Хроники Чёрного Нуменора: Тень Морремаров

Волк метался вокруг могучего, но неповоротливого тролля, впиваясь в лодыжки, отскакивая от ударов дубины, которая крушила камень вокруг, но не могла попасть по стремительной, скользкой цели. Его рык и яростный лай смешивались с рёвом тролля, наполняя исполинский зал хаосом и грохотом.

Пока волк отвлекал тролля, Балдурин, прижавшись к холодной стене лихорадочно искал слабость в этом ходячем утёсе. Его взгляд упал на скопление светящихся грибов, покрывавших стену напротив. Их ядовито-зелёное сияние казалось неестественным, почти живым.

– Кархарон! – его голос резко перекрыл грохот битвы. – Нужно завлечь эту тварь ближе к грибам! К свету!

– Уже, кэп! – не раздумывая, рявкнул Кархарон и, выхватив из-за пояса меч, рванулся вперёд, пытаясь отвлечь чудовище.

Но тролль, оказалось, обладает звериным чутьём на угрозу. Не отрываясь от волка, он одним движением, полным чудовищной силы, ухватил огромный камень, лежавший рядом, и швырнул в сторону старика. Исполинский булыжник, свистя в воздухе, пролетел рядом с Кархароном и с оглушительным треском врезался в скалу позади него. Контрабандиста отбросило, как щепку. Он врезался в стену с глухим стуком и бесформенной кучей осел на камни, не двигаясь.

– Кархарон! – закричал Арвин, но его голос утонул в рёве тролля.

Балдурин не терял ни секунды. Страх за товарища смёл последние сомнения. Он подскочил к тому месту, где упал факел, выбитый из руки Кархарона, и схватил его. Пламя яростно полыхнуло, осветив бледное, искажённое яростью лицо.

– Морда! Сюда! – прорезал воздух его приказ, короткий и не терпящий возражений.

Волк, будто понимая каждое слово, мгновенно отскочил от тролля, оставив на его ноге новые раны, и ринулся к Балдурину. Тот же, стоя под зловещим светом грибов, вызывающе и призывно размахивал факелом, как древним знаменем.

– Иди же, уродец! – крикнул Балдурин, в его голосе завучала настоящая, кипящая ненависть. – Иди на свет!

Тролль, почувствовав, что назойливая белая мошка его оставила, замер на мгновение. Его крошечные глазки медленно повернулись к новой цели. Он увидел человека, дерзко сиявшего огнём у самого подножия его царства. Из его глотки вырвался новый рёв.

Он сделал шаг. Земля дрогнула. Ещё один. Его массивная тень накрыла Балдурина. Дубина, которую он поднял над головой, казалась судьбой, готовой обрушиться вниз.

Балдурин видел, как медленно, неотвратимо, эта гора плоти и ярости обрушивается на него. Он видел каждый мускул, напрягшийся для удара, каждую щербинку на дубине. Время замедлилось. В отчаянном прыжке Морремар метнулся в сторону, чувствуя, как смертельный ветер от размаха дубины обжигает его лицо.

Удар обрушился на то место, где он стоял мгновение назад. Каменные плиты вздыбились, осколки породы полетели во все стороны, как шрапнель. Один из них с силой ударил Балдурина в плечо, окончательно сбив его с ног. Он покатился по груде щебня и его пальцы разжались. Факел отлетел в сторону и с шипением погас в луже подземной воды.

Тролль, оглушённый собственным ударом, на миг замер, его тупой мозг пытался сообразить, куда делась добыча. И этого мгновения хватило.

Белая молния вновь обрушилась на него. Волк, следуя древнему инстинкту защиты своей стаи, впился мёртвой хваткой в ногу тролля. Чудовище взревело от боли и бешенства, пытаясь стряхнуть его.

В это время Арвин, оглушённый падением и видящий лишь размытые пятна света и тьмы, поднял голову. Его взгляд упал на второй факел, лежавший неподалёку. Не думая, он схватил его и, пошатываясь, вскочил.

– Капитан! – его голос был слабым и полным отчаяния.

Он сделал несколько шагов в ту сторону, где, как ему казалось, был Балдурин. Но он лишь вышел на открытое пространство, став идеальной мишенью.

Тролль, всё ещё тряся ногой с вцепившимся волком, заметил новое движение. Его взгляд, полный злобы, переключился на Арвина. Он забыл про боль. Он забыл про волка. Он видел только этого маленького, испуганного человечка, держащего огонёк.

– Арвин! Брось факел! Прочь! – это был хриплый, надрывный крик Кархарона, который очнулся и, держась за окровавленную голову, пытался встать.

Но Арвин, оглушённый гулом в ушах и паникой, лишь обернулся на знакомый голос. Он замешкался. Застыл на месте, как кролик перед удавом.

Этой секунды нерешительности хватило троллю. С рыком, в котором слышалось торжество, он в несколько своих чудовищных шагов настиг Арвина. Его тень поглотила юношу. Дубина, всё ещё зажатая в его ручище, с скрипом поднялась для последнего, сокрушительного удара.

Арвин смотрел на эту поднимающуюся дубину, и его разум оцепенел. Он не мог пошевелиться, не мог крикнуть. Он лишь ждал конца.

И в этот миг вездесущий белый волк, выпустив изодранную икру тролля, совершил свой последний отчаянный бросок и впился в запястье руки, держащей дубину.

Удар, предназначенный Арвину, пришёлся вскользь. Дубина с оглушительным грохотом обрушилась на камень прямо рядом с ним.

Мощная вибрация выбила землю из-под его ног. Арвин, не удержавшись, полетел навзничь. Его рука дёрнулась, и факел, выскользнув из ослабевших пальцев, взмыл в воздух. Прямо в густую, пышную колонию тех самых светящихся грибов, что покрывали стену прямо над головой тролля.

И тогда случилось то, чего никто не мог предвидеть.

Грибы не загорелись. Они… взорвались светом.

Яркость была невыносимой, слепящей. Это был не свет факела, не свет солнца. Это был свет звезды, рождённый в самых тёмных недрах земли. Он залил всё вокруг ослепительным, пронзительно-белым сиянием, в котором гаснут все тени. Пещера на мгновение превратилась в гигантский светильник, и в этом море белизны чёрное озеро внизу казалось окном в абсолютную пустоту.

Тролль, чьи глаза, приспособленные к вечному мраку, были особенно чувствительны, издал пронзительный, почти человеческий визг. Он инстинктивно заткнул свои глазницы рукой, но та держала дубину. Он дёрнул головой, пытаясь спрятаться от света, и его собственная дубина с размаху ударила по своду над ним.

Послышался оглушительный треск. С потолка, с которого уже сыпалась пыль, обрушился настоящий камнепад. Глыбы размером с человека посыпались на спину и плечи ослеплённого чудовища.

Теряя равновесие, оглушённый и ослеплённый тролль беспомощно замахал руками. Его нога поехала на осколках и его массивное тело с грохотом повалилось набок. Ещё один неловкий, судорожный рывок – и он, словно подкошенный исполин, с грохотом и лязгом покатился по наклонному уступу прямо к краю обрыва.

Кархарон, только что поднявшийся на ноги, увидел, как мимо него, в двух шагах, проносится эта гигантская, беспомощная глыба. Он невольно присвистнул, заворожённо глядя, как тролль, отчаянно цепляясь за пустоту, с тихим, нарастающим рёвом исчезает за краем и через секунду с оглушительным, как удар гонга, всплеском рухнул в чёрные, неподвижные воды озера. Громадные круги поползли по маслянистой поверхности, и вскоре на ней не осталось ничего, кроме медленно расходящихся волн. Вспышка грибов погасла так же внезапно, как и началась, оставив после себя лишь тлеющие угольки.

Наступила тишина. Её нарушал лишь тяжёлый, прерывистый лай волка, стоявшего на краю обрыва, и хриплое дыхание людей.

Враг был повержен. Ценой невероятных усилий, смекалки и изрядной доли везения, без которого в подземельях не выжить.

Кархарон, пошатываясь, подбежал к Арвину, всё ещё лежавшему на камнях в ступоре.

– Жив? – хрипло спросил он, грубо хватая его за плечо и поднимая.

– Ка… капитан… – прошептал Арвин, не в силах вымолвить больше.

Они бросились к тому месту, где под грудой мелких камней лежал Балдурин. Вместе, отбрасывая осколки, они вытащили его на открытое пространство. Он был изрядно помят, его плащ был порван в нескольких местах, а из-под волос ползла тёмная струйка крови.

Он медленно открыл глаза, и его взгляд, мутный от боли, нашёл лицо Кархарона, склонившегося над ним.

– Ну что, капитан, – прохрипел старик, пытаясь улыбнуться, но получалась лишь гримаса, – заново рождён?

Балдурин с трудом приподнялся на локте, его лицо исказила гримаса боли. Он окинул взглядом Кархарона, его вымазанное сажей и кровью лицо, потом Арвина, стоявшего рядом бледного и дрожащего.

– А у тебя… – голос Балдурина был тихим и хриплым, – …нет ещё пары козырей в рукаве? На чёрный день?

– У него козырь? – неуверенно встрял Арвин, пытаясь шутить сквозь дрожь в коленях. – Откуда же… Разве что бездонная фляга с ромом.

Кархарон, не говоря ни слова, уже протягивал Балдурину свою вечную, потрёпанную флягу. Балдурин не колебался. Он взял её, открутил крышку и залпом сделал несколько глубоких глотков. Крепкий, обжигающий напиток ударил в голову, согревая изнутри и прогоняя остатки леденящего ужаса.

Он вытер губы и, опираясь на Кархарона, медленно поднялся на ноги. Его взгляд упал на чёрную гладь озера, где лишь расходящиеся круги напоминали о недавней битве, а затем – на тот самый островок в центре, где тускло поблёскивал Камень Альтамира.

Камень Альтамира манил к себе сквозь боль и усталость, но ясность ума Балдурин не терял.

– Тут всё ещё полно опасности, – его голос прозвучал глухо, но твёрдо. – Нам нужен огонь. Кархарон, найди факел.

Старый контрабандист, всё ещё потиравший затылок, кивнул и, кряхтя, поплёлся к тому месту, где валялись обломки его снаряжения. Балдурин же перевёл взгляд на Арвина, который сидел на камне, дрожа от пережитого ужаса.

– А ты, – сказал Балдурин, – принеси мне пару светящихся грибов. Мне нужно найти подходящее зелье. Если они, – он мрачно окинул взглядом место недавней схватки, – не все разбились.

Арвин, словно очнувшись, кивнул и, пошатываясь, направился к колонии грибов, чьё ядовито-зелёное сияние теперь казалось приглушённым и потускневшим после вспышки.

Балдурин, оставшись один, снял с плеча свою походную сумку. Она была мокрой на ощупь. Недовольная гримаса исказила его бледное лицо, когда он нащупал липкую влагу внутри. Он осторожно извлёк свой алхимический набор – кожаную суму со множеством кармашков, где в стёганых гнёздах покоились стеклянные склянки.

Две из них, увы, разбились. Их содержимое – одно густое и тёмное, другое маслянисто-жёлтое – смешалось, издавая резкий запах. Балдурин сдержал проклятие, лишь с силой сжав губы. Остальные, к счастью, уцелели. В почти полной тьме, нарушаемой лишь призрачным свечением озера и далёких грибов, он расставил их перед собой на холодном, шершавом камне.

В этот момент вернулся Арвин. В его руках, бережно сложенные в пригоршню, лежали несколько светящихся грибов. Их мягкий зелёный свет озарял его испуганное лицо.

– Я не знал, сколько надо, – проговорил он, – и взял столько, сколько поместилось в руках.

– Хорошо, – кивнул Балдурин. – Давай сюда один. Остальные убери к себе, могут ещё пригодиться.

Арвин протянул один гриб, и Балдурин взял его. Пластинчатая шляпка была упругой и прохладной, а исходящее от неё сияние отбрасывало на его лицо зловещие тени. Ловя этот дрожащий свет, он начал рассматривать уцелевшие склянки, беззвучно шевеля губами, сверяясь с памятью.

– Бальзам жизненных сил… один остался, второго нет, – пробормотал он себе под нос, переставляя пузатую склянку с красноватой жидкостью. – «Грозовой удар» цел. «Настойка гневной мощи» тоже не пострадала. А вот… – он аккуратно взял две другие. Стекло было в паутине трещин, и сквозь них просачивалось слабое, пульсирующее свечение. – …зелье «Юности духа» и зелье «Дух юности» … в трещинах. Основа улетучивается. Надо их использовать сейчас, иначе превратятся в бесполезную бурду.

– А это… безопасно? – робко спросил Арвин, смотря на повреждённые флаконы.

– А кому нужно безопасно? – передразнил его подошедший Кархарон.

В руках он держал свой факел, с которого капала мутная вода. Дерево было мокрым, а промасленная тряпица на конце обвисла. – Факел я нашёл в луже, он промок. Сейчас его перемотаю, будет огонь. А вы что тут решили? Принять пару фляг для крепости духа перед заплывом?

– Почти, – тихо ответил Балдурин, не отрывая взгляда от зелий. – Надо немного восстановить силы. Мне кажется, что эти зелья Фундина, которые мы нашли в его сторожке, нам сейчас хорошо послужат.

– Это мне нравится! – Кархарон тут же оживился. Он уселся на камень рядом и начал с энергично перематывать тряпку на древке, попутно пытаясь выжать из неё воду. – Давай сюда эту благодать! Старые кости сами не смажутся!

Балдурин, между тем, бережно собрал уцелевшие склянки. Он поставил перед собой два флакона с трещинами, излучавшие мягкий золотистый и серебристый свет.

Как раз к этому времени Кархарон закончил свои манипуляции. Он чиркнул огнивом, и после нескольких неудачных попыток, с шипением и клубами едкого дыма, факел наконец вспыхнул. Неровное, но яростное пламя озарило их маленький лагерь, отбрасывая длинные, тени на стены пещеры и чёрную воду озера.

– Кархарон, – Балдурин протянул ему один из повреждённых флаконов, тот, что светился золотистым светом. – «Дух юности». Тебе. Пей до дна.

– За здоровье! – рявкнул старый контрабандист и, не мешкая ни секунды, выхватил склянку, с силой выбил пробку зубами и, запрокинув голову, влил в себя всё содержимое залпом. Он даже не поморщился, лишь сгрёб в ладонь стёкшую по бороде каплю и облизал её.

Он стоял секунду, прислушиваясь к себе, его лицо было сосредоточено. Затем он скомкал лицо в выражении глубочайшего разочарования.

– Дрянь какая-то! – провозгласил старик с искренним возмущением. – Ни шиша не чувствую! Ни тебе тепла в жилах, ни силы в мышцах! Фундин, видать, самогонку свою в склянки разливал! Ни на что не годится!

И, как бы ставя точку в этом вопросе, он смачно приложился к своей вечной фляге с ромом, сделал несколько глубоких глотков, после чего знатно, на всю пещеру, отрыгнул ядовитым перегаром.

– Вот! – с удовлетворением выдохнул он, похлопывая себя по животу. – Другое дело! Теперь я чувствую, как дух мой крепчает! Так можно и гору порушить, ежели покажет недобрый нрав!

Балдурин посмотрел на него взглядом, полным безмолвного вопроса: «И чего, собственно, я ожидал?» Он покачал головой и повернулся к Арвину.

– «Юность духа», – сказал он, протягивая флакон с серебристым свечением. – Пей половину. Вторую – мне.

Арвин взял склянку с заметной опаской. Стекло было тёплым на ощупь, и сквозь трещины словно бы просачивалась лёгкая вибрация. Он перевёл взгляд на Балдурина, и, увидев его кивок, решился. На вкус зелье оказалось удивительно нейтральным – чуть терпким, с лёгким привкусом мёда и полыни.

Едва он опустошил свою долю, как Балдурин забрал флакон и допил оставшееся до дна.

Эффект не заставил себя ждать. Это было не грубое, как от рома Кархарона, а тонкое, но стремительное изменение. Они смотрели друг на друга, и Арвин увидел, как глубокие царапины на лице Балдурина начали стягиваться. Синяки под глазами побледнели и исчезли. Сам Балдурин выпрямился, с его лица слетела маска крайней усталости, взгляд снова стал острым и собранным.

Арвин же почувствовал, как по его собственному телу разливается волна живительного тепла. Ноющая боль в ушибленных рёбрах утихла, сменившись приятной упругостью в мышцах. Дрожь в коленях исчезла. Он улыбнулся – не робко, а широко и с хитринкой.

– Вот это хорошая штука, – произнёс он с искренним восхищением. – Мне бы с собой бутылочку налить. Для важных встреч.

Балдурин удовлетворённо кивнул, ощущая, как силы возвращаются к нему. Потом он перевёл взгляд на Кархарона, который, не чувствуя никакого эффекта от своего зелья, кроме лёгкого головокружения, уже начинал распевать хриплым голосом какую-то непристойную моряцкую песню про «девицу в порту Умбара».

– Кархарон, – резко оборвал его Балдурин. – Заткнись. Ты сейчас на всю пещеру оповестишь о нашем присутствии всех, кто тут ещё не спит.

Старик фыркнул, но умолк, недовольно бубня себе под нос.

Вся троица, немного пришедшая в себя, начала высматривать спуск к воде. Время шло, Камень Альтамира был так близок, и медлить было нельзя.

– Смотрите, – Арвин указал чуть вправо от того места, где они стояли. – Там, кажется, пологий спуск. Как будто тропинка.

Действительно, среди нагромождения камней угадывался более-менее отлогий склон, ведущий к самой кромке воды. Осторожно, цепляясь за выступы, они начали спускаться. Чем ближе они были к озеру, тем сильнее становился леденящий холод, исходящий от чёрной воды. Воздух был неподвижным и спёртым.

Они ступили на узкую полоску каменного берега. Вода в озере была не просто холодной. Она, казалось, излучала ледяное дыхание, давящее на кожу.

– Тут кто-то есть, – тихо, почти шёпотом, сказал Балдурин, замирая. Его взгляд скользил по неподвижной поверхности воды, пытаясь пронзить её взглядом. – Я чувствую присутствие. Чужое. Древнее.

– Да кто тут может быть? – отмахнулся Кархарон, подходя к воде. Он с опаской потрогал её пальцем и тут же отдёрнул руку. – Фу, какая склизкая! И леденющая, чёрт побери. Я в эту воду не полезу, слишком холодно. Протрезвею на раз, а мне мой хмельной дух дорог.

Он, тем не менее, набрал немного воды и попытался умыться, но лишь с отвращением отпрянул, вытирая лицо об рукав.

– Да нет же, – вдруг откликнулся Арвин. Его голос дрожал, но на этот раз не от страха, а от нарастающей паники. В отличие от Балдурина и Кархарона, он смотрел не на озеро, а вглубь пещеры, в тень, откуда они пришли.

– Да откуда же? – буркнул Кархарон, всё ещё вытираясь. – Кроме нас да того тролля, что на дне…

– Здесь! – почти взвизгнул Арвин и, пятясь назад, спиной налетел на Балдурина.

– Арвин, что за… – начал возмущённо Балдурин, но, обернувшись, тут же осёкся. Его рука инстинктивно потянулась к эфесу меча. – Кархарон! Меч! К оружию!

Перед ними из темноты начала появляться толпа. Медленно, бесшумно, они выходили из узких расщелин, из чёрных провалов туннелей. Их выхватывало из тьмы неровное пламя факела, что держал Кархарон.

Гоблины.

Их было много. Очень много. Десятки, а может, и больше. Они были невысокими, кривыми, с длинными, почти волочащимися по земле руками. Их кожа имела грязно-зелёный или землистый оттенок, сливаясь с камнем. Лица были сплошным оскалом – широкие рты, полные мелких, гнилых зубов, приплюснутые носы, и маленькие, сверлящие глазки, полные тупой жадности и злобы. В кривых лапах они сжимали самодельное оружие – зазубренные ножи, сломанные мечи, заострённые палки, костяные копья.

Они не нападали сразу. Они просто выходили, окружая троицу и волка полукругом у самой кромки воды. Их дыхание сливалось в противный, шипящий хор. Они облизывались, их взгляды ползали по людям, оценивая добычу.

– Вот чёрт, – прошипел Кархарон. – Целая орда подземных тараканов.

– Спиной к спине! – скомандовал Балдурин.

Они встали треугольником – Балдурин, Кархарон и Арвин, прикрывая друг друга со всех сторон. Белый волк, ощетинившись, встал рядом с Балдурином, его губы были оттянуты в беззвучном рыке, обнажая клыки.

Первый камень, брошенный из толпы, пролетел с противным свистом рядом с головой Арвина и с плеском утонул в озере. Это был сигнал.

Визг, до этого бывший просто фоном, превратился в оглушительный боевой клич. И они пошли. Не строем, не организованно, а как стая – хаотично, яростно, не боясь смерти.

Первую волну принял на себя Кархарон. Его скимитар описал широкую дугу, и два гоблина, не успев даже вскрикнуть, отлетели назад с рассечёнными грудями. Но на их место тут же лезли другие. Они цеплялись за его руки, за ноги, пытаясь свалить могучего старика. Он рычал, крутился на месте, отшвыривая их, как щенков, его меч работал без остановки, рубя, круша, кроша кость и плоть.

Балдурин дрался с холодной, убийственной эффективностью. Его нуменорский клинок был не для грубой силы. Короткие, точные выпады, уколы в горло, в глаза, в подмышки – туда, где не было защиты. Он не тратил сил на размашистые удары. Каждое его движение было смертельным. К нему бросилось трое, вооружённые заострёнными палками. Он парировал один удар, уклонился от второго, и его клинок плавно вошёл в горло первому. Выдернув меч, он тут же опустился на одно колено, уходя от удара второго, и остриём пронзил ему брюхо. Третий, на миг ошалев, получил рукоятью меча в переносицу с таким треском, что его крик оборвался, едва начавшись.

Но гоблинов было слишком много. Они лезли, не обращая внимания на потери. Их давили свои же, лишь бы добраться до людей.

Арвин, сжимая в потных ладонях эльфийский меч, который дал ему Кархарон, отбивался отчаянно, но неумело. Он больше закрывался, чем атаковал. Один из гоблинов, низкорослый и юркий, прорвался и вонзил ему свой зазубренный нож в бедро. Арвин вскрикнул от боли и ярости и, потеряв контроль, ударил наугад. Ему повезло – лезвие вонзилось гоблину в шею. Тот захрипел и упал. Но рана на бедре жгла огнём, и нога подкашивалась.

Волк был воплощением ярости. Он вцеплялся в гоблинов, тряс их, как тряпичных кукол, отбрасывал в сторону. Его белая шкура быстро покрылась брызгами чёрной крови. Он защищал спину Балдурина, не подпуская никого.

Казалось, этот кошмар будет длиться вечно. Воздух был густ от смрада пота, крови и злобы. Руки немели от ударов, в горле стоял ком от усталости. Они уже были в крови, все трое. Раны множились. Строй дрогнул. Их начали понемногу теснить к самой воде.

И в этот момент, в разгар самой ожесточённой свалки, один из гоблинов, прорвавшись сквозь защиту Арвина, с разбегу толкнул его что было сил.

Арвин, и без того едва стоявший на ногах из-за раны в бедре, не удержал равновесия. Он отчаянно замахал руками, его рот открылся для крика, но звук так и не успел вырваться. Он полетел навзничь и с глухим, тяжёлым всплеском исчез в чёрной, маслянистой воде озера.

– АРВИН! – закричал Кархарон, его голос сорвался от ярости и ужаса. Он сделал порывистое движение, пытаясь пробиться к воде, но путь преградило плотное кольцо из десятка гоблинов, почуявших лёгкую добычу.

Балдурин, видя это, сжал зубы. Они проигрывали. Сейчас их просто затопчут.

Но…

Вода, лишь секунду назад поглотившая Арвина, вдруг вздыбилась, как будто из глубины поднялась целая подводная скала. Огромный водяной холм поднялся и опал, и на поверхности показалось…

Чудовище.

Это было нечто, не уступавшее в размерах троллю, но куда более древнее и ужасное. Длинное, змеевидное тело, толщиной с бочку, было покрыто не чешуёй, а чем-то вроде чёрного, скользкого панциря, испещрённого шрамами и наростами. Вдоль спины тянулся гребень из гибких, костяных шипов. Из воды взметнулись десятки щупалец – длинных, бледных, покрытых присосками, в каждой из которых виднелся хитиновый крюк. И в центре этой массы, на конце толстой шеи, зияла пасть. Круглая, как пещера, лишённая глаз, она вся была усажена рядами костяных, загнутых внутрь шипов. Это был живой буран, порождение самых тёмных глубин.

Водный зверь, потревоженный падением тролля, а теперь и человека, вышел на охоту.

Одно из его щупалец, длиной в несколько десятков футов, метнулось к ближайшей кучке гоблинов на берегу. Оно обвилось вокруг трёх существ с такой силой, что раздался хруст ломаемых костей. Прежде чем они успели издать хотя бы звук, щупальце с треском и плеском утянул их под воду. На поверхности остались лишь лопнувшие пузыри и быстро расходящееся пятно чёрной крови.

Эффект был мгновенным.

Визг гоблинов из боевого клича превратился в панический ужас. Они узнали этого зверя. Это был настоящий хозяин пещеры, та сила, которую они боялись всю свою жалкую жизнь. Их стайная храбрость, подпитываемая численностью, испарилась.

Они бросали оружие. Они дрались друг с другом, отталкивая, опрокидывая, лишь бы быстрее убежать от воды. Их строй рассыпался в мгновение ока. Через несколько секунд от всей орды остались лишь разбегающиеся по туннелям спины, брошенные на камнях ножи и затихающие вдали, полные ужаса визги.

Наступила тишина, нарушаемая лишь тяжёлым, прерывистым дыханием Балдурина и Кархарона, и настойчивым плеском воды, где барахтался выплывший Арвин, и где теперь хозяйничало чудовище, с наслаждением разрывая на части трёх несчастных гоблинов.

Балдурин и Кархарон немедленно бросились к воде. Арвин, охваченный паникой, барахтался в чёрной маслянистой жиже, его движения становились всё более судорожными. Он беспомощно бил руками по воде, которая, казалось, тянула его вниз. Его крик, полный ужаса, разрывал тишину, наступившую после бегства гоблинов.