Тесный дом

– Всё от того, что ты придерживаешься мнения о неоспоримой важности созданного тобой, – продолжал голос. – Ты злоупотребляешь тем, что по природе своей не может быть основой и наполнением в одном лице. Оно может быть частью общей картины, но оно никогда не будет самой картиной.

Ответом на это была тишина.

Дни их совместной жизни тянулись долго. Каждый новый эпизод буйства большого человека в доме встречался безразличием мужчины, на следующий день создающего то, что было разрушено. Двое живущих разделили между собой власть, и каждый из них наполовину заполнил дом, ставший теперь пристанищем для необходимого хаоса и спокойствия. Так их время превратилось в жертву действий выверенных, взявших на себя роль творимой обыденности, наполняющей уходящие дни. Ничего менять они не хотели, их обязательства исполнялись, а значит, причин для изменений не было.

В очередном порыве гнева большой человек уничтожал недавно созданную мебель, проникаясь разрушительной мощью своих возможностей. Он наносил удары, топтал разлетающиеся щепки под взглядом выглядывающей головы, произнося попутно фразы о необходимости разрушить всё во благо лучшего, важного, неоспоримо нужного. Его гнев был свирепым, как несколько случайных раз, возникающих в момент, когда созидаемое превышало объем разрушаемого. Он мог продолжать так, пока норма не была бы выполнена, однако знакомый шум отвлек его. Это были стуки. Не те, что создал большой человек, когда стоял под дверью, а те, что звучанием были размеренны, ритмичны, вежливы. Неизвестный пришел, и теперь он ожидал, когда действия двух отворят сдерживающую дверь.

Открывать никто из них не хотел. При этом оба они понимали, что сделать это нужно.

– Я хочу зайти, – голос женский, почти неслышный, звучал из-за двери. – Откройте. Без меня всё теряет смысл.

Двое мужчин продолжали безмолвно стоять, ожидая, что возникшая ситуация разрешится без их участия. Так и произошло. Настойчивая женщина не собиралась уходить. Она продолжала просить принадлежащие ей, от чего дверь всё же отворилась, и на пороге рядом с большим мужчиной возникла хрупкая особа, счастливо улыбающаяся.

– Уютненько, – голос её был слабым, но мелодичным. – Вдвоем здесь живете?

Мужчины не отвечали.

– Какие вы угрюмые, – женщина прошла глубже. Она вела себя расслабленно, высматривая каждую деталь и параллельно обдумывая возможности своего влияния. – Как давно вы здесь? – её фигура была скрыта свободной комнатой. – Не хотите со мной говорить? Злитесь от того, что я пришла? По-другому уж извините, я не могла.

Женщина выскользнула из комнаты, затем подошла к выглядывающей голове.

– Где мне поселиться? – спрашивала она, как будто уже давно владела здешней обстановкой.

– В свободной комнате, – отвечала голова.

– Мне они не нравятся. Там так пусто и неуютно. Хочется чего-то яркого, живого, если позволите. Вот, например, твоя комната полностью соответствует моим желаниям.

Намек был понятен, однако хозяин просторов, приглянувшихся женщине, не собирался уступать их.

– Создайте себе уют, раз он вам так необходим, – продолжал он.

– Нельзя же вести себя так грубо с нашей гостьей, – всего несколько минут понадобилось большому человеку чтобы проникнуться идей важности наличие рядом с собой женской личности. – Мы же оба понимаем её роль. Давай не будем усложнять.

– Ты забываешься! – голова чувствовала правоту. – Мои границы должны быть нерушимы, иначе всё развалится!

– Так они и будут нерушимы, – женщина приблизилась к большому человеку.

– Не смей! – дверь отворилась. Впервые за долгое время голова предстала частью тела. – Я знаю, чего ты добиваешься. Думаешь, всё подвластно тебе? Думаешь, ты определяешь смыслы и от того тебе позволено разрушать всё то, что дополняет твои возможности? Или ты не ведаешь, как устроена наша жизнь? Может, ты просто заблудшая случайность, одиозная погрешность, влияние потребностей? Нет? Тогда я напомню тебе о том, что нужно соблюдать правила и проявлять уважения к другим, равноценно существующим, подобно тебе.

– О, я уважаю тебя, – женщина была увлечена словами мужчины перед ней. Некая игра могла возникнуть на фоне происходящего сопротивления, и это, без сомнений, увлекало, даже порабощало её, требуя выйти победителем. – Конечно, я знаю, как устроена наша жизнь. Я знаю себя, знаю, что полнится во мне, знаю, что хаос, так нелюбимый тобой, горит внутри меня объяснением многих причин. Так же мне ведома двигающая основа, поясняющая мои действия и действия того человека, – женщина указала на большого мужчину. – Мы располагаем…

– Основа в гармонии, – прервала её голова, ставшая полноценным человеком. – Ты же эту гармонию нарушаешь, посягая на то, что уже было скованно хаосом. Твои действия из личных побуждений не являются частью потребностей. Это сугубо прихоть, способная рождать лишь вероятности утраты моей необходимости. Из-за этого я могу стать условностью, лишенной возможностей влиять на происходящее.

– Может тогда и не стоит сопротивляться? – к разговору подключился большой человек.

– Нет, нет, – женщина издевательски отвечала голосу за своей спиной. – Он не может так поступить, ведь думает, что своё положения он получил благодаря создаваемой им уникальности, что в понимании большинства предстает обыденностью.

– Отягощающей обыденностью.

– Именно. Всего лишь груз бытия.

– Что же тогда ему делать?

– Идти до конца.

– А конец для него существует?

– Конечно! Даже мы можем сотворить его.

– Твои губы так сладостно молвят истину, – большая фигура шагнула за левое плечо женщины и предстала взгляду её монументом незатухающего желания. – Я хотел бы владеть этими губами, хотел бы вкушать их как инструмент своего влияния.

Женщина улыбнулась, притягивая руками большую голову. Нежный поцелуй был её отправной точкой внутри дома.

Первый хозяин дома не мог сопротивляться обстоятельствам. Всё повторялось, как в ситуации с большим человеком, получившим от третей фигуры способ влияния на неподвластного ему соседа. Теперь большой человек говорит увереннее. Словами он пробирается дальше обычного, а действиями добавляет сомнений и страха. Изменённый хаос заполняет дом, и мужчина начинает представлять себя бременем, полным ненужного. Занятия его стали терять определяющий смысл. Мысли утратили непоколебимость, изменив себя до образа грызущего, способного дотянуться до признания. Время для него исчерпало статус ресурса важного. Теперь время – надзиратель, садист с манией наблюдать, как загнанный глупец захлебывается в своих убеждениях, еще существующих в предметах, что большой человек уничтожает с удовольствием.

Картина дома поменялась за несколько месяцев. Все детали уюта за границей закрытой комнаты были уничтожены. Личности исполняющие это видели в своих желаниях нечто святое, обязательное к применению, от чего ощущения и мысли их твердили о необходимости происходящего. Сама природа их в форме хаоса отзывалось лестными чувствами, наблюдая, как созданный уют сгорает без следов отягощающих эмоций.

– Теперь не осталось того, что можно уничтожить, – женщина гладила голову на своих коленях.

– Мы хорошо постарались, – отвечал ей большой человек, чувствуя тепло скользящей руки.

– Как думаешь, что он там делает? – спросила женщина.

– Всё так же создает уют.

– А не выходит из-за нас?

– Конечно. Мы ведь разрушим всё, что он создаст.

– Может, нам стоит прекратить? – мысль была опасна для них, но оба позволяли ей существовать.

– Разве мы на такое способны? – мужчина поднялся и сел рядом с женщиной, устроившейся на полу пустой комнаты.

– Мы можем сдерживать себя, – говорила женщина спокойно. – Хаос не существует в пустоте, иначе он начинает уничтожать себя. А мы ведь не хотим, чтобы он исчез.

– Предлагаешь принять его условия? – глаза мужчины следили за глазами женщины.

– Предлагаю их дополнить.

Женская фигура поднялась. Под вниманием большого человека, впервые увидевшего убогость её движений, уродство её тела и наполнения, прошла до комнаты, где несколько месяцев безвылазно обитал мужчина. Робко постучавшись, ожидая ответа, она стояла, чувствуя, как ненависть копится во взгляде бывшего любовника, понимающего, чего она добивается.

– Значит, ты оставляешь меня? – говорил властно большой человек, каждым словом расщепляя атмосферу устоявшуюся.

– Я много поняла благодаря тебе, – её почти неслышный голос готов был стать причиной агрессии. – Теперь мне нужно многое понять благодаря ему.

Большой человек вскочил. За несколько шагов он подобрался к женщине, и рука его коснулась омерзительного ему тела.

– Лучше тебе уйти. Иди туда, откуда ты пришла, и никогда не возвращайся, иначе я не смогу сдержать себя, – рука его поднялась выше, пальцы сомкнули хват на шеи, ощущая размеренное сердцебиение.