Экскурсия на Венеру

На Венере все ощущалось иначе, нежели чем на Земле… Все здесь казалось каким-то зыбким, ненастоящим, каким-то искусственным… Думалось – возможно шлем тому непосредственная причина, точнее забрало, стекло, отделявшее тело от внешнего мира. Нужно удостовериться в том точно… Я хотел было открыть защелку, но ко мне подошел(даже подбежал) священник. Духовник поглядел в мои глаза через защитное стекло своего скафандра, от чего показалось, что он хочет меня исповедать перед тем, как совершится опрометчивый поступок не подлежащий никакой логике.

"Да, что такое?" – заговорил я с ним. Члены отряда позади медленно поднимали локаторы на вершину дюны. Один за другим чемоданчики, царапая песок, погружаясь в него сантиметра на три, оставляли ровный след упрямо волочась вперед. Какой же он податливый этот песок!

"Послушайте, вы капитан, вам не следует снимать скафандр ни при каких обстоятельствах. Это мое мнение. Давайте все вместе завершим наш поход и…" – выговаривал мне нравоучения священнослужитель… Тут позади что-то упало. Оказалось – свалился шоумэн, который к стати не произнес пока что ни единого слова в нашем окружении.

"Что за странный тип. Даже поп-дива иногда пищит, а этот ходит неприкаянным… Немой он что ли?" – тихо произнес я, пытаясь отсоединить перемычку на своем шлеме.

Увидим это священник подошел ближе пояснив: "Он исповедовался мне перед полетом. Ему было страшно. Наш товарищ, барахтающийся в песках Венеры, не проходил курса полета. Он не приспособлен к нагрузкам. Его тело не адаптировалось и не адаптируется к здешним условиям. Поглядите на него: он в шоке пытается встать, толком не отдавая отчета, где находится и что делает. На земле он вел весьма популярное шоу "Дурная кровь", был эдаким весельчаком, заводилой публики, а теперь вся его позолота поблекла. Теперь этот мужчина представляет из себя весьма жалкое зрелище, подобие мужчины… Где его пылкие речи, которые он бросал на своей передаче в лица зрителей, когда начиналась игра?"

Я встрепенулся на мгновение забыв о своей "маленькой шалости".

"То есть вы хотите сказать мне о том, что этот самый чудак – ведущий не проходил трехмесячный курс подготовки к полету?" – Товарищ покачал головой.

"Он купил себе место за двадцать миллионов. Я собственно, что хотел сказать: не стоит быть, как вот этот самый джентльмен, не надо поддаваться сиюминутному импульсу, не надо искушать судьбу, ибо все мы смертны и покинем здешний мир в свое время. Не приближайте время своей смерти снимая шлем кто бы что тут не говорил!"

Представилась картина: к духовнику перед полетом, непосредственно перед самой посадкой на борт шаттла, подбегает запыхавшийся ведущий телепрограммы(о которой мне совершенно ничего не известно), встает на колени и рыдает… Говорит всякие неинтересные вещи, совершенные им при жизни, плачет, чуть ли не ползает по залу аэропорта… Священник увидев мою улыбку на лице все понял.

"Я думаю вы не понимаете как происходит исповедь. – Я покачал головой. – Жизнь дается один раз, сын мой. Она ценнее золота и всего другого в нашем грешном мире."

"Представляю…" – улыбнулся я.

Со стороны собеседника последовал крайне неодобрительный вздох.

"Молодой человек, я всегда желал отправиться туда, куда еще не ступала нога человека. Мне удалось побывать и в Африке, и в Индии с Китаем, в горячих точках, где проходили конфликты, бывал я в джунглях, далеких темных лесах, в жгучих пустынях… Мне много кто исповедовался. Я множество раз рисковал своей жизнью в миссионерских путях. Я предавал земле усопших не один десяток раз. Прошу вас не глупить. Нам одного глупца в полете достаточно. Мы должны все остаться в живых."

После этих слов он отдалился и взобрался на соседнюю дюну, вскарабкавшись на нее на четвереньках. Человек, чье оружие – СЛОВО, прибыл на Венеру для помощи нам-заблудшим бедолагам. Теперь он красуется на горе, взирая в сторону горизонта, откуда вставало вечное солнце. Что он там видит? Что хочет увидеть? Мы тут одни, совершенно одни! никого кроме нас тут нет и не может быть! Я медленно подошел к шоумэну и попытался поговорить с ним, но человек с жидкими усиками меня не услышал. После чего я не быстро пошел к остальному составу группы. Меня успел перехватить плечистый мужчина.

"Чего мы тут делаем? – заговорил со мною военный. – Черти что, а не команда. Половину бы оставить в космолете и не брать с собой в путь."

"Деваться некуда – выбора нет. Нам придется брать то, что есть. По факту – большинство присутствующих нам полезны, других постараемся задействовать по мере необходимости. Кроме этого странного мужчины, стоящего в стороне – шоумэна, он – обуза. Проповедник сказал, что он – тут лишний… не проходил подготовку, купил билет, теперь гуляет по Венере в полном шоке да растерянности, не понимая толком, где по факту оказался." – Товарищ по экспедиции на это мне ухмыльнулся.

"То есть проповедник, певица и шоумэн идут вместе? Они идут в одной связке совместно? Ох, ну и интересная троица! Они наделают дел! Сразу же представился их поход, по исходу которого придется выручать их самих. Меня до сих пор заботит, каким это образом подбирали команду. – Военный цокнул в сторону языком при этом топнув ногой. – Думается мне, что мы – всего-то экспериментальные крысы. Такие, своеобразные первопроходцы, чьи жизни не жалко, совершенно не жалко выбросить в дебри космоса. Кажется, что нас считают расходным материалом. Хотя возможно, исходя из своего военного прошлого, я ошибаюсь… Хотелось бы, чтобы я ошибался."

Алиса сказала: "Первоочередное задание – исследование Венеры, все остальное – второстепенно." Может быть здесь действительно зарыта правда. Где-то тут, в этой посредственной фразе, выданной роботом, таится главная истина. В этой самой строчке скрыт весь смысл нашего нелегкого путешествия. Слетать на разведку, проверить территорию, осмотреться так сказать, взять пробы грунта, воздуха, биоматериала и прочего, а по возможности выжить, попытаться остаться в живых или как-то так. Я не помню, что было точно написано в договоре по этому поводу. Ни черта не помню. Как только мне предложили полететь на Венеру, принять участие в очень опасном предприятии, так сразу все инстинкты самосохранения тут же отключились. Интересно, может быть у кого-нибудь из членов экипажа было нечто схожее?

И тут в голове возникла уже мелькавшая в мозгах мысль: а что если снять шлем? Ведь по заверениям нашего биолога – воздух здесь вполне себе приемлем для дыхания! Отдалившись от группы я расстегнул защелку на шлеме задержав дыхание и сразу же, мгновенно ощутил жар кожей лица. Мои глаза увидели пустоши Венеры неискаженно, сухо-трезво. Спрятав забрало, но не сняв капюшон, чтобы можно было быстро соорудить шлем заново, я глотнул венерианский теплый воздушный поток, бивший прямо в лицо. Мерзкий запах жженого пластика, смешанного с трупной гнилью проник в мои легкие, от чего организм ответил здешней атмосфере глубинным кашлем. Наверное со стороны я походил на собаку, подавившуюся костью. Глаза мои заслезились, при этом спина вынужденно согнулась. Метан, проникший в тело, хлестко ударил в мозг. Странно, но головокружения не последовало, однако, все цвета вокруг заблистали ярче, чем прежде, став сахарно-бархатными. Увидев, что я вытворил, народ, еще недавно галдевший между собой, замолчал. Один лишь военный высказался: "Ну ты даешь, кэп! Даже я не столь отважен и туп для такого!"

Поход в три стороны

Ориентация на местности прошла безукоризненно успешно. Мы быстро разошлись по всем трем направлениям, в три совершенно разные "локации" – горы, открытую пустыню и лес, напоминающий джунгли. По крайней мере компьютер так рисовал росшие впереди нас заросли. Я брел в сопровождении медика – совсем еще молодой девушки, лицо которой так и не удалось разглядеть, как и само строение тела, и механика-инженера – большого мужчины со смуглой кожей лет тридцати-сорока на вид. Он так же как и я на время спустил забрало шлема. "Ну и вонь!" – порой гудел его басистый голос. Меня удивляло, как это он тащит чемоданчик для исследования "в одного"? Кажется то совершенно невозможно! Но факт оставался фактом… Загрузив локатор себе на плечо, могучего вида инженер, шел впереди нашего маленького отряда нисколько не сетуя на "тяжесть бытия", выданного по воле судьбы нам – путешественникам в великом изобилии в этом пути. Чем больше я шел без шлема, тем больше краски вокруг приобретали все более насыщенный оттенок. К зловонию удалось принюхаться. Дурнота уже более не мучила дыхательную систему, хотя искушение одеть шлем оставалось как никогда большим.

"Ну и пусть себе несет раз так хочется ему…" – приговаривала медик сама себе, желая завести беседу. Девушка плелась позади и постоянно отставала от нас, зачастую нагоняя бегом, когда мы отдалялись через чур далеко от нее. Другие отряды связывались со мной по рации докладывая о обстановке. Пока ничего странного замечено нами не было. Разве что иногда отряд, шедший в гору, слышал некие посторонние шумы за скалой или же в самой скале. Непонятно, чем являлся тот источник звука, но нашим людям он не доставлял никакого дискомфорта. В общем, что в итоге: три человека в каждой из исследовательских групп, три дня на исследования местности, а потом снова полет в капсулах космолета в сторону Земли с полностью заряженными батареями. Ничего более и не менее возложенного на нас изначально.

"Шеф, почему мы распределены именно так? Я хотел идти со своими друзьями," – буркнул техник, шедший впереди.

"Понятия не имею. Так решил компьютер."

Послышался выдох полный отчаяния, сродни сигаретному дыму, выплюнутому в холодную темень пустого ночного проспекта, расположенного рядом с вечерним кафе или же баром.

"Ты никогда не играл джаз?" – ложно скрывая смешок в своем голосе я обратился к нашему грузчику.

"Неа. Даже не пробовал. Я и музыка – совсем разные вещи, совсем не совместимые вещи, неоднородные понятия можно сказать. Мне всегда нравилось "копаться" в железе." – Объяснил он доходчиво, хоть и с некой отстраненной пустотой в голосе.

Понятно. Зной давил на голову, хотелось одеть скафандр, но я не мог. Не мог не потому что был упрям, а потому что шедший рядом механик так же брел с открытой головой. Одна медик шла с нами в полностью закрытом обмундировании, как и предписывало руководство по выживанию.

На одной из скал наш грузчик остановился указав на дюны: "Там норы," – заявил он во всеуслышание. Приглядевшись я и правда заметил какие-то отверстия на возвышенности в далекой скале. Мы подождали отставшую немногословную девушку, потом пустились в путь дальше.

Солнце не зависало у нас над головой, оно уклончиво описывало дугой горизонт, не задевая облаков, стремясь к завершению дневного цикла. Кажется скоро должен был наступить вечер. Вдалеке замаячил лесок.

"Джунгли, – вновь заметил тяжеловес, несший локатор для изучения местности. – Идем," – без особого энтузиазма сказал он нам. Мы с девушкой переглянулись, поспешив за новоиспеченным венерианским исследователем.

Песок бил в лицо, но не приставал к коже. Вечер робко нагонял ветерок, не свежий и какой-то странный, искусственный какой-то. Неземная тяжесть в здешней среде чувствовалась во всем: в дюнах, в проступающей из песка редкой горной породе, в самом песке, источавшем мерзкое сияние похожее на неон, в едкой синеве небосвода, в низких тучках, не похожих на те, что я видел раньше когда-либо. Может быть то были пары ртути, может быть место имели испарения фосфора. Кто знает какая химическая реакция здесь возможна по-сути.

Порыв тихого ветра нежданно принес вместе с собой тоску и желание скорее уснуть, забыться и может даже навсегда. Столь редкий ветер казался противным обманчивой человеческой натуре. Мне показалось, что он несет с собою смерть.

Время текло в пустыне то плавно, то ускоряясь летело вперед истребителем нового поколения… Чтобы не сойти с ума от атмосферы накатывающего отчаяния нужно было поговорить. Бегом догнав грузчика я поинтересовался не устал ли он. Товарищ по космолету заявил, что вовсе нет.

"Я в цехе ношу двигатели для машин на специальной тележке, кэп. Я работаю на сборочном конвейере, так что мне не особо тяжело. Но спасибо, что поинтересовался…"

Сзади меня вдруг кто-то ударил. То было девчушка. Глухо, но вполне внятно она произнесла только: "Мы далеко отошли от корабля. Мы не заблудимся здесь?"

Действительно заблудиться можно было легко – везде песок, один песок и ничего больше.

"Не бойся, дорогая. Не заблудимся. У меня есть компас." – На самом деле на компас и на технические оснащения по ориентиру на местности я не полагался. Больше всего расчет был сделан на память. Я запоминал местность и самое главное – путь, направление. Пускай все здесь однообразное, тем не менее отличное, хоть и не много. Мой глаз наметан горьким опытом, меня не обвести вокруг пальца природе, что на Земле, что тут на Венере. Наклонившись я потрогал почву под ногами, поковыряв носками ботинок. Сапожки медика остановились рядом с моим взглядом. Все с почвой в порядке. Правда это не простой песок, он фосфоресцирующий, с некоей жесткой примесью. От него можно ожидать разные сюрпризы. Да уж. Ну и планета. Руками я зачерпнул горсть неплодородной почвы…

"Я слышала на корабле скоро будет буря. Стоит поторопиться."

И действительно. Встав я отряхнул песок с перчатки и пошел вслед за удаляющимся инженером.

Дисплей на моем запястье показывал +42 градуса Цельсия. Парилка стояла еще та, почти как в бане! Пар поднимался от почвы, напоминая о земных морозах… Не стоило забывать – сейчас на Венере зима! Не хотелось бы побывать здесь во время летней засухи, а она явно в этих местах суровая судя по искрящемуся на солнце песку, напоминающему зеркальную крошку.

Час спустя солнце начало клониться к разделительной черте земли и неба. Жар потихоньку начал спадать. В багровых тонах с бугра заметились многочисленные деревья, стоявшие в мокрой почве.

"Оазис или болото? Что это питает те джунгли? Может быть подземные воды, вырывающиеся из почвы на поверхность?" – говорил я сам себе, надиктовывая фразы невидимому аудио дневнику.

Тишина сгущалась вместе с мраком. Солнце таяло в горизонте склоняясь к дальним дюнам. Посвежело. Запахло водой. Вонь отступила, но не совсем. Гниль еще летала в воздухе, не желая никак полностью отступать, правда уже не такая суровая, не выжигающая столь чувствительные рецепторы обоняния. Бардовый заката встретил нас, когда мы зашли в неуютный лесок, состоявший из гигантских пальм и толстых лиан. Увидев толстые канаты девочка попробовала покачаться на одном из них. Ей это удалось… при чем она даже не упала. Под нашими ногами неприятно хлюпала илистая почва. В лужах чистая зеркальная вода отражала вечерний закат, распространяя в душе невероятную романтику. Видя свое теперешнее окружение вспомнилось далекое детство на столь же далекой Земле, то сахарное время, когда мама пыталась загнать меня домой с улицы…

"Установим чемоданчик на бугорке. Хорошо, товарищ?" – сказал я далеко не приказным тоном механику.

Суровый мужчина скинул тяжелый груз на зеленую траву и, набрав нужные символы на табло локатора, отошел к дереву с толстым стволом. Устройство загудело. Деревья к стати, окружающие нас, напоминали не только пальмы, но и ели… хотя нет, то вовсе не были не деревья в своем первозданном виде, растения выглядели гораздо больше и крупнее, чем их подобия на Земле. Их налитые влагой плотные листья источали зеленый сок и странную слизь, переливающуюся золотом во тьме. Неподалеку на песке росли папоротники с большими мшистыми листьями, дававшими липкий сок. Под ногами то и дело шелестела низкорослая густая трава, похожая больше на мох. Присев у какого-то большого дерева я подняв голову, глядя вверх, думал о невидимых пока еще звездах. В алом небе, покрытом облачками, летали маленькие тучки. Покровы воздушной темноты, что вы скрываете за собой? Когда небесные светила явятся над моей головой?

Странно быстро наша первая прогулка по венерианским пескам завершилась. Близилась ночь.

В сонную голову запал вопрос: а разве это – ВЕНЕРА?!

Кроны деревьев закрывали большую часть небосвода. Тем не менее иногда получалось разглядеть белые облака, повисшие над пустыней слишком низко и не желавшие растворяться. Они следят за нами. Рядом со мной туда-сюда мелькала девушка, неугомонно пробегая резвыми ножками, шелестевшими порослью росшей на поверхности оазиса. Молодость горела в ней ярким пламенем. Нет, то не было болото, как думалось мне раньше. Это была странная обособленная местность, жившая по своим собственным законам, не подверженным влияниям венерианской природы. Экосистема, запертая сама в себе. Странная планета всегда рождает странную местность и странный ландшафт. Причуда неизвестного космического тела, как ты многообразна, какая ты непознанная! Интересно, а какие здесь животные? Они тут вероятно должны быть.

"Если на Венере есть воздух и какая-никакая вода, значит должны быть и растения с животными. Растения мы увидели, пускай и скудные, со странностями," – говорила девчушка мелькая передо мной.