Мифы Великой Отечественной (сборник)

На начальном этапе войны трудностей с содержанием военнопленных не возникало по той простой причине, что их было слишком мало. С 22 июня по 31 декабря 1941 г. Красной Армией было взято в плен 9147 человек, а к 19 ноября 1942 г., когда началось контрнаступление под Сталинградом, в тыловые лагеря для военнопленных поступило еще 10 635 вражеских солдат и офицеров. Столь ничтожное число военнопленных позволяло без труда снабжать их по нормам, приводимым в нижеследующей таблице.

Пленные были необходимы советскому командованию не только как рабочая сила, не только как источник информации, но и в качестве объекта и субъекта пропаганды.

НОРМЫ СУТОЧНОГО ДОВОЛЬСТВИЯ ИНОСТРАННЫХ

ВОЕННОПЛЕННЫХ И СОВЕТСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ В СССР

В 1939–1946 гг. (в граммах)

Уже в одной из первых своих директив 24 июня 1941 г. начальник Главного управления политической пропаганды Красной Армии армейский комиссар 1-го ранга Мехлис требовал:

«…систематически фотографировать пленных, в особенности парашютистов в их одежде, а также захваченные и подбитые нашими войсками немецкие танки, самолеты и другие боевые трофеи. Снимки срочно и регулярно высылать в Москву. Шлите также наиболее интересные опросы пленных и документы. Все это будет использоваться в целях пропаганды».

В листовках, которые были обращены к немецким и финским солдатам, им гарантировались жизнь и хорошее обращение. Впрочем, сколь-нибудь заметного влияния на врага советская пропаганда не оказала. Одной из причин такого провала стали неоднократные случаи убийства пленных немцев красноармейцами. Таких случаев было сравнительно немного, однако умалчивать о них или пытаться найти им оправдание было бы большой ошибкой, тем более что факты негуманного отношения советских солдат к германским пленным немедленно широко «пиарились» нацистской пропагандой. Впоследствии именно боязнь смерти от рук «безжалостного врага» стала причиной гибели многих солдат Вермахта, которые предпочитали смерть от голода и тифа советскому плену.

Несмотря на то что с декабря 1941-го по конец апреля 1942 г. Красная Армия находилась почти в непрерывном наступлении, ей не удалось захватить большое число военнопленных. Это объясняется тем, что части Вермахта либо своевременно отступали, либо быстро деблокировали свои окруженные подразделения, не позволяя советским войскам уничтожать «котлы». В результате первым крупным окружением, которое Красной Армии удалось довести до конца, стало окружение германской 6-й армии под Сталинградом. 19 ноября 1942 г. началось советское контрнаступление. Через несколько дней кольцо окружения было закрыто. Красная Армия приступила к постепенной ликвидации «котла», одновременно отбивая попытки прорвать его снаружи.

К Рождеству 1942 г. попытки германского командования пробить советскую оборону и установить связь с окруженными закончились крахом. Шанс вырваться из «котла» также был упущен. Оставалась еще иллюзия, что обитателей «котла» можно будет снабжать по воздуху, однако Сталинградский «котел» отличался от Демянского и Холмского размерами, удаленностью от линии фронта, а главное – численностью окруженной группировки. Но самым важным отличием было то, что советское командование училось на своих ошибках и предприняло меры для борьбы с «воздушным мостом». Еще до конца ноября ВВС и зенитная артиллерия уничтожили несколько десятков транспортных самолетов. К концу Сталинградской эпопеи немцы потеряли 488 «транспортов» и бомбардировщиков, а также около 1000 человек летного состава. При этом даже в самые спокойные дни обороняющиеся так и не получали причитавшиеся им 600 тонн снабжения в сутки.

Стоит отметить, что проблемы со снабжением у группировки Паулюса начались еще задолго до начала советской операции «Уран». В сентябре 1942 г. фактический рацион продовольствия, который получали солдаты 6-й армии, составлял около 1800 калорий в сутки при потребности с учетом нагрузок – 3000–4000. В октябре 1942 г. командование 6-й армии сообщило ОКХ о том, что с августа «условия жизни во всем радиусе действия 6-й армии одинаково плохие». Организация дополнительного снабжения продовольствием за счет реквизиции местных источников была далее невозможна (проще говоря, все, что солдаты доблестного Вермахта награбили у мирного населения, было съедено). По этой причине командование 6-й армии просило увеличить суточный рацион хлеба с 600 до 750 граммов. На трудности со снабжением накладывалось и постоянно нарастающее физическое и психическое истощение солдат и офицеров. К моменту начала советского контрнаступления эти трудности казались ужасающими, однако настоящий ужас начался после 19 ноября. Непрерывные бои с наступающей Красной Армией, медленное отступление к Сталинграду, страх смерти, которая все более казалась неотвратимой, постоянное переохлаждение и недоедание, постепенно превратившееся в голод, быстро подтачивали мораль и дисциплину.

Недоедание было самой большой проблемой. С 26 ноября норма продовольствия в «котле» была сокращена до 350 г хлеба и 120 г мяса. 1 декабря норму выдачи хлеба пришлось уменьшить до 300 г. 8 декабря норма выдачи хлеба была уменьшена до 200 г. Стоит напомнить, что минимальная норма хлеба, выдававшаяся в блокадном Ленинграде рабочим в ноябре – декабре 1941 г., составляла 250 г. Впрочем, какое-то время немцы получали к своей тощей пайке приварок из конины.

Голодный человек быстро теряет способность думать, впадает в апатию и становится безразличным ко всему. Обороноспособность германских войск быстро падала. 12 и 14 декабря командование 79-й пехотной дивизии сообщило в штаб 6-й армии, что вследствие продолжительных боев и недостаточного снабжения продовольствием дивизия не в силах больше удерживать свои позиции.

К Рождеству, на несколько дней, солдатам передовой линии давали дополнительные 100 г. Известно, что в то же время некоторые солдаты в «котле» получали не больше 100 г хлеба. (Для сравнения: столько же – минимум в осажденном Ленинграде получали дети и иждивенцы Ораниенбаума.) Даже если это и не так, подобная «диета» в течение достаточно длительного времени для тысяч взрослых мужчин, испытывавших экстремальные физические и психические нагрузки, означала только одно – смерть. И она не заставила себя ждать. С 26 ноября по 22 декабря в 6-й армии было зарегистрировано 56 смертельных случаев, «при которых существенную роль сыграл недостаток питания».

К 24 декабря таких случаев было уже 64. 20 декабря из IV армейского корпуса поступило донесение о том, что «из-за потери сил умерли два солдата». Стоит заметить, что голод убивает взрослых мужчин еще до того, как у них наступает полная дистрофия. Они вообще переносят голод хуже, чем женщины. Первыми жертвами недоедания в блокадном Ленинграде, например, были именно работоспособные и работавшие мужчины, которые получали больший паек, чем служащие или иждивенцы. 7 января регистрируемая смертность от голода составляла уже 120 человек в день.

Паулюс и его подчиненные прекрасно осознавали, в какое катастрофическое положение попали их войска. 26 декабря начальник тыла окруженной группировки майор фон Куновски в телеграфном разговоре с полковником Финком, начальником тыла 6-й армии, находившимся за пределами кольца, написал:

«Я прошу всеми средствами позаботиться о том, чтобы завтра нам были доставлены самолетами 200 тонн… я в жизни никогда не сидел так глубоко в дерьме».

Однако никакие мольбы не могли исправить непрерывно ухудшающуюся ситуацию. В период с 1 по 7 января в LI корпусе в сутки на человека выдавался рацион в 281 г брутто при норме в 800. Но в этом корпусе обстановка была сравнительно неплохой. В среднем по 6-й армии выдача хлеба сократилась до 50—100 г. Солдаты на передовой линии получали по 200. Поразительно, но при такой катастрофической нехватке пищи некоторые склады внутри «котла» буквально ломились от продовольствия и в таком виде попали в руки Красной Армии. Этот трагический курьез связан с тем, что к концу декабря из-за острой нехватки топлива полностью остановился грузовой транспорт, а ездовые лошади передохли или были забиты на мясо. Система снабжения внутри «котла» оказалась полностью дезорганизованной, и часто солдаты погибали от голода, не зная, что спасительная еда находится от них буквально в нескольких километрах. Впрочем, в 6-й армии оставалось все меньше людей, способных пешком преодолеть и такое небольшое расстояние. В 20-х числах января командир одной из рот, которой предстояло совершить полуторакилометровый марш, притом что обстрел с советской стороны отсутствовал, сказал своим солдатам: «Кто будет отставать, того придется оставить лежать в снегу, и он замерзнет». 23 января той же роте для четырехкилометрового марша понадобилось время с 6 утра до наступления темноты.

С 24 января система снабжения в «котле» полностью развалилась. По свидетельствам очевидцев, в некоторых районах окружения питание улучшилось, поскольку никакого учета распределения продовольствия уже не было. Контейнеры, сбрасываемые с самолетов, разворовывались, а организовать доставку остальных просто не было сил. Командование предпринимало против мародеров самые драконовские меры. В последние недели существования «котла» полевой жандармерией были расстреляны десятки солдат и унтер-офицеров, но большинству обезумевших от голода окруженцев было уже все равно. В те же дни в других районах «котла» солдаты получали 38 г хлеба, а банка шоколада «Кола» (несколько круглых плиток тонизирующего шоколада величиной с ладонь) делилась на 23 человека.

С 28 января питание организованно выдавалось только солдатам на передовой. В последние дни существования котла большинство больных и раненых, которых уже в декабре было около 20 ООО, в соответствии с приказом Паулюса вообще не получали никакой пищи. Даже с учетом того, что значительное количество раненых успели вывезти на самолетах, штаб 6-й армии, который не контролировал ситуацию, считал, что на 26 января их было 30–40 тысяч. Ходячие раненые и больные толпами бродили в поисках съестного по всей территории сжимающегося котла, заражая еще не больных солдат.

По неподтвержденным данным, в 20-х числах января были замечены случаи каннибализма.

Другим бичом окруженной под Сталинградом армии был холод. Нельзя сказать, что поздняя осень и зима 1942–1943 гг. в приволжских степях были какими-то особенно экстремальными. Так, 5 декабря температура воздуха была 0 градусов. В ночь с 10 на 11 декабря она опустилась до минус 9, а 15 декабря снова поднялась до нуля. В январе сильно похолодало. В течение месяца температура ночью колебалась от минус 14 до 23 градусов мороза. 25–26 января, когда началась агония армии Паулюса, столбики термометров опустились до минус 22. Средняя дневная температура в январе колебалась от нуля до пяти градусов мороза. При этом сталинградскую степь постоянно продувал резкий и сырой холодный ветер. Еще одной особенностью приволжских степей, как и любых других, является почти полное отсутствие в них деревьев. Единственным местом, откуда теоретически можно было бы доставить топливо (дрова или уголь), был Сталинград. Однако доставлять его было не на чем. В результате к голоду присоединился еще один «тихий убийца». В обычных условиях, когда человек может согреться и отдохнуть, когда он нормально питается, длительное пребывание на холоде не представляет для него никакой опасности. Ситуация в Сталинграде была иной. Конечно, германское командование учло уроки зимы 1941/42 гг. Для Вермахта были разработаны теплые ватные комплекты, меховые шапки-ушанки и масса приспособлений для обогрева блиндажей. Часть этого богатства попало в 6-ю армию, однако всем солдатам теплой одежды не хватило. Впрочем, по мере вымирания обитателей «котла» достать одежду становилось все проще и проще, поскольку трупам она уже не нужна. Фактически к моменту капитуляции Паулюса потребности окруженных в теплой одежде были удовлетворены, причем многократно. Однако для того, чтобы согреться, человеку нужен огонь, а получить его оказалось слишком трудно. Холод и сырость делали свое дело. Обморожения и отморожения, обострение хронических заболеваний, проблемы иммунной системы, пневмония, заболевания почек, фурункулез, экзема – вот лишь небольшой список болезней, которые несет человеку постоянное переохлаждение. Особенно тяжко на холоде приходилось раненым солдатам. Даже не очень значительная царапина могла обернуться гангреной. Ужас состоял в том, что солдаты, получившие даже ранения средней степени тяжести, подлежали немедленной эвакуации в тыл. Исходная концепция «Медицины блицкрига» не предполагала, что Вермахт будет попадать в котлы, из которых невозможно вывезти раненых, и исключала из системы эвакуации батальонные и полковые медпункты. На передовой, в войсках, были только средства первой помощи и почти не было квалифицированных хирургов. Таким образом, раненые были обречены на смерть.

Еще в конце сентября рядом с солдатами 6-й армии, а точнее, прямо на них, появились предвестники еще одной беды: вши. Биологические виды головная вошь (Pediculus Humanus Capitis), платяная вошь (Pediculus Humanus Corporis) могут паразитировать только на человеке. Возможно, несколько носителей вшей приехали в Сталинград вместе с армией, возможно, солдаты Вермахта заразились от местных жителей или в жутких условиях города, когда пользовались чужими вещами. Вши размножаются с ужасающей стремительностью. За неделю одна особь может принести 50 ООО личинок. Поразительно, но немцы, уровень медицины которых значительно превосходил советский, так и не смогли победить вшей. Дело в том, что они использовали против паразитов химические порошки, в то время как в Красной Армии, имевшей печальный опыт Гражданской войны, главным средством борьбы против насекомых была обработка одежды паром, стрижка «под ноль» и баня. Конечно, вши «не миловали» никого, но немецких солдат они «жаловали» особенно. Естественно, что в сталинградских степях трудно было обустроить баню и прожарку одежды. Кроме того, апатия, в которую постепенно впадали немецкие солдаты, не способствует соблюдению элементарных правил личной гигиены. Именно поэтому уже с октября 6-я армия обовшивела. В один из дней поздней осени с двенадцати военнопленных в военно-полевом госпитале было снято 1,5 кг (!) вшей, что в среднем давало цифру в 130 г на одного человека. Таким образом, при среднем весе имаго вши – 0,1 мг с одного раненого снимали до 130 ООО особей! Единичная смертность от сыпного тифа и прочих инфекционных заболеваний наблюдалась в группировке Паулюса еще до окружения. В последние недели существования «котла» больные сбредались в Сталинград, который постепенно превратился в настоящий тифозный очаг.

Еще до начала контрнаступления под Сталинградом советское командование из показаний военнопленных и донесений разведки представляло себе в общем, что происходит в армии Паулюса, но никто не мог ожидать, насколько плохо обстоят там дела. Начиная с 19 ноября приток пленных резко возрос. Оказалось, что многие из них находятся в достаточно истощенном состоянии, завшивлены и страдают от переохлаждения. Через несколько недель нарком внутренних дел Лаврентий Берия, обеспокоенный высокой смертностью среди пленных, приказал своим подчиненным разобраться в ее причинах. Отметим, что Лаврентий Павлович вряд ли руководствовался в своих действиях исключительно принципами гуманизма. Во-первых, высокая смертность военнопленных могла быть использована вражеской пропагандой. Во-вторых, каждый умерший немец или румын не мог, по причине своей смерти, быть впоследствии использован на работах, а рабочие руки, даже руки военнопленных, были в тот момент крайне необходимы. Наконец, в-третьих, конкуренты и недоброжелатели могли усомниться в организаторских способностях Генерального комиссара Госбезопасности.

30 декабря заместитель наркома внутренних дел СССР Иван Серов предоставил своему патрону докладную записку, в которой говорилось:

«В связи с успешными действиями частей Красной Армии на Юго-Западном, Сталинградском и Донском фронтах отправка военнопленных проходит с большими затруднениями, в результате чего происходит большая смертность среди военнопленных.

Как устанавливается, основными причинами смертности являются:

1. Румынские и итальянские военнопленные от 6—7 и до 10 суток до сдачи в плен не получали пищи ввиду того, что все продовольствие, поступавшее на фронт, шло в первую очередь немецким частям.

2. При взятии в плен наши части военнопленных пешком гонят по 200–300 км до железной дороги, при этом их снабжение тыловыми частями Красной Армии не организовано и зачастую по 2–3 суток в пути военнопленных вовсе не кормят.

3. Пункты сосредоточения военнопленных, а также приемные пункты НКВД должны Штабом тыла Красной Армии обеспечиваться продовольствием и обмундированием на путь следования. Практически этого не делается, и в ряде случаев при погрузке эшелонов военнопленным выдают вместо хлеба муку, а посуда отсутствует.

4. Органы военных сообщений Красной Армии подают вагоны для отправки военнопленных, не оборудованные нарами и печами, а в каждый вагон грузится по 50–60 чел.

Кроме того, значительная часть военнопленных не имеет теплой одежды, а трофейного имущества службы тылов фронтов и армий для этих целей не выделяют, несмотря на указание тов. Хрулева по этим вопросам…

И, наконец, вопреки Положению о военнопленных, утвержденному СНК СССР, и распоряжению Главвоенсанупра Красной Армии раненые и больные военнопленные не принимаются во фронтовые госпитали и направляются в приемные пункты».

Эта докладная записка породила довольно жесткую реакцию на самом верху командования Красной Армией. Уже 2 января 1943 г. был издан приказ наркома обороны № 001. Он был подписан заместителем наркома, начальником интендантской службы РККА генерал-полковником интендантской службы A.B. Хрулевым, но нет сомнений в том, что эта бумага не ускользнула от внимания самого Верховного Главнокомандующего:

«№ 0012 января 1943 г.

Практика организации направления и обеспечения военнопленных на фронте и в пути в тыловые лагеря устанавливает ряд серьезных недочетов:

1. Военнопленные подолгу задерживаются в частях Красной Армии. С момента пленения до поступления в пункты погрузки военнопленные проходят пешком по 200–300 километров и почти не получают никакой пищи, вследствие чего прибывают резко истощенными и больными.

2. Значительная часть военнопленных, не имея собственной теплой одежды, несмотря намой указания, не обеспечивается из трофейного имущества.

3. Военнопленные, идущие с места пленения к пунктам погрузки, часто охраняются мелкими группами бойцов или вовсе не охраняются, вследствие чего расходятся по населенным пунктам.

4. Пункты сосредоточения военнопленных, а также приемные пункты НКВД, которые в соответствии с указаниями Штаба тыла Красной Армии и Главного управления продовольственного снабжения Красной Армии должны обеспечиваться фронтами продовольствием, вещдовольствием и транспортом, получают их в крайне ограниченных количествах, совершенно не удовлетворяющих минимальные нужды. Это не позволяет обеспечивать военнопленных по установленным нормам довольствия.

5. ВОСО фронтов несвоевременно и в недостаточном количестве выделяют подвижной состав для отправки военнопленных в тыловые лагеря; кроме того, предоставляют вагоны, совершенно не оборудованные для людских перевозок: без нар, печей, унитазов, дров и хозинвентаря.

6. Вопреки положению о военнопленных, утвержденному СНК СССР, и распоряжению Главвоенсанупра, раненые и больные военнопленные не принимаются во фронтовые госпитали и направляются в приемные пункты и лагеря НКВД с общими этапами.

По этим причинам значительная часть военнопленных истощается и умирает еще до отправки в тыл, а также в пути следования.

В целях решительного устранения недочетов в обеспечении военнопленных и сохранения их как рабочей силы приказываю:

Командующим фронтов:

1. Обеспечивать немедленную отправку военнопленных войсковыми частями в пункты сосредоточения. Для ускорения отправки использовать все виды транспорта, идущие порожняком с фронта.

2. Обязать командиров частей питать военнопленных в пути до передачи их в приемные пункты НКВД по нормам, утвержденным Постановлением СНК СССР № 18747874с. Колоннам военнопленных придавать походные кухни из трофейного имущества и необходимый транспорт для перевозки продуктов.

3. В соответствии с положением о военнопленных, утвержденным Постановлением СНК СССР № 17987800с от 1 июля 1941 г., своевременно оказывать все виды медицинской помощи раненым и больным военнопленным.

Категорически запретить направление в общем порядке раненых, больных, обмороженных и резко истощенных военнопленных и передачу их в приемные пункты НКВД. Эти группы военнопленных госпитализировать с последующей эвакуацией в тыловые спец-госпитали, довольствуя их по нормам, установленным для больных военнопленных.

4. Выделять достаточное количество войсковой охраны для сопровождения военнопленных с места пленения до приемных пунктов НКВД.