Что не мычат от «мы».
Бездушен,
мёртвый интеллект
Бездушен,
мёртвый интеллект,
Задумался о жизни
На той земле, где много лет
Отпускников Отчизне
Не возвращает самолёт —
Бесстюардесны рейсы,
В которых есть автопилот
Без кнопок интерфейса.
Ни окон нет и ни дверей,
Ни тесных туалетов,
Нет крошек, пятен на ковре
И нет ковра,
при этом
Прохода нет.
И нелюдим
Салон – не пассажирам,
Кричащим: «Браво, командир!
Мы на земле и живы!»
Отчизны нет, курортов нет,
Остались пляжи, море,
Не посещаем Интернет,
Где мат – как на заборе.
Пески Бодрума и Сиде
Остыли от увечий
Верхов, низов и их идей,
И их противоречий;
Нет ощущенья, что конец
Вначале был предвещен
И скачет в небе на коне,
Что так бесчеловечен.
Надежды нет, как нет «авось»
В авоськах с овощами.
Базар в пределах Кольцевой
Никем не посещаем.
Всё оцифровано, как век
И год, и час.
Не помнит
Тот интеллект без груза век,
Что есть стихи и полночь.
Беременность
Напишу очень колко.
А как ещё
Рассказать о прошедшем столетии?
Поутру я беремен кактусом.
По нутру мне клинки со стилетами.
Кто-то трезв, тошнотою беременный,
Кто-то бремен под утро текилою —
Пойлом, в чане лобастом перегнанным,
Забродившим от собственной кислости.
«Маргарита» – коктейль, а не лезвие.
Каждый носит и дарит, что можется.
Подарю Маргаритам железные
Сапоги от испанских сапожников.
Пусть потерпят, умерших приветствуя,
Tех убийц, что милы поколениям.
Прут по лестнице мощи советские —
Обнажённая Крупская с Лениным,
Сталин с ручкой усохшей и трубочкой,
Кегэбешники с голыми жёнами,
Не своими, а – зеков, что трудятся
На державу, в правах поражённые;
Вот Хрушёв с кукурузой за пазухой,
Следом – брови над сиська-масиськами
И с лафетов восставшие разные,
Их супруги с обвисшими сиськами.
***
Маргариты столетия полночи,
Не бегите надеть свои лифчики!
Может быть, и желанья исполнятся
Силой правды, что зла и улыбчива.
В коробке мозг
– как в первом круге
В коробке мозг – как в первом круге,