Катрина: Земля падших

Ехавшая чуть позади Катрина оглядывала окрестности, высматривая признаки погони из-под низко надетого капюшона. Непростой вопрос заставил её хорошенько подумать, чтобы дать ответ, который не пошатнет доверие Джульетт.

– Это было нелегкое решение, – ответила Катрина уклончиво. – Так лучше для нас. Уоллес и Галлагер остались позади, чтобы доблестно принять на себя ярость наших преследователей.

Услышав неискренний ответ, Джульетт оглянулась и внимательно посмотрела на наёмницу через свои длинные золотистые локоны, растрепавшиеся от ветра. Недоверчиво и чуть обиженно. Укоризненный вид девушки показался наёмнице забавным.

– Не переживай, Джульетт, – с величественной невозмутимостью утешила Катрина. – Уверена, мы встретим их в Уайтхейвене.

– Мне кажется, вы неслучайно оставили мистера Уоллеса и мистера Галлагера позади, хотя с ними нам было бы надежнее. Вы многое недоговариваете. Я же вижу.

– Не только я.

– О чём вы?

– О твоих видениях, из-за которых всё началось. Ты скрываешь от меня нечто очень важное.

На мгновение вид у Джульетт стал растерянный, даже испуганный. Уверенная прямота Катрины поколебали негодование пророчицы. Джульетт испуганно замолчала и поспешила отвернуться, чтобы наёмница не видела, как в лицо ей ударяет румянец от волнения. А наёмница понимала, что сейчас, после убийства Биккелов, бессмысленно пытаться вытянуть из Джульетт подробности о личности война в вороных доспехах, которому суждено уничтожить лордоков. И потому оставила эту тему до поры.

Потрескивая камнями под копытами, лошади бежали вольной рысью. Ритм был выбран наёмницей не случайно. Катрина не хотела загнать неподготовленных лошадей длительным галопом, которым они проскакали уже пару миль, но и не могла позволить им идти медленным шагом.

Близился момент, когда смертоносный диск солнца взойдет на востоке.

Мелкая дрожь и слабость уже начинали овладевать телом Катрины. Она была в плаще Триумвирата, частично защищавшем лордока от солнечных лучей. Защитная одежда позволит Катрине даже в свете солнца добраться до убежища, где она сможет переждать световой день. Но плащ не убережет от недомогания, которое всякий кровонаследник Лордока испытывал днем.

Меж тем, первый луч окрасил склоны дальних гор красно-розовым блеском. Спустя несколько минут солнце поднялось над гребнем грозовых туч, уходивших на восток. Тень над окрестными землями рассеялась. И в спину Катрине ударил горячий солнечный свет.

Кожаные перчатки наёмницы тут же плотнее сомкнули поводья, издав треск. Катрина негромко простонала, ощущая, как лучи обдают ее волнами смертоносного жара. Как воздух наполняется обжигающим светом.

Утренние краски становились всё ярче. Сливаясь и ослепляя. Черные ресницы наёмницы инстинктивно плотнее опустились на глаза. Катрина пришпорила лошадь и погнала ее вперед. Услышав стон наёмницы, Джульетт с беспокойством зыркнула на Катрину и тоже пришпорила лошадь.

Впереди, в долине между холмов и небольшого озерца мерцали домишки деревни Литтл-Мидхиллс. Маленького поселения всего в несколько домов посреди зеленых лугов и крутых холмов. Там Катрина намеревалась переждать световой день.

Прискакав к деревне, Катрина и Джульетт не увидели людей. В этом уголке Англии царил покой и умиротворение. Но что-то в Литтл-Мидхиллс было не так.

Полуразрушенные каменные изгороди соседствовали с нарядно выкрашенными ставнями и дверями. Свежевыстиранное белье, сохнущее на бельевых веревках, соседствовало с разбитыми окошками и разбросанными по лужайкам садовыми инструментами. В траве валялся женский сапожок. На одной из калиток развевалась на ветру чья-то замызганная землей рубашка.

– Это заброшенное место? – удивилась Джульетт.

– Нет, не думаю. Просто захолустье.

Наёмница спешилась, привязала лошадь к столбику ближайшего забора, и, придерживая капюшон низко надетым, оббежала несколько домишек. Заглядывая в окна, чтобы убедиться, что хозяев нет. Вернувшись Катрина сообщила:

– В домах никого. Видимо, здесь люди встают чуть свет и уезжают работать в городки покрупнее. Пойдем! Нужно найти тебе сухую одежду. Ты вся продрогла.

Джульетт тронула забота Катрины о ней даже теперь, в столь трудный для наёмницы час, когда солнечный свет разгорался вокруг всё ярче. Мелкая дрожь пробивала Катрину. Но вовсе не от холода. Наступающий день забирал ее силы.

Наёмница скользнула в открытое окно ближайшего домика, а Джульетт начала привязала свою лошадь к заборчику и осталась ждать снаружи. Незаметно торчащий гвоздь рассек ее ладонь, когда Джульетт затягивала повод. Она ойкнула от боли и потрясла рукой. Алые капли крови упали на траву. Ветер подхватил их запах и развеял над холмами.

Осматриваясь по сторонам, Джульетт ловила себя на мысли, что Литтл-Мидхиллс весьма милое место, где она была бы не прочь остаться жить. Хоть эта деревушка казалась в несколько раз меньше Гринтона – родного городка отца Джульетт, здесь было так же спокойно и уютно.

Вскоре из-за вьющихся полупрозрачных занавесок раздался голос Катрины:

– Всё чисто. Полезай сюда.

Джульетт прошла по зеленому дворику, перелезла через подоконник в дом и тут же выглянула обратно, придерживая длинные золотистые волосы.

– Что там? – насторожилась Катрина.

– Ничего. Пустяки, – ответила Джульетт. – Просто кукла с разбитой головой под окном. Странно, что она там лежит.

– Закрой окно и шторы, пожалуйста. Мне нужно больше темноты, – попросила наёмница.

Они стояли в чей-то спальне. Катрина прошла к дубовому платяному шкафу, распахнула скрипучие дверцы и стала перебирать вещи. Вещей оказалось не много. Недаром захолустье. Наряжаться тут было не для чего, в отличие от городов, переживающих в 1910х годах очередной бум влияния моды. Новой одежде тоже неоткуда было взяться, но хозяевами дома вещи хранились бережно.

– А что вы делаете, мисс Вэллкат?

– Ищу для тебя подходящую одежду.

– Я не хочу красть чужое…

– Мы не крадем, Джульетт. Понятие собственности – одна из ложных основ вашего насквозь купеческого строя, необходимая, чтобы сохранять власть у торговых компаний, – с надменным неуважением к миру смертных, объяснила Катрина. – Люди не понимают суть истинного обладания. А вещи должны просто служить своим целям для тех, кто в них нуждается.

Наёмница достала простое бежевое платье на пугавицах. Без вышивки и краски. Но крой его был близок к крою платья Джульетт, а шерстяная ткань теплее ее белого хлопка.

– Подойдет, – решила Катрина, на глаз прикинув размер к худенькой фигуре пророчицы.

– Но ведь эти люди не богаты, и каждая потеря для них истинная беда. Давайте оставим хозяевам немного ваших драгоценных камней взамен.

– То есть сапфиры, стоящие горы денег, раздавать направо и налево можно, а грошовые тряпицы брать нельзя? – с сомнением улыбнулась Катрина и отстегнула одноручную балканскую саблю килидж вместе с инкрустированными ножнами. Выбив об дверной косяк пару блестящих синих камней, наёмница приговорила: – Что ж, мне не жалко, будь по-твоему. Платье на это они не купят, а дом и пару овец – вполне.

Положив камни на комод, Катрина оставила Джульетт переодеваться, а сама вновь прошла по небольшим комнаткам, осматриваясь в простом и бедном интерьере. Здесь ей предстояло коротать время до захода солнца. К Джульетт наёмница вернулась, когда та застегивала верхнюю пуговицу бежевого платья. Девушка неуверенно облизала губы и спросила наёмницу:

– Мне подходит, как думаете?

– Как на тебя сшито.

А потом взгляд Джульетт приковался к кровавым разводам на снятом платье, что лежало теперь на кровати. Ночью кровь Бикклов стекла на неё с Нобилиора и только теперь Джульетт поняла, что дождь не смыл эту кровь. Лицо пророчицы застыло с выражением вины и душевной боли.

– Мне следовало бы попросить у тебя прощения за то, что тебе пришлось увидеть и пережить, – небезразлично произнесла Катрина. – Я понимаю, ты считаешь нас виновными в гибели Биккелов. Возможно, ты думаешь, что я могла помешать Нобилиору…

– Нет, я так не считаю, мисс Вэллкат. Вы не могли вмешаться. Иначе бы он всё понял. Вы в очередной раз спасли меня и доказали, что отличаетесь от Нобилиора. А цена моего спасения в очередной раз стоила жизней людей. Я лишь горько сожалею, что однажды не послушала отца, который считал, что безопаснее будет молчать о моих видениях. Я позволила себе наивную мысль, что поднимая шум, желая открыть миру пророчество, я способна кому-то помочь. Я так глупа, как же ошибалась! И вера в это стоила так много, – голос Джульетт дрогнул, она задохнулась от слез и в отчаянье обняла Катрину. – Во всех своих потерях и горе, что я принесла, виновата лишь я.

Катрина сначала стояла отстраненно. Опустив руки. И никак не отвечала на горестные всхлипы пророчицы, уткнувшей лицо в ее плечо. Мысль о том, что Джульетт может искать у неё утешения, зная, кто Катрина на самом деле, казалась наёмнице чудно?й и непривычной. Но вскоре Катрина положила свою белую ладонь на золотистые волосы девушки и дождалась, когда та успокоится. А потом Катрина заглянула в лицо Джульетт со скорбью многовековой мудрости и вдумчиво произнесла:

– У самых значимых вещей в мире – самая дорогая цена. Мы отдаем тому, во что верим, больше, чем у нас есть. Поэтому порой за нас расплачиваются другие.

– Я не знаю, что мне делать, – прошептала Джульетт, ищуще заглядывая в сапфировую синеву глаз наёмницы лордоков. – Я не верю больше в важность этого пророчества.

Катрина крепко сжала руки Джульетт в своих руках и твердо произнесла: