Возвращение «Одиссея»

В частности.

Бекимбаев Бижан Суйинбаевич, 1951 г.р., ур. г. Павлодар, Казахской ССР (он же «Бек»), бывший сотрудник ОУР УВД Павлодарской области Казахской ССР, ранее судимый за нанесение тяжких телесных повреждений и превышение должностных полномочий.

Паркая Жанна Вахтанговна, 1955 г.р., ур. г. Сочи, ранее судимая за незаконные валютные операции.

Горелик Михаил Яковлевич, 1966 г.р., ур. г. Минск, (он же «Кипа»), ранее судимый за незаконное предпринимательство.

Нефедов Иван Рафаэльевич, 1964 г.р., ур. г. Москва, (он же «Ваня-жид»), ранее судимый за хищения в особо крупном размере.

Эглитис Иварс Янисович, 1968 г.р., ур. г. Рига, (он же «Хитрый»), ранее судимый за незаконное предпринимательство.

Учитывая, что группа, возглавляемая Григоряном А.В., фактически контакты с объектами ДОР «Гиены» утратила и готовится начать собственную противоправную деятельность, представляется целесообразным выделить материалы на указанных лиц в отдельную разработку, завести дело оперативной проверки, присвоив ему условное наименование «Саргассы», а Григоряну А.В., как основному объекту разработки, "Саргасс».

Начальник 1 отделения

2 отдела ГУУР МВД СССР

майор милиции                                                 В.П.Щербатов

Резолюция:

«Согласен. Готовьте документы, доложите план мероприятий».

Кузьмин А.Ф.

ГЛАВА

IX

Три недели пролетели в приятных хлопотах. Оформление загранпаспорта, билеты, получение валюты. На десять дней – семьсот двадцать долларов, с ума сойти. Правда Алка, увидев невероятную для Щербатова пачку бабла, лишь ехидно усмехнулась.

И сама занялась подготовкой мужа к путешествию.

Все выходные она убила, таская мужа по магазинам. Заставила перемерить кучу шмоток, но так и осталась недовольной. В результате купили лишь новые ботинки, остальное было решено закупить на месте.

Для этого в дорогу Алла передала супругу карточку с надписью «VISA» и названием какого-то иностранного банка.

– Держи, на ней десять тысяч долларов, трать, не стесняйся!

Потом заставила, как «Отче наш», выучить четыре цифры, пин-код называется, и съездить с ней в Шереметьево, где Щербатов трижды снял с банкомата по сто долларов, чтобы жена убедилась, что хитрую науку обращения с пластиковой картой недотепа муж усвоил.

На обратной дороге весело и беззаботно болтали до того момента, когда Щербатов поинтересовался, откуда деньги и что это за банк. Вот как черт за язык дернул! Аля вновь замкнулась и до самого отъезда произнесла не больше десятка слов. А ночью из ее комнаты опять слышались всхлипы.

В Шереметьево Щербатов приехал в простых джинсах, легкомысленной безрукавке и легкой полотняной куртке. Коллеги удивились его скромному багажу и непредставительному гардеробу, абсолютно не вяжущемуся с дорогущими, по последней моде скроенными ботинками. Но менять что-либо было уже поздно. И то сказать – мусор, он мусор и есть. Никакого понятия о солидности.

Таможня, паспортный контроль – и в путь! На огромном Аэробусе Люфтганзы. Уж кто в Москве и на какие рычаги нажимал, осталось неизвестным, но, скорее всего, руководитель делегации использовал возможности тестя. И спасибо ему за это.

Правда, одиннадцать часов в тесном кресле эконом-класса не есть вершина комфорта. То ли дело шефы, вольготно расположившиеся в классе бизнес, для которого скромный начальник отделения носом не вышел. Но жизнь полна сюрпризов! Самолет летел полупустым, потому на среднем ряду оказались незанятыми целые сектора. Так что Щербатов с чистой совестью поднял ручки сидений и просто лег, вытянув ноги. Плюс предусмотрительно прихваченный в дорогу шкалик да бутылочка пепси-колы дали возможность поспать с совершенно неожиданными удобствами, немало не завидуя отцам-командирам.

Но все когда-нибудь кончается, закончился и этот осточертевший, казавшийся уже бесконечным перелет. Самолет мягко приземлился и зарулил к месту стоянки. Вновь паспортный контроль, таможню и не заметили, как прошли, и среди встречающих… они, родные, наши. Бог его знает, как это получается, но среди множества встречающих советские дипломаты выделялись как пальма на северном полюсе. Вроде бы одеты товарищи в хорошие костюмы, вообще к внешнему виду никаких вопросов, а вот ни с кем их не перепутаешь.

Быстрое приветствие, знакомство, и машина везет их в отель. По дороге краткий инструктаж: кому, когда и сколько давать чаевых, где подешевле поесть и выпить, без этого никак, и ни в коем случае не смотреть в номерах эротический канал – включат в счет, потом отписываться замучаешься. Все. Добро пожаловать, Василий Петрович, в логово капитализма, отдыхайте до утра. Утром милости просим в консульство и лишь потом…

На следующий день милиционеров принял генконсул. В огромном светлом кабинете с шикарным паркетным полом и мебелью из карельской березы он прочитал безумно нудную лекцию о необходимости развивать, расширять и углублять определенное Великой Перестройкой теснейшее сотрудничество с США по всем фронтам, в том числе и… тут он бросил взгляд на заранее приготовленную шпаргалку, да, в том числе и в сфере борьбы с международной преступностью. О как! Вечером, товарищи офицеры, милости просим к нам, пообщаемся в неформальной обстановке. А пока передаю вас заботам своего коллеги, вице-консула Алексея Владимировича Лисицына, прошу знакомиться.

Сидевший рядом с генконсулом полный мужчина средних лет, в неброском, мышиного цвета костюме и белоснежной рубашке с сиреневым галстуком, сдержанно кивнул и оценивающе осмотрел милиционеров, задержав неодобрительный взгляд на Щербатове.

Позже в своем кабинете он объяснил причину своего неудовольствия в предельно конкретной форме.

– Вам, товарищ, никто не говорил, что мы здесь страну представляем? Что, на приличный костюм денег не хватило? Черт, надо у наших ребят что-то подходящее поискать, а то приедете в полицию – два офицера и один охламон.

Щербатов взглянул на коллег, одетых в одинаковые костюмы фабрики «Большевичка». Действительно, чего Алке не понравилось? Можно ведь было такой же взять! Оправдывайся теперь…

– Алексей Владимирович, ради бога, не надо ничего подбирать. Я планировал с утра заскочить в магазин да купить уже здесь, чтобы и новое, и приличное.

– Планировал он… помогай вам теперь… мужики, а вы как себе вообще представляете, чего тут делать будете? Вы когда-нибудь вообще за рубежом работали? Ну, хоть в турпоездках бывали?

– Программа пребывания согласована, – важно ответил руководитель делегации, – а вы, если вам поручено, помогайте. Вот отвезите Василия Петровича в магазин и поехали уже делом заниматься!

Лисицын поджал губы, дипломатично не высказав слов, которые, очевидно, вертелись на его языке. Скорее всего – матерных.

На консульском мерседесе московские гости заехали в торговый комплекс, где за триста долларов Щербатов купил песочного цвета костюм и галстук в тон. Одна беда – потребовалось подшить рукава и брюки, так что забрать покупку можно только вечером.

– Не боись, Вася, – дружески хлопнул его по плечу Кузьмин. – Прорвемся, не сорок первый! В конце концов, ихние копы тоже пиджаки не носят. Вон Шварценегер в последнем фильме, вообще черт знает в чем ходит!

Лисицын после этого только зубами скрипнул, но от комментариев воздержался и повез делегацию на Манхеттен, где в строгом стеклянно-бетонном здании расположился Департамент полиции штата Нью-Йорк.

На формальное представление высшим чинам нью-йоркской полиции ушло неожиданно мало времени, даже главный детектив Шенли, с которым крепко выпили в Москве, ограничился сухим приветствием и представлением сотрудников, которым предстояло десять дней опекать русских милиционеров. С Красовски Щербатов и Кузьмин были знакомы. Его помощником оказался сержант Ренсселлер, русоволосый крепыш лет тридцати с темно-карими, чуть раскосыми глазами.

Лишь на прощание, когда уже выходили из кабинета, Шенли пообещал достойно ответить на русское гостеприимство. Но когда состоится пьянка – не уточнил.

Дальше началась работа. Главная работа всех полицейских всего мира – бумаги! Американцы подобрали десяток томов этих самых бумаг, в которых милиционеры безнадежно утонули уже через час.

Хорошо руководителю – ушел знакомиться с полицейскими начальниками, обмениваться опытом, как он выразился. Через переводчика, естественно, сам-то по-английски ни в зуб ногой. А подчиненным куда деваться?

– Парни, вы сами это все читали? – потирая виски, спросил Щербатов. – Вы что, всерьез рассчитываете, что мы в состоянии разобраться… ну, скажем… вот, Меморандум о фирмах, подконтрольных семье Манчини! Кто такой Манчини? При чем здесь Манчини? Что мы из этого меморандума должны понять, и за каким дьяволом лично вам нужно наше понимание? Или это, – он наугад открыл очередной том, – Меморандум о конфликтах группы Кол-мина-режо… я правильно прочитал? И что?

– Бэзил, ну как же, это те самые группы, с которыми общается наш друг! – Красовски даже руками развел, мол, как можно не понимать очевидных вещей.

– И что? Мы сюда зачем приехали? Помочь с нашими материалами разобраться. Так давай ими и займемся. Вот это вот, – он указал на гору томов, – какое отношение к нам имеет? Это все не то что проработать, просто прочитать – жизни не хватит. Или ты хочешь, чтобы мы здесь навсегда поселились? Прямо в этом кабинете?

Все оказалось просто – бюрократия везде одинакова, и полученные еще три дня назад из советского посольства материалы до сих пор ходят по инстанциям. К непосредственным исполнителям обещают спуститься не раньше завтрашнего дня, вот коллеги и решили подкрепить московских гостей информацией.

– Слушайте, парни, – вступил в разговор Кузьмин, – у вас совесть есть? Или жалость к несчастным коллегам? Ну хоть немного? В Москве сейчас шесть часов, мы, считай, ночь не спали, а вы нам этот ворох бумаг скармливаете. Юджин, ну ты себя-то в Москве вспомни, в первый день.

В результате через полчаса полусонные милиционеры оказались в гостинице. Щербатов искренне собрался сразу же поехать за костюмом, вот только на секундочку на кровать присядет, да даже и приляжет, но это так, на минуточку, чтобы потом…

Через три часа его разбудил настойчивый стук в дверь. У номера стоял руководитель делегации – бодрый, подтянутый, гладко выбритый и разящий дальнобойным одеколоном.