Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу

Издали казалось, что она разговаривает с каким-то большим коровообразным существом, а не с безрогой и хромой козой. Может быть воображение рисовало ей её воображаемых собеседников, и они были все из мира фантазии и мечты.

Итак, Марту прежде всего интересовали живые твари из её собственного окружения, а уж потом и в гораздо меньшей степени – все остальные представители животного мира.

Глава 8

Новости о Глисте

Пьянство – всё-таки великое дело!

Но как нас уверял Фрич, бог всё равно спасал нас.

Тот, кто видел крысобелку, тому сразу будет понятно, почему Фрича все зовут так. Он такой же шустрый, как крысобелка. Крысобелка Фрич! Он и вправду был поход на неё! Только без хвоста!

Как он любил петь! Так же, как мы ненавидели его слушать! Африканский йодль Фрича завораживал своей омерзительностью и редким нежеланием попадать хоть в какие-то ноты. Но джаз был налицо!

У Фрича (со слов Бака) был секретный тайник, в котором хранились самые дорогие для него вещи: естественно Пиплия в дешёвом голубеньком ледериновом переплёте, позолоченная дужка от очков, извлечённая из гнезда вороны, сломанные позолоченные часы «Полёт», значок пионерской организации и письмо от какой-то бабёшки, над которым он выплакал не один чан слёз.

Они выследили его и потом долго насмехались. Но ведь у человека должно же быть что-то святое в душе, и если для генерала самым ценным и святым являются ордена из грязных рук государства, то для нормального человека подойдёт и дужка для очков.

В школе человека ведь не учат ничему плохому, скорее наоборот, его учат как вытирать сопли, писать буковки, выражать нехитрые мысли при помощи слов, а закладывать за воротник его не учат. Закладывать за воротник его учит подворотня. Вот когда и школа дойдёт до того, что будет учить закладывать за воротник, я сразу скажу: «Да!»

Одно время Фрича завербовали для разноски газет и он принялся за это дело с энтузиазмом. Он ходил к этим друзьям, выносил от них огромную кипу газет и отправлялся на берег.

Но любил он разносить только одну газету «Новости о Глисте»!

К чему это всё? Здесь надо издавать не газету «Новости Глиста», а «Будни Наркотрафика»!

Газета «Новости о Глисте» выходила не часто – раз в месяц, но называлась для солидности ежедневной. То ли хороших новосей было мало, то ли денег у издателей, но факт есть факт!

Я ржал над его увлечением.

– Посмотрим, какова тайная жизнь интеллектуала? Фрич тут библиотеку завёл!

– «Сказки Матушки Природы»! Вот что читают пресвитеры загадочных церквей! «Сказки Матушки Гусыни»! О… сыся!

– «АнтиПиплион»! О как! «Как избавиться от брюшка», «Правильные похороны». Зачем ему это? Ему бы читать «Как обзавестись», а не как избавится.

– У него лёгкий при… дон!

– Переходящий в тяжёлый депрессон!

Во что только люди не верят! В райские кущи на облаках, в новые формы жизни под землёй, в невиданные формы исцеления при помощи зелёных водорослей и тараканьего хитина!

Чего больше нет – в то человек и верит!

Я думаю, что на небе ничего нет. Природа выдумала универсальное: родился – жил – умер. И всё. Люди иногда не умирают полностью и проходят клиническую смерть, и тогда мозг без кислорода выдаёт такое… коридоры, людей в белом, обязательно – воспоминание детства. Нах! Видимо, клетки погибают от недостатка кислорода похоже! Никакой другой жизни нет, увы! Но не будем о грустном. А то и я сегодня на грустные мысли повернул, не скажу какие!

Недочел! Сказать про такую гадость «…ня» – значит, ничего не сказать!

Воры и Глистиане, вначале редкие и пугливые, к нашему времени составили львиную часть жителей Фиглеленда, и в конце концов подавили всякую мыслительную жизнь в своих сознательных собратьях.

Фрич усердно раскрашивал листки, на которых были изображены неумелой рукой страшные библейские перипетии. Изображения были такие кривые, нелепые и аляповатые, что было трудно поверить, что такое мог нарисовать опытный средневековый мастер, а не пьяный младенец. Поэтому они были страшны вдвойне!

Скоро Фрич предложил проводить спортивные соревновния в честь Глиста и обозвал их Глистиадой. Или Иисуссиадой! Не помню уж! Но его предложение сразу забаллотировал Ральф, который хотя и похвалил креативный понос Фрича, объяснил своё решение тем, что такой скучный персонаж, как Глистос мало того, что не заслуживает такой чести, а был ещё явно человеком слабым, болезненным и неспортивным. Называть спортивные соревнования именами слабаков – дело неспортивное! А человеку поступать неспортивно негоже! Мы сразу согласились. Но ему не надо было приводить столько доводов! Мы бы согласились и так, без доводов! Лучше спасти Норьегу! Пока не поздно!

Я не знал, стоит ли мне пересказать мои воспоминания, или они не имеют никакого значения для приятнейшего во всех отношениях господина Н.

Известная история про австрийского осьминога, угадавшего результаты всех матчей чемпионата мира по футболу, привлекла внимание к теме и толкнула натуралистов искать в животном и растительном мире и иные таланты. Поиски увенчались успехом. Появился ёжик-чревовещатель по кличке Этингон, тритон-короед Баа и бабочка Маша, траекторией полёта выписывавшая название клуба будущего победителя и название венценосной страны на греческом языке.

И их аналоги в человеческом мире тоже не задержались со своим появлением в мир.

Мы ходили у моря, волоча за собой святые хоругви и волхвуя по мере сил. Благостное лицо Фрича сияло. Он мечтал о своём «Хаммере» – сияющей машине с огромными золотыми фарами! Я шучу! Он бы и «Хаммера» Иисусу отдал, если бы у него «Хаммер» был! И Иисус тогда бы с хохотом носился бы по берегу моря, налетая на камни.

В то время, как юный вьюнок обнимал в лопухах молодую картошку, Бак своим толстым членом причащал в кустах юную донью Изабулью, так он её назвал, хотя настоящее имя её было Елена, пышущую энтузиазмом и исходящую горячей слизью девушку. Ни пышущее солнце, ни гудки проходящего поезда не могли отвлечь его от основного призвания мужчины- обслуживания или лучше сказать, служения женщине. Летели самолёты, щли поезда, а он продолжал трудиться, вопрошая господа, за что он дал ему такую охеренную силу? Он сопел и пыхтел, призывал господа и чертыхался, называл её птичкой и всякими гнусностями, какие подобает произносить в таких ситуациях, но всё без толка, вполнакала, пока бог не помог ему, пособил, завершив великие труды приятным сюрпризом. Собственно говоря, столь сложные дела и могут затеваться только из-за того, что упорных за их труды ждёт в итоге воздаяние господне. В ином случае никто бы не полез на такую противную тварь, как женщина, и род людской быстро бы иссяк и прекратился. По окончании дела Елена тут же отвела голову и засобиралась. Бак познакомился с ней на рынке, где собирал в мусорных кучах подвявший укроп в надежде оживить его. И она сказала «да» ещё раньше, чем он успел открыть рот, чтобы попросить её хоть о чём-то.

Бак славил Адольфа, запрокидывая руку к небу и шевеля губами.

– С народным социализмом тут всегда будет худо! -сказал ему Ральф, -Основное население – жлобы и подлизы, подхалимы и рабы! Что ты ждёшь от них! Ну какие они в жопу аристократы? Это сброд, желающий, чтобы его считали добрым! Или лучше сказать – добреньким! Марксизм им ближе! Или глистианство! Бросишь этим рыбам еды, плывую жрать, ударишь палкой, убегут! Свиньи честнее! Глядя на них радуешься как ребёнок!

– Ну не все!

– Все!

– Не все!

– Все!

– Не все! Я не говорю о всех! Но к сожалению многие! А если бы было не так, тут бы жили только белые благородные и умные люди и тут был бы рай на земле! А видишь, что тут на деле? Ад!

– Скажи мне, Ральф, – говорю, – чем полно твоё сердце, чем полно оно сейчас, когда сердца людские пусты, как выеденные орехи?

– Будешь так шутить, отправлю в профилакторий на дно моря! Морской ты конёк долбаный!

– Оно полно пустотой! Я знаю!

«Золотой сотовый телефон, – подумал я, – и унитаз с бриллиантом в смывном бачке долженствовали демонстрировать равнодушному миру материальное благополучие и довольство жизнью. В детстве было ещё философское опьянение, или сильный Чардаш, по другому Отпадный Угар, испытать которые Ральф мог в силу абсолютной невозможности добыть спиртное или в силу природного катаклизма, какого-нибудь нежданного извержения вулкана, шторма, нападения орд свиней наконец!»

А потом мы вернулись в джунгли.

Внебрачные Дети Ярсогумбы шли нестройной толпой, почти сливаясь с подступашим мраком. И слились с ним.

Глава 9

Первые дни в раю!

Толстяк, который к нам приковылял, знал Фрича, и они стали не глядя на меня разговаривать:

– Мегрэ!