Грамляне

– Хорошо, что дети в тронном зале. Пока нет повода беспокоиться за них. – Я постарался, чтобы голос звучал уверенно.

– Будем надеяться на это. – Ответил Бук, но оптимизма в его голосе я не услышал. Мы быстро зашагали по дороге туда, откуда пришёл летающий ужас.

Глава 16

(В которой Темар попадает в школу древней Тарии, а Лан исчезает.)

Страшные разряды не причиняли впрочем никакого вреда. Чёрные молнии гасли с шипением раскалённой болванки, опущенной умелыми руками кузнеца в воду, едва они прикасались к доспехам Темара. Белые, вылетающие из угольно-чёрной стены, окутывали Лана ореолом, похожим на облако пара, вырывающегося из носика кипящего чайника. Дети шли по прозрачному полу не поднимая ног; так ходят по тонкому льду. Братья, честно говоря, льда ни разу не видели, лишь слышали разговоры о ледяных пещерах с замёрзшими озёрами. Важные и знакомые мысли крутились в голове Темара, вспыхивая с каждым ударом чёрной молнии, но ему никак не удавалось ухватить их и осознать. Эти ощущения сродни попыткам вспомнить забытое слово, которое вертится на языке, вроде бы ещё чуть-чуть и вспомнишь. Но нет. А потом, когда ты уже забыл об этих потугах, слово само всплывает из глубин подсознания, казалось бы безо всяких усилий, но этому поверьте предшествовала серьёзная внутренняя работа, нами не осознаваемая, но от этого не менее важная.

Коридор быстро закончился. Прародина осталась где-то внизу и сзади. Если бы дети могли представить, какими же шагами они только что шаркали по полыхающему коридору, то изумились бы, или не на шутку испугались. Каждый маленький шажок вмещал в себя рождение из газовых туманностей молодых звёзд, формирование вокруг них планет и смерть целых систем, колебания самой ткани мироздания и чудовищную энергию, сосредоточенную в центрах галактик и хранящую в себе всю информацию миротворцев. Такие коридоры соединяли все обитаемые миры, созданные древними творцами, но только четыре прохода позволяли достичь прародину, и пройти ими могли лишь Витязи трёх достоинств, Паладин-Пророк и разумеется сам король. В будущем наши герои откроют проход и на самую первую планету, легендарную прародину всего живого и увидят мир, откуда жизнь засеяла всю вселенную. Но до этого момента пройдёт много-много лет и самые страшные испытания ещё ждут их впереди.

Помещение, куда попали братья было таким необычным, что оно заслуживает отдельного описания. На высоком потолке светилось несколько полусфер, обрамляющих большой искрящийся шар, висящий на тоненькой, еле видимой глазом ниточке. Стена слева была чёрной, справа – прозрачной, точнее казалась таковой, потому что за ней ничего не было видно, или на самом деле ничего не было. Проход сзади с треском разрядов схлопнулся и теперь там была обычная стена из голубоватого камня. Впереди, у белой стены тоже ничего не было, а по бокам стояли два кресла, у чёрной стены – чёрное, у прозрачной – прозрачное, но не стеклянное, потому что через него не просматривался интерьер. И тут…

– Приветствую вас далёкие потомки королей Тарии и священных Витязей трёх достоинств, а также славного Паладина-Пророка. Здесь не хватает ещё двоих, но начнём без них. – Голос гремел отовсюду и вместо белой стены появился мужчина, одетый в изумрудного цвета одежды с откинутым капюшоном. Когда первый шок прошёл, Темар шепнул Лану: – А он на дядю Гука чем то похож.

– Нет, – возразил Лан. – Он похож на папу, а на дядю Гука совсем не похож!

– Не спорьте, вы оба правы; для тебя Темар я похож на короля, а для тебя Лан – на папу. Теперь садитесь в свои кресла и приготовьтесь к увлекательному путешествию в прошлое.

При этих словах стена снова стала белой.

– Я уже ничего не боюсь! – Храбро заявил Лан, уселся в кресло и… исчез. Изумлённый Темар пытался звать брата, даже пощупал кресло, на котором он только что сидел. Всё тщетно. Лан бесследно исчез. Ничего другого не оставалось как сесть в своё кресло. Сначала ничего не происходило и вдруг яркий свет резанул по глазам, Темар зажмурился и услышал множество детских голосов вокруг. Через щелку между ресниц он увидел несколько любопытных физиономий мальчишек, окруживших его. Они улыбались и приветливо махали руками, лишь трое мальчишек сзади всех улыбались так, как будто скалились, а взгляд напоминал взгляд голодного гондура, после спячки.

– Так-так-так. – Послышался приветливый надтреснутый бас. Таким голосом говорят волхвы и священники. Темар повернулся и увидел седого старика с живыми глазами, вот только совершенно чёрными, без белков, что впрочем совершенно не портило это лицо, а даже придавало ему какую то загадочность. В отличие от волхвов ни бороды до колен, ни усов у него не было, впрочем как и бровей.

– Новый ученик посредине семестра. – Громко сказал старик и добавил почти беззвучным шёпотом. – Да ещё из будущего. Очень любопытно. – Эй бездельники! Быстро позовите ключницу. Бегом сорванцы! – Нахмурился старик, попытавшись сделать страшное лицо, что у него совершенно не получилось. Дети с притворным писком бросились врассыпную. Было видно, что они совершенно не боятся грозного голоса учителя.

– Как тебя зовут, отрок? – Спросил старик ласково, когда дети убежали. – Я учитель Грум, так ты должен ко мне обращаться.

– А я Темар. – Испуганно сказал совершенно ошеломлённый мальчик. Старик вздрогнул, как от удара, побледнел и переспросил.

– Что, что ты сказал сынок?

– Меня зовут Темар. – Уже смелее и громче сказал Темар, думая, что старик плохо слышит.

– Наконец-то! – Воскликнул учитель Грум с каким-то детским восторгом в голосе:

– Старый Грум дождался мальчика из предсказания святого Паладина-Пророка! – Уже с пафосом произнёс старик и заплакал. Плечи под фиолетовой накидкой, расшитой серебряной нитью беззвучно затряслись.

– Что с вами? Не надо плакать! – Темар видел как плачут грозные воины грамляне, провожая в последний путь умерших товарищей, видел пьяные слёзы стариков, вспоминающих в день примирения былое. А тут при звуке его имени, только что бодрый и полный жизни учитель, вдруг стал маленьким и жалким.

– Ничего, ничего мой мальчик. – Наконец Грум смог говорить.

– Мы ждём тебя уже тридцать тысяч лет. Долгие тридцать тысяч лет, я прожил уже больше пятисот и почти перестал верить в пророчество. Ладно, хватит. – При этих словах учитель Грум поднялся со скамьи, оказавшись человеком высокого роста. Темар тоже встал и заметил, что доспехи куда-то исчезли и на нём опять простая одежда, в которой он и ушёл из дома.

– Пойдём со мной, я хочу сам показать тебе твоё жилище на всё время обучения в школе.

Старик повернулся и пошёл удивительно лёгкой, подпрыгивающей походкой прочь из комнаты, похожей, как и все классы в мире, на класс в родной школе такой теперь далёкой Плюцы. Вспомнив дом, мальчик подумал о маме, папе, братишке Лане, и на сердце стало тяжело. Темар проглотил комок в горле.

– А я теперь никогда не увижу папу с мамой и братика? – Спросил он срывающимся голосом.

– Ну что ты. – Успокоил его учитель.

– Если ты закончишь обучение, то потоки времени для тебя будут как поводья в руках умелого наездника, а если ты не тот, кого мы ждали, то попадёшь домой и не вспомнишь ничего из этого. – Грум сделал жест, охватывающий всё вокруг. С этими словами он вышел через большую двухстворчатую дверь вместе с Темаром, который понял лишь то, что всё так, или иначе будет хорошо.

Глава 17

(В которой взрослые всё-таки находят способ попасть в тронный зал.)

Армия крылатых вампиров оставила после себя вымершую землю, по которой мы шли около часа, когда прошёл наконец первый шок. Теперь внимание приковывала местность, простирающаяся вокруг. Только художник-импрессионист мог такое придумать, а попав сюда воскликнуть: «Я знал, что это и есть настоящая реальность. А вы говорите псих, тебя лечить надо принудительно. Что теперь скажете, господа?» А может и действительно, где-нибудь в тиши больничной палаты, в жёлтом доме, грезит некто, иррациональный для всех окружающих, создавая тем самым свои, пусть и неправильные для окружающих, но от этого не менее реальные миры, легко соединяя несоединимое и разделяя неразделимое.

Вокруг сияло буйство красок, грибы самых невероятных форм, расцветок и размеров создавали причудливые, немыслимые композиции. Местами грибная мелочь образовывала сплошной ковер уходящих за горизонт оранжевых полей, над которыми возвышались более крупные представители славного царства живой природы под названием «Фунги». Некоторые из них достигали поистине колоссальных размеров, многие можно было легко спутать с деревьями, как по форме, так и по размерам. И всё это раскрашено во все цвета радуги кистью другого великого художника, имя которому Творец.

Я больше приглядывался к горизонту справа от дороги, поскольку башня подъёмника должна была появиться именно там. А вот и она вдалеке поблёскивает дверью. Мы свернули с дороги на узкую тропинку и вскоре я уже переводил двухпозиционный рычаг в нижнее положение. Вышли мы на этот раз в оружейные мастерские, откуда я рассчитывал добраться до тронного зала подземными тоннелями, кои тянулись во все стороны к источникам тех или иных минералов, необходимых мастерам. И один секретный ход вёл в лабораторию королевских покоев, через который и доставлялись ингредиенты для исследований и изготовления эликсиров по тайным королевским рецептам. Когда-то здесь трудились сотни мастеров, снабжая оружием и боевыми воинами всю Тарию, была своя школа, где обучались тысячи учеников со всех континентов для выполнения кузнечных работ по мелкому ремонту на местах. Теперь здесь стояла тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов.

– Бук, ни к чему не прикасайся. Если активируется охранный комплекс, у которого за сотню тысяч лет вполне могли мозги съехать набекрень, то нас не спасёт никакое чудо, хотя меня скорее всего они не тронут. – На всякий случай проинструктировал я друга, зная что это излишне, но уж слишком гнетущее ощущение вызывали эти мёртвые цеха. Где-то здесь должен быть исследовательский центр с секретной лабораторией на нижнем уровне, откуда и начинается нужный проход. Похоже, что вот эта дверь с оттиском. Опять укол в указательный палец, недолгая пауза и добро пожаловать, а посторонним вход воспрещён! В «НИИ», к слову сказать очень большом и разбитым на секции, со множеством отдельных комнат в каждой, царил обычный в таких местах беспорядок. Нам нужна самая дальняя и самая секретная, а уж внутри я должен почувствовать замаскированный проход. Вот это номер! На нужной двери два оттиска правой руки. Что делать? Я растерялся. Рисковать Буком я не мог ни при каких обстоятельствах. Получи он укол в средний палец и ему конец. Как же так, мы уже у цели и такая неудача! Что-то нужно придумать, но что? Открыть её могли только начальник лаборатории совместно с начальником отдела. Меня пропустят везде, но у меня только одна правая рука. Я попробовал по очереди прикладывать правую ладонь – уколы и ничего. Попробовал правую и левую, за что получил болезненный укол в безымянный палец.

– Что будем делать, Бук. – Сказал я растерянно. – Я не знаю другой дороги, а подъёмник главной башни заблокировал доступ в тронный зал.

– Ничего другого не остаётся. – Спокойно приложил руку к отпечатку Бук. Мне ничего не оставалось, как с замиранием сердца ждать. Дверь открылась.

– Ну положим кровь Витязей в тебе есть, я это теперь знаю, но королевская-то откуда? Мы что с тобой родственники? – Я смотрел на Бука совершенно потрясённый.

– Наверное дальние, какие-нибудь четвероюродные. – Небрежно заметил он:

– Это что-то меняет?

– Может быть нет, а может быть и да. Пока не знаю. – Честно ответил я, вспоминая что именно говорил старик: «Найти красные доспехи.» «А я уже мысленно примерил их на себя, преждевременно взвалив себе на плечи королевские заботы. Хотя на Бука шар не действовал. Почему? А, будь что будет. Попадем в тронный зал – разберёмся. По мне так брать на себя ответственность за всё? Да гори оно пламенем реки забвения, нас и так неплохо кормят! А есть хотелось уже совсем по-взрослому. Ничего. Найдём ход, тогда и перекусим и пусть только попробует ещё раз отобрать фляжку, друг называется!»

Войдя в лабораторию я пошёл по периметру помещения, обходя многочисленные столы, заваленные непонятно чем, шкафы, какие-то станки и приспособления. Самый тщательный осмотр стен ничего не дал. Тогда я встал посредине комнаты, чтобы ещё раз осмотреться. Вот оно что! Пол выложен большими квадратными плитами, а центральная, покрытая замысловатыми рунами – самая большая и это и должен быть вход. Теперь осталось открыть его. Опять непонятно как это сделать. Через час бесплодных поисков, мы решили поесть, и, смахнув всё на пол с одного из столов расположились за ним, подставив пару лёгких стульев из того же жёлтого сплава, что и вся мебель вокруг. Отхлебнув из заветной фляжки, я отупело смотрел на пол, жуя вяленое мясо бака. Ну конечно! Такие же руны, как на центральной плите ещё на двух плитах. Одна совсем рядом под полкой, случайно не наступишь, а вторая в дальнем углу, тоже предусмотрительно накрытая треугольным столом, кстати пустым. А вот на остальных плитах другие руны, похожие, но другие.

– Кажется я знаю как открыть ход. – Сказал я, пытаясь проглотить кусок резинового мяса во рту, чему очень помог очередной глоток из заветной фляжки, чему Бук на этот раз не стал возражать.

– Колись, наблюдательный ты наш! – Съехидничал он.

– Посмотри на руны на полу. – Сказал я.

– И что? Руны, как руны, рунистые такие руны все из себя. – Осмотревшись заявил Бук.

– Так-то оно так, вот только на трёх плитах из всех они отличаются: на центральной и на двух, спрятанных от любопытных глаз. – Внутренне ликуя, но не подавая вида провозгласил я и едва не простёр руку вдаль, совсем как Вил-первопроходец на постаменте в Плюце. Кстати потом оказалось, что он присвоил чужие открытия себе, как единственный выживший, потому что сбежал раньше, бросив раненных товарищей. Но нашлись записи погибших, а монумент решили оставить. Пусть стоит в назидание потомкам. Больше памятников плюцкие грамляне не ставили никогда и никому.

– И чего мы ждём. – Вскочил Бук.

– Доедай давай, а то упадёшь в голодный обморок, а мне тебя тащить, бака. – Пошутил я. Бук и правда был очень крепкого телосложения, ёмкость для пиво тоже присутствовала в нормальном таком объёме. А как же без этого?

– Вперёд, нас ждут великие дела! – Сказал я, когда мы утолили голод, и нажал на плиту рядом со столом. Бук наступил на угловую, с треском, скрежетом и противным визгом центральная плита провалилась вниз, а следом за ней, по очереди остальные. Каждая последующая уже на меньшую глубину, образовав подобие лестницы, куда мы и спустились, очень довольные своей сообразительностью.

Глава 18