Фабрика Волшебства

Мир ярко высветился и замер, намертво отпечатавшись в мозгу людей находившихся в зале. В течение всей жизни этот образ являлся Ивору такой же четкий, как в тот момент.

А потом все кончилось. Друзья обессилено упали на дно лабиринта. Ивор слышал тяжелый сип Мефодия и ругань Рудольфа.

– А чаша то пуста, – проговорил девичий голос, юноша повернулся и увидел голый камень кубка. Удивленно пощупал лицо, ослепительная вспышка выжгла не только элементалей, она уничтожила очки.

– Мы победили, – сказал Рудольф недоверчиво. – Мы победили!

Он закричал и запрыгал, размахивая руками. На голове копировала его движения рыжая прядка, многочисленные бусины жизнерадостно звенели. Им вторил звонкий голосок девушки. Вскоре к их крикам присоединился Мефодиев баритон. Ивор улыбнулся и обессилено прислонился к стенке лабиринта.

Мы сделали это. Сделали.

Перед глазами потемнело, словно исчезнувшие элементали вернулись и залезли в голову. Тьма ухмыльнулась юноше волчьим оскалом, и Ивор полетел в бездну.

Контракт

– И соприкоснули герои сферы свои волшебные, являя миру пример доверия и чистоты! И родился свет столь яркий, что разом повыжег всех элементалей темных и норы их поганые ослепил.

И была победа их полна и неоспорима. И даже злой и ревнивый Кондратий вынужден был согласиться взять их на Фабрику волшебства!

Герои новой сказки возвращались домой после объявления результатов испытаний. Вишневая тянучка ярко блистала под их ногами, по небу плыли огромные пушистые облака. Солнце весело сияло у самого горизонта, в небе пели жаворонки, погода была прекрасной, словно мир радовался вместе с ними.

– Ну вот. В нашей сказке появились по-настоящему интересные приключения! – сказал Рудольф.

– Самое главное, чтобы они не оборвались на самом интересном месте, – отозвался Мефодий.

– Вот что ты за человек?! – набросился на дородного юношу рыжепрядый. – При тебе совсем нельзя ничему радоваться. Ты тут же все поставишь с ног на голову и отравишь всю радость!

– Что я поставил с ног на голову? Нам предстоит контракт! По статистике эта процедура отсеивает почти тридцать процентов претендентов…

– Стоп! Стоп! – вскричал Ивор. – Как так тридцать процентов?

– Ты не знаешь, что такое тридцать процентов? Это означает, что каждый третий отсеялся, – терпеливо пояснил Мефодий.

– Я знаю, что такое проценты! – раздраженно отмахнулся Ивор. – Но я считал, контракт – это формальность!

Рудольф и Мефодий переглянулись.

– Ну ты даешь! – сказал рыжепрядый. – Я думал, ты знаешь о фабрике все.

– Это не формальность, – лицо Мефодия было как никогда серьезно. – Из непосвященных никто не знает, что представляет из себя контракт. Те, кто прошел его, молчат, а те, кто провалил, им стирают память.

– Так в чем сложность?

Горло Ивора пересохло, голос сделался скрипучим. Юноша изо всех сил пытался не раскашляться, чтобы не выдать свою тревогу.

– Да там ничего сложного! – попытался быть беспечным Рудольф, но Ивор увидел в его глазах тревогу. Прядка поникла и больше не откалывала свои извечные шалости. – Я слышал, что непрошедшие сами отказались поступать на фабрику.

– Отказались? После пройденных испытаний?! – Ивор вопросительно поглядел на Мефодия. – Это же бред!

К его удивлению дородный юноша кивнул.

– Поступление на фабрику – очень серьезный шаг. Не забывай, что подписывая контракт, ты тем самым отказываешься от всех своих обязательств и прав. Например, ты уже не сможешь претендовать на лавку Крона, а мне уже не быть старостой Фабричного города.

Ивор вздрогнул. За всеми перипетиями открытого набора и испытаний забыл об этом общеизвестном факте. До сего момента отцовское поведение казалось капризом, разновидностью старческого маразма. Сейчас же трагедия родителя встала перед ним в полный рост.

Крон унаследовал мясную лавку у своего отца. Всю жизнь он трудился, чтобы приумножить ее богатство. Он делал все, чтобы сыну было не стыдно за полученное наследство. И вот сегодня Ивор отбросит это право, как ненужную вещь.

Ивор застонал, вообразив себе боль, которую должно быть испытывает отец.

"Почему мир так несправедлив? – подумал юноша. – Исполняя свою мечту, обязательно рушишь чью-то другую!"

– Это ради мамы, – прошептал Ивор и сжал кулаки.

– Тьфу на тебя, Мефодий, – в сердцах бросил Рудольф. – Ты окончательно добил мое хорошее настроение.

– Я просто хотел настроить вас на нужный лад…

– Ты нас не настроил, а расстроил, – махнул рукой Рудольф, он задумался на миг и заявил: – А я вот думаю так. Если один из трех вылетит, то это будешь именно ты, Мефодий.

Он невозмутимо замолчал.

– Это почему еще, – надулся дородный юноша.

– Я мужественный, – начал перечислять Рудольф, – Ивор красивый, а ты всего лишь умный. Вот скажи, кого выберет Изида из нас троих?!

– Конечно, умного! – воскликнул Мефодий и зарделся. Он всегда был очень скромным и никогда не хвалился своими достижениями, сейчас же Рудольф умело спровоцировал его.

– Эх, не понимаешь ты женской души, – ответил Рудольф с жалостью.

Они начали шутливую перепалку, Ивор отвернулся от них, настроение не располагало к шуткам.

Ребята остановились на главном проспекте фабричного города рядом с ратушей, где жила семья старосты. Путь Рудольфа лежал налево, на окраину, там стоял домик его родителей. Мефодию оставалось лишь миновать площадь, и он дома, Ивору же нужно было идти дальше, туда, где располагался городской рынок и лавка его отца.

– До завтра, – буркнул Ивор и отправился своей дорогой.

– Чего это он? – не понял Рудольф.

– Балда! – ответил Мефодий. – У отца Ивора больше нет детей. Кому теперь он оставит лавку? А ведь это дело всей его жизни.

Рыжепрядый громко фыркнул.

– Тоже мне проблема. Внукам оставит, – жизнь по Рудольфу всегда была простой и ясной, и почему окружающие пытаются ее усложнять, он решительно отказывался понимать.

Мефодий покосился на него и качнул головой.

Ивор приближался к лавке отца, и чем ближе он подходил, тем медленнее шагали ноги.

Снаружи лавка напоминала обыкновенный жилой дом, разве что крыльцо шире, окон больше, да хозяйственные помещения обширнее. Над крыльцом сияли огромные буквы «Мясная лавка Крона». Цветная светящаяся по ночам вывеска была личной гордостью отца Ивора. Он сам ее изобрел и создал. Новость о чуде быстро разлетелась по городу, и на следующий день его лавку посетило рекордное число посетителей. Правда, мяса при этом купили не больше чем обычно.