Антисуворов

За этим первым эшелоном, который вторгается на территорию противника, развертывается сухопутная армия, но не по государственной границе, а на захваченных рубежах, и, поскольку армия и страна противника уже деморализованы, она своим быстрым наступлением довершает его разгром.

В таком аспекте, в своем развернутом виде это схема завтрашнего дня, хотя по своим основным тенденциям она в значительной степени годится и на сегодня при условии реального учета соотношения сил и возможностей обеих сторон.

Современные оперативные доктрины наших возможных противников в той или иной степени отражают различные элементы из двух изложенных точек зрения в зависимости от их политико-экономического и военного положения».

Довольно подробное освещение дает французская военная литература, где этот вопрос находит следующее разрешение. Во введении к французскому Временному наставлению по тактическому применению крупных соединений (дополнение 1930 г.) говорится:

«Современное военное положение в Европе позволяет предвидеть, что в начале войны наличные силы будут состоять из немногочисленных армий, предназначенных для обеспечения всеобщей мобилизации у себя или для затруднения таковой у противника. Эти армии будут призваны маневрировать на свободных пространствах».

По взглядам ряда французских авторов вырисовывается следующая возможная схема операций начального периода на франко-германском театре: а) Быстрое вторжение на территорию противника армии прикрытия, предшествуемой и поддерживаемой воздушными дивизиями. Использование авиации мыслится не только для бомбардировочных действий, но и для «перепрыгивания через фронт» (генерал Шаллеа) путем производства тактических и оперативных десантов. б) Это вторжение имеет задачей: воспрепятствовать мобилизации в пограничной полосе, затруднить мобилизацию во всей стране противника и препятствовать сосредоточению его армии.

Далее – занять рубеж, удобный как для развития последующего наступления вглубь неприятельской страны, так и для обеспечения своей территории, и удерживать этот рубеж до сосредоточения главных сил мобилизуемой массовой армии» (Шиловский Е. А. «Начальный период войны», «Война и революция» сентябрь – октябрь 1933 г. цитируется по: Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах. М.: Воениздат, 1965. С. 502–503).

Но практического применения теория «армий вторжения» в СССР не получила. В начальный период войны предполагалось вести авиационное наступление и сдерживать возможные попытки противника сорвать «армиями вторжения» мобилизацию и развертывание. Владимир Богданович утверждает: «Вторая главная идея моей книги в том, что в День «М», в момент перехода от тайной к открытой мобилизации, кадровые дивизии Красной Армии совсем не намеревались стоять барьером на наших границах. Прикрытие мобилизации (точнее, открытой, завершающей ее части) планировалось не стоянием на границах, а внезапными сокрушительными ударами». Далее приводятся цитаты из советских военных теоретиков 30-х. Как я уже показал выше, с теоретиками было все в порядке и в других странах. Хуже было с практиками «армий вторжения», оставшимися на бумаге.

Теоретики могли утверждать все что угодно, но подтверждением принятия их идей высшим военным руководством страны являются планы. И тезис В. Суворова опровергается опубликованными на данный момент документами. В «Соображениях…» 1940 и 1941 годов и в разработанных на их основе окружных планах оперативного развертывания в явном виде указывается характер действий РККА в начальный период войны. Операций в силе «армии вторжения» в советских планах попросту нет.

«VI. Пpикpытие сосpедоточения и pазвеpтывания.

Для того чтобы обеспечить себя от возможного внезапного удаpа пpотивника, пpикpыть сосpедоточение и pазвеpтывание наших войск и подготовку их к пеpеходу в наступление, необходимо:

1. Оpганизовать пpочную обоpону и пpикpытие госгpаницы, используя для этого все войска пpигpаничных окpугов и почти всю авиацию, назначенную для pазвеpтывания на западе;

2. Разpаботать детальный план пpотивовоздушной обоpоны стpаны и пpивести в полную готовность сpедства ПВО».

То же самое, прикрытие границы на период сосредоточения и развертывания, действия авиации по срыву развертывания противника, мы увидим в более поздних документах. В «Военно-историческом журнале» в 1996 г. были опубликованы планы прикрытия округов, разработанные по майским директивам наркома обороны. Задачи войск КОВО по этим планам принципиально не изменились по сравнению с запиской Пуркаева, поэтому для разнообразия процитируем документ, составленный командованием Западного Особого военного округа: «1. С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа вся территория разбивается на четыре армейских района прикрытия (РП) государственной границы, а именно: а) район прикрытия № 1 – Гродненский, 3-й армии; б) район прикрытия № 2 – Белостокский, 10-й армии; в) район прикрытия № 3 – Бельский, 13-й армии; г) район прикрытия № 4 – Брестский, 4-й армии.

2. Общие задачи войск округа по обороне госграницы: а) упорной обороной полевых укреплений по госгранице и укрепленных районов: не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа; прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа;

б) противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск; в) всеми видами и средствами разведки округа своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника; г) активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным жел[езно] дорожным узлам, мостам, перегонам и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника; д) не допустить сбрасывания и высадки на территории округа воздушных десантов и диверсионных групп противника». (ВИЖ. 1996. № 3. С. 7).

Здесь тоже все вполне очевидно: пассивные действия сухопутных сил на период расстановки фигур на шахматной доске и попытки сорвать сосредоточение и развертывание противника ударами авиации. Удручает в публикации «Военно-исторического журнала» другое. Планы прикрытия представляются как аргумент в пользу теории В. Суворова в целом. Предваряется текст документов широковещательным заявлением о том, что оперативные планы округов были чисто оборонительными. «Главной мысли» об «освободительном походе» эти планы никак не противоречат. Они противоречат утверждениям Владимира Богдановича о том, что собирались прикрывать сосредоточение и развертывание вторжением на территорию противника. Вообще, заочные поединки В. Суворова и его официальных оппонентов зачастую напоминают петушиные бои в исполнении пенсионеров. Обе стороны задорно размахивают клюками, не представляя себе, как жалко это выглядит со стороны. Обе стороны демонстрируют удручающее непонимание теорий и технологии войны 30–40-х годов. Период сосредоточения и развертывания – это, по сути, период расстановки фигур на шахматной доске. Судить по процессу расстановки фигур, что один из шахматистов применит старо-индийскую защиту, попросту глупо. После прикрытия границ на период мобилизации могло последовать все что угодно: и пассивное стояние вдоль границы в ожидании удара, и наступление с далеко идущими целями. В реальности, как мы знаем по опубликованным документам, должна была последовать наступательная операция. Вполне заурядный порядок действий с точки зрения двух мировых войн. Последовательность действий СССР, военное планирование РККА не носили характер чего-то агрессивного или из ряда вон выходящего. Вполне заурядные и общепринятые мероприятия, сами по себе не свидетельствующие ровным счетом ни о чем. Ни об агрессивности, ни о «белости и пушистости».

Теперь вернемся к началу главы и попробуем понять, почему действия войск летом 1941 года представляют собой сплошную импровизацию. Для того чтобы начать крупномасштабные боевые действия с наступательных планов первых операций, противники должны были оказаться в одинаковых условиях несколькими неделями ранее. В 1914 году присутствовал период политической напряженности, обмена ультиматумами и грозными нотами. При этом противники в этот период выступили в равных условиях, до начала мобилизации и развертывания войск. Когда война была формально объявлена, до начала первых операций существовал период, в течение которого участники мобилизовали армии и везли войска к границе. У СССР в 1941 году такой возможности не было ввиду отсутствия периода обмена нотами и ультиматумами. Вермахт к началу конфликта был полностью мобилизован, и выдвинут к границе с СССР в том составе, в котором должен был вести первую операцию. РККА не была отмобилизована ввиду позднего осознания опасности войны. Войска, которые должны были участвовать в указанных выше наступлениях, к границе подвезены не были. Соответственно, план мог быть хоть оборонительным, хоть наступательным. Группировка для его осуществления просто отсутствовала. Называется такое положение «упреждение в развертывании».

Глава 2

О чем говорило выдвижение к границам?

«Вечером 15 июля штаб 14-й кавалерийской дивизии прибыл в Ченстохов. Город не чувствовал, что над ним сгущаются тучи»

    Б.М. Шапошников «Воспоминания»

Для начала – слово Владимиру Богдановичу: «Коммунисты объясняют создание и выдвижение Второго стратегического эшелона Красной Армии в западные районы страны тем, что вот-де Черчилль предупредил, Зорге предупредил, еще кто-то предупредил, одним словом, выдвижение Второго стратегического эшелона – это реакция Сталина на действия Гитлера.

Но это объяснение не выдерживает критики. Генерал армии И. В. Тюленев в самый первый момент вторжения германских войск разговаривает в Кремле с Жуковым. Вот слова Жукова: «Доложили Сталину, но он по-прежнему не верит, считает это провокацией немецких генералов» (Через три войны. С. 141). Таких свидетельств я могу привести тысячу, но и до меня много раз доказано, что Сталин в возможность германского нападения не верил до самого последнего момента, даже после вторжения и то не верил. У коммунистических историков получается нестыковка: Сталин проводит самую мощную перегруппировку войск в истории человечества, для того чтобы предотвратить германскую агрессию, в возможность которой он не верит!»

Думаю, что читатель согласится, что версия «Сталин не верил» является одним из самых малоубедительных моментов в советской и постсоветской историографии.

Обратимся к реальным фактам и документам. В научный оборот уже довольно давно был введен такой важный документ, как «Директива наркома обороны С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова, командующего приграничными округами, о приведении в боевую готовность войск в связи с возможным нападением фашистской Германии на СССР»: «1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий» (1941 год. В 2 кн. Кн. 2. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 423). Документ был подготовлен с ведома и по приказу И. В. Сталина вечером 21 июня.

На фоне документального свидетельства, слов «возможно внезапное нападение» в Директиве, слова косвенных свидетелей «Сталин в возможность германского нападения не верил до самого последнего момента, даже после вторжения и то не верил» выглядят совершенно неубедительно. Не надо считать главу Советского государства умственно отсталым. Он мог до определенного момента не верить в то, что Германия осуществит нападение на СССР без попыток политического давления. Война есть продолжение политики. Того, чего не удается добиться мирным путем, добиваются военным. И тому есть многочисленные прецеденты. Перед вторжением в Польшу был долгий период жесткой политической конфронтации. Еще в 24 октября 1938 года на встрече Риббентропа и посла Польши в Германии Юзефа Липского Польше было предложено вернуть Данциг, разрешить постройку автобана по территории «польского коридора», присоединиться к антикоминтерновскому пакту. Война разразилась спустя почти год, после долгих попыток урегулировать вопрос мирным путем. Конференций и других попыток урегулировать спорные вопросы политическим путем было несколько, начиная с марта 1939 года. События августа 1939-го были финальным актом дипломатической драмы. Перед вторжением СССР в Финляндию в 1939 году финнам сначала было предложено политическое решение конфликта: обмен территориями. Поэтому в нетипичное поведение Гитлера, который нападет без предъявления каких-то ультиматумов или требований, одним словом, без общепринятой в подобных случаях процедуры, не верили. Но, когда факты стали неопровержимо доказывать, что будет именно так, были приняты меры по повышению боеготовности войск, а в последний момент издали директиву войскам быть готовыми к нападению, на всякий случай оставив лазейку для возможного политического урегулирования конфликта.

Для понимания того, можно ли факт создания ВСЭ использовать в качестве доказательства существования плана «Освободительного похода», сравним события в СССР с событиями, происходившими в других армиях, как в 1914-м, так и в 1939–1940 годах. Если СССР готовил нападение, то проводимые в предвоенный период мероприятия должны отличаться от тех, которые проводились при вступлении в войну на общих основаниях, вследствие вторжения противника, выполняя союзнический долг или после официального объявления войны. И если мы посмотрим на пример других стран, то сделаем маленькое открытие. Перед Первой мировой войной в России тоже существовал «Второй стратегический эшелон». Это тоже были войска, которые везли из мест постоянной дислокации в районы предполагаемых боевых действий. Были и войска, выдвигавшиеся вплотную к границе. Соответственно, факт проведения подобных перемещений не является признаком агрессивности, как это утверждает Суворов, мероприятия по выдвижению войск внутренних округов были жизненно необходимы для ведения боевых действий вне зависимости от их характера – оборона или наступление.

Посмотрим, различаются ли описания событий предвоенного периода участников Первой мировой войны и мемуаристов Великой Отечественной, цитаты из мемуаров которых так любит выдергивать Владимир Богданович. Типичная цитата из «Ледокола» на эту тему: «Генерал-полковник И. И. Людников (в то время полковник, командир 200-й стрелковой дивизии 31-го стрелкового корпуса) был одним из тех, кто этот приказ (о выдвижении к границе. – Я) выполнял. «В директиве округа, поступившей в штаб дивизии 16 июня 1941 года, предписывалось выступать в поход… в полном составе… сосредоточиться в лесах в 10–15 км северо-восточнее пограничного города Ковеля. Движение предлагалось совершать скрытно, только ночью, по лесистой местности» (Сквозь грозы. С. 24)». А теперь послушаем будущего начальника Генерального штаба Красной Армии Бориса Михайловича Шапошникова о том, как дивизия, в которой он служил, выдвигалась к границе перед Первой мировой войной: «Наступило 13 июля. С утра все предвещало хорошую погоду. Скачки должны были начаться в 4 часа дня. За полчаса до начала от начальника дивизии я получил приглашение ехать на скачки вместе с ним. Но у меня на столе лежала только что доставленная из штаба 14-го корпуса телеграмма. Ее нужно было расшифровать. Поэтому я велел передать начальнику дивизии, что приеду позже, и сел за расшифровку телеграммы. […] Телеграмма из штаба корпуса была короткой, и через 20 минут передо мной лежал ее текст. Экипаж стоял у ворот моей избы, и я, проверив еще раз правильность расшифрованного текста, отправился на скаковое поле, приказав ехать рысью, чтобы скорее попасть туда. Телеграмма действительно оказалась короткой по числу слов, но содержание ее было чрезвычайно важно: она гласила, что по высочайшему повелению 13 июля объявляется первым днем подготовительного к войне периода. Войскам приказывалось немедленно следовать на свои зимние квартиры» (Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды. М.: Воениздат, 1974. С. 241–243). 13 июля по старому стилю, до начала войны еще неделя. Но кавалерийская дивизия русской армии получает приказ на выдвижение к границе, аналогичный тому, который получила 200 сд Людникова. Предлог был, надо сказать, оригинальный – перемещение на «зимние квартиры» (посередине июля). Вариант «учебные сборы» выглядит более убедительным. В. Суворов показывает события в одной армии в одной войне, даже не пытаясь привести пример эталонной «невинной овечки». Поскольку его просто нет. События, происходившие в СССР перед 22 июня 1941 года, были явлением типичным, в той или иной форме происходившим во всех странах и затрагивавшим все армии. Каков механизм этого явления? В мирное время войска располагаются в местах постоянной дислокации, разбросанных по всей стране. Во время развертывания и сосредоточения они прибывают к границе с государством, с которым предполагается воевать. В 1914 году началась война на Западе, и со всей страны начали собираться корпуса в армии вдоль границы с Германией и Австро-Венгрией. Рассмотрим происхождение 8-й армии генерала А. А. Брусилова, о которой мы уже говорили в главе о военном планировании. 8-я армия к началу наступления состояла из 12-го, 8-го, 7-го, 24-го армейских корпусов. 12-й корпус был сосредоточен между Проскуровым и Уманью, практически там же, где начал воевать. 8-й корпус прибыл из района Кишинева – Одессы. 7-й корпус начал прибывать на 6-й день мобилизации из района Екатеринослава (ныне Днепропетровска) и Крыма. А вот 24-й армейский корпус прибыл аж из Самары, он начал прибывать с 17-го дня мобилизации. Владимир Богданович поет нам песни про войска из Московского военного округа, расчитывая на то, что читатель не знает, что в 1914-м из Москвы в 4-ю армию Юго-Западного фронта прибыл гренадерский корпус. 5-й корпус, в мирное время размазанный по пространству от Воронежа до Нижнего Новгорода, в августе 1914-го двигается к границам и входит в состав 5-й армии Юго-Западного фронта. И вообще вся 5-я армия Юго-Западного фронта в 1914-м формируется в Московском округе. В ее состав помимо гренадерского корпуса входят 17-й корпус из Рязанской, 25-й из Ярославской губернии. Были и Сибирские корпуса, прибывшие на фронт в конце августа.

Разница между Первой и Второй мировой войнами была в том, что военная наука в разделявшие их два десятилетия не стояла на месте и период развертывания и сосредоточения был смещен в мирное время. Начало развертывания определялось либо на основании данных разведки, вскрывавших тайные перемещения войск противника к нашим границам, либо вследствие реакции на возникающую политическую напряженность, либо вследствие назначенной политическим руководством агрессии. Но само по себе выдвижение войск было столь же естественным компонентом подготовки к возможной войне, как и чистка зубов для нас с вами. Если в июле 1914-го тайные мероприятия не носили массового характера, только в августе 1914-го, после формального начала войны, железные дороги оказались забиты составами, везущими дивизии и корпуса к фронту, то во Вторую мировую войну интенсивное движение войск по железной дороге начиналось ДО войны. Нападение может быть внезапным стратегически, когда за несколько дней, а то и недель угроза становится реальностью, но времени отреагировать на нее уже нет и лихорадочное выдвижение войск к границе запаздывает, нападение противника начинается до того, как войска прибудут на место для отражения удара или для реализации наступательного плана. В реальности войне предшествует период политической напряженности, и в этот период войска совершают телодвижения по подготовке к возможным боевым действиям. Рассмотрим реальные мероприятия стран – участников Второй мировой войны, проводившиеся ДО начала боевых действий. То есть действия, которые В. Суворов расценивает как наличие агрессивных намерений. Начнем с первой жертвы мировой войны – Польши. После уже упоминавшейся мной чаcтичной мобилизации польской армии в марте 1939 года были произведены перемещения войск. 20-я пехотная дивизия выдвигалась на юго-запад от Пиотркува, а новогрудская кавалерийская бригада – к северу от Плоцка. Но основные перегруппировки войск, предусмотренные планом стратегического развертывания, были начаты только 26 августа, то есть за неделю до войны. В этот день соединения польской армии получили приказ на выдвижение в намеченные районы сосредоточения. Приказ о занятии армиями и оперативными группами первого эшелона исходного положения был отдан 30 августа, за два дня до войны. Многие соединения при этом перебрасывались по железной дороге через всю страну на 500–800 км. К моменту нападения немцев из 47 намеченных польским планом соединений закончили сосредоточение только 24. По находившимся в движении в период 1–5 сентября 1939 года 8 польским соединениям работала немецкая авиация, препятствуя процессу сосредоточения и развертывания этих соединений. Из этих 18 соединений попали в намеченные по довоенным планам районы 10, опоздали три и вынуждены были сменить станцию выгрузки четыре. Но даже приехавшие на место войска вступали в бой с ходу и были разгромлены немцами. Мы видим, что тот, кто проводит мероприятия по скрытому развертыванию недостаточно энергично, оказывается перед лицом агрессии слабым и беззащитным. Польская военная мысль определенно отставала от мировых теорий ведения начального периода войны. Ее союзник, Франция, дала нам более показательные примеры скрытых мероприятий по подготовке армии к войне в напряженной политической обстановке. 21–23 августа, более чем за неделю до объявления войны, французские кадровые дивизии были погружены на грузовики и попылили к позициям на границе. 27 августа вместе со скрытой мобилизацией был введен в действие план «всеобщего прикрытия», согласно этой директиве было поднято до 50 дивизий, которые, однако, не завершили сосредоточения к началу войны, что в какой-то мере помешало Франции помочь Польше. В наиболее цельном и последовательном виде скрытые мероприятия по подготовке к войне прошли в Германии. Как и в случае с планированием, немецкая военная мысль находилась на острие прогресса. Немцы ПОЛНОСТЬЮ сместили период сосредоточения и развертывания в мирное время. Сосредоточение и развертывание немецких войск в Восточной Пруссии началось с 6 августа 1939 года под предлогом празднования 25-летия битвы под Танненбергом в августе 1914-го. В результате подобных мероприятий к 25 августа из 58 соединений, предназначенных для действий против Польши, 29 уже находились в районах сосредоточения. Далее сосредоточение и развертывание проводились параллельно с проведением общей скрытой мобилизации. К утру 1 сентябюря 1939 года были уже развернуты 43 соединения, то есть практически главные силы войск вторжения. Против 24 соединений польской армии. Исход поединка 43 против 24 предугадать несложно.