рождении Андрея Сухорева) и 1846 (запись о рождении Дарии Пузиковой) годов. В документах с 1850 года они уже крестьяне (1850) или государственные крестьяне (1858).

Надо сказать, что процесс превращения детей боярских в однодворцев, а однодворцев в крестьян был вызван объективными экономическими и политическими причинами и развивался на протяжении полутора веков. Обратимся ещё раз к Г. Н. Шмелёву:

«Итак, одна часть (и притом значительная часть) детей боярских южной окраины совсем не имела ни крестьян, ни бобылей, а у другой их было ничтожное количество; но и это количество всё более и более уменьшалось к концу XVII в.; крестьяне и бобыли разбегались – и дети боярские превращались в землепашцев, в однодворцев. Отсутствие крестьян и бобылей у детей боярских ещё более сближало их со служилыми людьми “нижних чинов”, которые обыкновенно сами обрабатывали свои земельные участки… В конце XVII столетия служилые люди южной окраины Московского государства представляли более или менее однородную массу: дворянский элемент, входивший в состав этой массы, постепенно растворился и был поглощён недворянским элементом. Вся эта служилая масса, в общем небогатая, не имела крестьян и бобылей и личным трудом обрабатывала свою землю. Это обстоятельство фактически сближало служилых людей с крестьянами» [34, с. 13, 14].

Тем не менее и в начале XX века однодворцы сохраняли свои порядки, образ жизни, обычаи и не смешивались с другими сословиями. Сохраняли они также свои этнические традиции в одежде и быту и культурные особенности: религиозность, чувство собственного достоинства, строгость в мыслях, поступках, воспитании детей.

В широких кругах российского общества, как и в правительстве, об однодворцах знали мало. В одной из своих работ в 1900 году Н. А. Благовещенский пишет: «Обычно-правовые нормы, регулирующие однодворческую жизнь, не вошли ни в один том свода действующего законодательства: наши законы только вскользь упоминают об однодворцах как о самостоятельном некогда сословии. Можно сказать, что до последней африканской войны мы гораздо больше знали о жизни буров, нежели наши законы знают про однодворцев» [36, с. 678]. Вопрос об однодворцах считался малоизученным и вызывал споры исследователей до революции – взять хотя бы полемику Г. Н. Шмелёва [34] с Н. А. Благовещенским [33]. Продолжалось его изучение в советское время [37], продолжается оно и сегодня [38]. Но, например, и в 2021 году «вопрос о том, считать ли их (однодворцев. – А. С.) особым сословием, до конца не решён» (!) [38, с 153].

Впрочем, читатель, мы уже достаточно знакомы с историческими фактами, в том числе из самых авторитетных источников. А вот о том, какими людьми были однодворцы, как они жили, об их характере, традициях и обычаях написано, к сожалению, мало.

Что-то о жизни однодворцев, происхождении их фамилий, названиях селений, нравах и др. можно узнать из книги Н. А. Благовещенского, например, за кого выходили замуж однодворки, кем были их зятья: «Крепостными они быть не могли, ибо не пойдёт свободная однодворка, да ещё наследница, в барские холопки. Большинство зятьёв было, конечно, из соседних однодворческих деревень: однодворцы и теперь гнушаются свататься между помещичьими крестьянами. Гораздо меньшая часть зятьёв пополнялась разночинцами, то есть лицами из духовного звания, городскими мещанами, вольными государственными крестьянами не однодворцами». Или: «Вообще даже и до сих пор за однодворцами северных уездов Курской губернии замечается страшное чванство своим происхождением и высокомерная родовая нетерпимость к низшим сословиям» [33, с. 155]. Или читаем в другой работе:

«Являясь прямыми потомками служилого, поместного сословия, нынешние однодворцы не могли не унаследовать от своих предков той доли изолированности, которая была некогда создана личным испомещением служилого человека. Боярский сын XVII века испомещался чаще всего отдельно; но затем, по мере увеличения населения, его потомство волей-неволей должно было сходиться с соседями, такими же потомками служилых людей. <…>

Однодворческий мир… состоит только из домовладык; эти полновластные домовладыки у себя в доме являются неограниченными властелинами всей семьи и всех домочадцев, если семья эта сложная» [36, с. 681, 689].

В своём этнографическом очерке Д. К. Зеленин указывает, что название «однодворцы» сохранилось только в просторечье, потому что нет юридических отличий однодворцев от других крестьян. Главное экономическое отличие состоит в том, что однодворцы владеют землёй на особом, так называемом четвертном праве [39, с. 3].

Благодаря единому дворянскому происхождению большей части однодворцев, одинаковым условиям жизни в «степи», на окраине государства, однородной военно-полевой службе с частыми кочеваниями и постоянным передвижением всё дальше и дальше в глубь степи, выработался единый этнографический тип однодворцев. У однодворцев свои, присущие только им среди соседних этнографических типов, особенности в говоре, одежде, устройстве жилищ. Дома они строили внутри дворов, наподобие крепости, так как в бытность военно-служилыми людьми жить им приходилось в постоянной опасности от врагов и зверей. Однодворцев отличала склонность к переселениям. Среди них не было староверов. «Наследственная дворянская гордость однодворцев – характерная черта, о которой согласно говорят почти все наблюдатели… Свадьбы у них всегда заключались между своими же; считалось бесчестьем взять жену от крестьян… Даже молодёжь однодворческая гуляла отдельно от крестьянской» [39, с. 4–8].

Произведений художественной литературы об однодворцах мало, но широко известен рассказ И. С. Тургенева «Однодворец Овсянников» из цикла «Записки охотника». Приведём несколько фраз из первого абзаца рассказа:

«Представьте себе, любезные читатели, человека полного, высокого, лет семидесяти, с лицом, напоминающим несколько лицо Крылова, с ясным и умным взором под нависшей бровью, с важной осанкой, мерной речью, медлительной походкой: вот вам Овсянников. Носил он просторный синий сюртук с длинными рукавами, застёгнутый доверху, шёлковый лиловый платок на шее, ярко вычищенные сапоги с кистями и вообще с виду походил на зажиточного купца… Жил он один с своей женой в уютном, опрятном домике, прислугу держал небольшую, одевал людей своих по-русски и называл работниками. Они же у него и землю пахали. Он и себя не выдавал за дворянина, не прикидывался помещиком, никогда, как говорится, “не забывался”, не по первому приглашению садился и при входе нового гостя непременно поднимался с места, но с таким достоинством, с такой величавой приветливостью, что гость невольно ему кланялся пониже… Терпеть он не мог поспешности, тревожной торопливости, бабьей болтовни и “суеты”. Раз как-то у него дом загорелся. Работник впопыхах вбежал к нему с криком: “Пожар! пожар!” – “Ну, чего же ты кричишь? – спокойно сказал Овсянников. – Подай мне шапку и костыль…”»

В написанной мною вместе с братом книге [3] подробно рассказывается не только о нашем отце, но и о деде. Своего деда начала 1950-х годов я помню хорошо. Сказать, что он походил на Овсянникова одеждой и фигурой, нельзя. Но вот приветливость – я бы сказал, скорее суровая, чем величавая, – неспешность, спокойствие были характерными чертами деда. Рассказ «Однодворец Овсянников» был написан и опубликован в 1847 году. Было тогда Луке Петровичу Овсяникову, как пишет Тургенев, «лет семьдесят». Моему пра

деду, однодворцу Фёдору Моисеевичу Сухореву, было в том году около 60 лет. Когда вспоминаю предков, Фёдора Моисеевича представляю себе со всеми чертами однодворца Овсянникова, какими наделил того И. С. Тургенев.

1.4. До меня

1.4.1. Предки отца

Мой дед, Михаил Андреевич Сухорев, родился 30 октября (11 ноября) 1865 года в селе Новоклёнское Козловского уезда Тамбовской губернии государственным крестьянином [19]. Но его отец и более далёкие предки – Андрей, Алексей, Фёдор, Моисей, Евдоким, Алексей – были однодворцами [4, 5], Фетис и Фёдор?[23 - О них мы расскажем ниже.] – детьми боярскими. Архивных документов о Михаиле пока обнаружить не удалось. Фёдор родился в начале XVII века (старший из его сыновей, Евсей, родился около 1637 года), а Михаил, скорее всего, в XVI веке (илл. 7), хотя надо сказать, что в те времена и люди моложе 36 лет не так уж редко имели внуков.

Моя бабка, Фёкла Емельяновна Сухорева (Дрожжина/Иванова?[24 - Её официальная девичья фамилия – Дрожжина, Иванова – дворовая (уличная) фамилия [22, 24].]), родилась 19 сентября (1 октября) 1865 года в селе Старое Клёнское Раненбургского уезда Рязанской губернии [5].

Первое из известных мне упоминаний Старого Клёнского?[25 - Полный текст записи – см. ниже в этом разделе, фотография записи – илл. 26.] содержится в архивном деле [18], в котором интересующие нас документы относятся к периоду 1639–1645 годов. Тогда это была деревня Клёнская Поляна. Точную дату упоминания установить трудно, так как многие листы в деле отсутствуют. В 1652 году Клёнская Поляна упоминается уже как село [16, л. 126об.], и в том же году в другом документе названо Клёнским [17]. Неподалёку от села в начале XVIII века в основном поселенцы из Клёнского (видимо, и из других мест) основали новое село?[26 - Согласно некоторым источникам, люди жили на месте нового села и в XVII веке.], которое в разные времена называли и «Ещё Клёнское», и «Кавердяки», и «Старые Кавердяки», и «Ковердяки», и «Ковордайка», и «Кувердяки» [40, с. 190, 191, 256]. Постепенно за Клёнским закрепилось название Старое Клёнское (позднее Старо-Клёнское, Староклёнское), а за новым селом – Новое Клёнское (позднее Новоклёнское). Сёла соседствовали: по современным картам расстояние между их центрами восемь километров, по старым источникам – четыре версты (видимо, между окраинами сёл). Была в Староклёнском улица Лупиловка, где на Масленицу устраивались кулачные бои с жителями Новоклёнского [40, с. 199]. Первоначально оба села относились к Козловскому уезду, потом Старое Клёнское отнесли к Раненбургскому уезду Рязанской губернии, а ныне оба находятся в Первомайском районе Тамбовской области.