Время лживой луны

– Знаешь что, Стецук…

– Что?

– Представь, что это бомба. А саперы где-то по дороге задержались. Так что ж нам теперь сидеть и ждать, когда она рванет?

– Зачем же сидеть? Нужно отойти на безопасное расстояние.

– Скучный ты человек, Стецук, – с укоризной вроде как покачал головой Макарычев.

– Неправда! – ефрейтор бросил взгляд на Портного, будто ища у него поддержки. – Я петь люблю! И анекдоты рассказываю так, что народ ухохатывается.

– Скучный – потому что прагматизма в тебе до фига, – уточнил сержант.

– Ну, если ты так ставишь вопрос…

Слово «прагматизм» вовсе не казалось ефрейтору оскорбительным. Скорее, даже наоборот. Поэтому он решил не продолжать спор. Вон ведь, говорят, что Наполеон тоже был невыносимо скучен, настолько, что у генералов его челюсти сводило, когда он их веселить пытался. И Цицерон…

– Цицерона никто никогда не называл скучным, – сказала Тарья.

– Это ты к чему? – удивленно посмотрел на нее сержант.

– Да так, – махнула рукой девушка.

Ефрейтор втянул голову в плечи и затаился. Интересно, подумал он, а если каску надеть?

– На данный момент не придумано эффективного средства экранирования информационного поля, – ответила ему Тарья.

В основании башни лежал идеальный круг с радиусом метров семь. Поднимаясь вверх, массив башни постепенно сужается, но, стоя у ее подножия, этого почти не замечаешь. Башня растет. Растет постоянно, хотя и незаметно для глаза. По мере того как составляющие ее уины воссоздают себе подобных, основание ее становится шире, а шпиль устремляется выше в небеса.

Макарычев остановился возле башни. Поверхность, казавшаяся едва ли не зеркальной, тем не менее ничего не отражала. Даже лучи по-летнему яркого солнца, продирающиеся кое-где сквозь густые ветки, гасли и исчезали, попадая на нее. Сержант протянул руку и приложил ладонь к стене башни. Поверхность была абсолютно гладкой. И еще – чуть теплой.

До сих пор среди ученых не стихают споры о том, следует ли считать уины живыми существами. Да, конечно, природа их небиологическая, но при этом они соответствуют всем тем параметрам, по которым по сей день было принято отличать живое от неживого. Уины обладают способностью осуществлять взаимообмен с внешней средой, причем как на химическом, так и на информационном уровне. Они активно реагируют на воздействие внешней среды, и ответное действие их отнюдь не механистично, а вполне адекватно, можно даже сказать, осмысленно. И, наконец, уины обладают способностью воссоздавать себе подобных. Информационные башни, по мнению все тех же специалистов, являются для уинов чем-то вроде муравейников. Собравшись вместе в огромном количестве, уины могут более активно и целенаправленно заниматься развитием своих квазисообществ – это первое. Башни создают вокруг себя информационное поле, в котором только и могут полноценно функционировать уины, – это второе. И, наконец, с помощью башен осуществляется информационный обмен между отдельными колониями уинов – это третье. Схема получается очень даже красивая, вполне логичная и в целом непротиворечивая. Но, как известно, в жесткие рамки придуманной им самим схемы ученый, при желании, может загнать все, что угодно. Всякий же, кому на практике приходилось иметь дело или хотя бы наблюдать так называемые феноменальные проявления деятельности информационных башен, понимал, что ни одна из существующих теорий не способна объяснить происходящее. Башни как были, так и остаются загадкой. Главной проблемой двадцать первого века. Серьезным, целенаправленным изучением феномена информационных башен занимаются единицы. В то время как большая часть человечества просто получает удовольствие от тех благ, что без всякого труда можно извлечь из ситуации. Не задумываясь о том, чем это может обернуться завтра. Тем, кто однажды вкусил этого сладкого яда, уже невозможно было представить себе жизнь без мириад послушных уинов, готовых по первому требованию выполнить любое твое желание. Как джинн. Который, как известно, только и ждет момента, чтобы, воспользовавшись оплошностью хозяина, уничтожить его. Причем по его же собственному желанию.

Ведя пальцем по стене, сержант медленно обошел башню по кругу. Глухая стена с абсолютно однородной структурой поверхности. Временами Макарычев постукивал по стене согнутым пальцем. Звук был такой, будто стучишь по рельсу. Даже если внутри башни имелась какая-то полость, на присутствие ее ничто не указывало.

Вернувшись к ожидавшей его троице, сержант засунул руки в карманы, прикусил верхнюю губу и глубоко задумался.

– А ты не можешь заглянуть внутрь? – искоса глянул он на Тарью.

Девушка отрицательно качнула головой.

– Ну, если даже она не может… – Стецук развел руками, мол, чего уж нам тогда корячиться.

– Но ведь девчонка как-то выбралась из башни, – указательным пальцем сержант нарисовал в воздухе короткую дугу.

– Может, она от нее отпочковалась? – высказал робкое предположение Портной.

– Тогда на башне имелись бы и другие почки-зародыши, – резонно возразила Тарья.

– А вы, – ефрейтор указал пальцем сначала на Портного, затем – на Тарью, – разве не об одном и том же думаете?

– Об одном, – кивнула Тарья. – Только по-разному.

– Ор-ригинально, – усмехнулся Стецук. – Слушай, сержант, – мысль его быстро приобрела иную направленность, – а может, ломом попробовать?

– Бесполезно, – ответила за сержанта Тарья. – Уины будут восстанавливать ее быстрее, чем ты – ломать.

– А мы все вместе! – Стецук воодушевленно поднял сжатые в кулаки руки.

– Ликвидаторы, чтобы уничтожить башню, заливают ее жидким азотом, – сказал Макарычев. – Глубокая заморозка – единственный способ, с помощью которого можно вывести из строя уины.

– А чисто механически? – Стецук стукнул кулаком о кулак.

– Ты когда-нибудь пробовал раздавить блоху? – спросила Тарья.

– Нет. А что, трудно?

– Невообразимо.

– Значит… – ефрейтор сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой. – Нужно произнести волшебное слово. Что-нибудь вроде: «Сезам, откройся!»

– Точно! – радостно щелкнул пальцами Макарычев. – Нужно заставить башню открыть вход!

– Как? – выпустил облачко табачного дыма Стецук.

– Обмануть ее!

– Я догадалась! – радостно хлопнула в ладоши Тарья. – Мы натянем на ефрейтора шкурку мертвой девочки!

– Ага! – насмешливо кивнул Стецук. – Догадливая ты наша! Может, и натянули бы, да размерчик не тот!

– Мы должны найти вход в башню, – четко отбивая ритм взмахами пальца, произнес Макарычев. – Ну… или хотя бы попытаться найти.

– А зачем? – задал, в принципе, вполне резонный вопрос Стецук.

Портной тоже спросил бы сержанта об этом, непременно спросил бы, если бы не субординация.

– Ну, а чем тут еще заниматься? – недоумевающе пожал плечами сержант. – Сидеть, курить и ждать ликвидаторов?

– Ага, – расплылся в довольной ухмылке Стецук.

– Ладно, – махнул двумя пальцами Макарычев. – Давай сигарету.

Затянувшись, сержант задумчиво уставился на башню.

Глава 2

Вызов в штаб, как правило, не сулит ничего хорошего. Поэтому, когда ворвавшийся в расположение роты помощник дежурного по штабу звонко и радостно заголосил: «Сержанта Макарычева к командиру батальона!», сержант снял с ноги тапок и запустил им в посыльного.