Школа богатырей

– Насколько мне известно, – обратил к нему светлые проницательные глаза патриарх, – в тягатели не принимают без согласия родителя, либо опекуна. У отрока Любима опекуном является настоятель Варфоломей, глава приюта при Чудовом монастыре. Коли он не подпишет бумаг…

Патриарх умолк.

– Ясно, – князь хмурился все больше. На какое-то время в палатах воцарилась тишина.

– А что думаешь ты, княже? – осторожно поинтересовался урядник. – То, что отрока надо сокрыть – это бесспорно, но, на мой взгляд, прятать его стоит не в монастыре, а в потайном месте. Поручить это можно нашей личной охране.

Урядник глянул на недвижимые фигуры в темном.

– Удивительно, – сказал вдруг князь и поднялся. – Нас здесь пять взрослых мужей, мы все высказываем свое мнение, спорим о чем-то…

Он остановился и поглядел на собравшихся.

– Но никто не подумал спросить отрока. Чего желает он?

Олег покраснел. Листок хмыкнул и дернул себя за чуб, Фрол оскалился и каркнул из угла:

– Княже! Кто станет интересоваться мнением простого отрока, когда на кону интересы княжества…

– А вот Иваш поинтересовался. И отрок едва нас не покинул, – князь обвел их строгим взглядом. – Какой прок прятать кубышку, коли она сама норовит сбежать? Помогут ли запреты настоятеля Варфоломея, коли сам Любим не пожелает их исполнять? Захочет ли отрок вернуть медальон, если он сызмальства грезит богатырством?

– Негоже ставить свои интересы выше интересов Святой Руси? Коли он в чем-то заблуждается, наш долг объяснить и направить, – тихо проговорил патриарх. – Я уверен, что настоятель Варфоломей справится.

Князь тяжело вздохнул и проговорил.

– Значит решено. Медальон Любима – забрать, отрока вернуть в монастырь до дальнейших распоряжений, настоятелю Варфоломею поговорить с мальцом и подготовить его к осознанию того, что сокрыто в нем. Все согласны?

Он обвел собравшихся вопрошающим взглядом. Листок продолжал "плясать", стоя на месте, Олег отвел глаза и вздохнул, Фрол нервно кусал тонкие губы, патриарх степенно кивнул.

– Вот и славно, – князь приоткрыл дверь. – Корней, давай сюда мальца.

За дверью повисла тишина, потом раздался грузный топот, и в дверь ввалился здоровенный парняга в кафтане стража.

– Мальца?! Якого мальца? – вытаращил он глаза от усердия. – Нету никакого мальца.

– Как нету?! – казалось Фрол выскочит из своего темного одеяния и в одном воротнике побежит к парняге. – Разве тебе, дурья твоя башка, не приказали держать его в тереме?!

– А, того мальца, – Корней сдвинул шапку и почесал макушку. – Ак ушел малец. И ведь как уверенно шагал. Как гутарил. Я думал это приказ князя, не меньше. О, как уверенно.

Парняга переводил взгляд с одного на другого и постепенно умолк.

– И куда же он пошел? – спросил Листок, улыбаясь и теребя чуб.

– Ак знамо куда, – расплылся в улыбке страж. – Он мне все ухи прожужжал. Аки надоедливый шмель. Не умолкал ни на минутку. Вот те крест!

– Да говори уже куда! – вскричал Фрол. Пальцы его скрючились, как когти хищной птицы.

– А я рази не сказал? Так ить в школу богатырей побег малец. Сказал – нет времени. Стал быть, сильномогучим богатырем надо делаться. Иначе, мол, край! Нельзя жить!

– Вот тебе и малец, – хохотнул писарь. – Мы тут языками чешем, куда его пристроить. А он вона что, сам себя пристроил!..

Сказ 2 – Стоян по прозвищу "Жди подвоха"

Солнечные лучики только-только начали путь от пустой оружейной стойки до камина, во дворах кремля проголосили первые петухи, в тереме тягателей раздавалось сопение и умильное плямканье.

Тыдыщь! Дверь с грохотом распахнулась. На пороге возникла маленькая фигурка. Золотистые волосы блеснули в лучах восхода. Отрок шагнул прямо в центр гридницы, раскинул руки и завопил во все легкие:

– Па-адьем! Встречай нового тягателя!!!

Звонкий смех серебром рассыпался по гриднице.

Один из лежаков был застелен дорогими простынями, сундук настолько переполнен, что крышка не закрывается до конца, но даже так все вещи сына воеводы не влезли. Часть мешков и свертков пришлось свалить прямо на пол.

С лежака подскочил парень. Глаза по пятаку, волосы во все стороны. Из одежды только портки.

– А? Что? Где?!

Этот ошалелый и перепуганный Ярополк настолько не походил на давешнего надменного и язвительного, что Любимка разом простил ему все.

– Ну что, болезный? Повесил нос-от благороднай? – проговорил он с напускным участием. – Тяжело, небось, на казенных-то харчах?

Ярополк узнал отрока, состроил брезгливую физиономию и принялся натягивать через голову шелковую рубаху. Любимка заметил множество синяков на поджаром теле и ощутил удовлетворение. Моих рук дело.

– Ты всегда перед уборкой так орешь? – сказал сын воеводы, подавив зевок. – Спасибо, разбудил. Держи монетку.

Он кинул медяк, Любимка и глазом не повел. Монетка стукнулась о деревянный пол и укатилась под лежак. То, что вчера вызывало ярость, сегодня скорее смешит. Медальон в кармане разом все изменил.

– Я ждал тебя, – продолжал сын воеводы. – Мои холопы намедни натоптали, а за холопами ведь только холоп убрать может…

Ярополк уставился на Любимку, желая насладиться его обидой и злостью, но ничего подобного и в помине не было. Сын воеводы ощутил беспокойство.

Любимка рассмеялся. Демонстративно прошел по гриднице и с размаху сел на соседний лежак.

– Ого, я гляжу тебе мамка полтерема с собой собрала? Тяжко, небось, после батенькиных-то перин на простое воинское ложе перейти? Тело белое не ломит?

Он выразительно поглядел на багровое пятно, выглядывающее из-за ворота рубахи. Лицо Ярополка дрогнуло, кулаки сжались. Ага, пробрало таки! Любимка улегся на спину и закинул руки за голову.

– Эй, ты чего себе позволяешь?! – Ярополк поспешно натянул сапоги и выпрямился. – Я Стояну скажу. Твоя девка правду гутарила – лют наставник. Даже отец это признал. Всыплет тебе розог, мало не покажется.

– И то дело, – приподнялся Любим. – Сходи, приведи его. Нужон он мне шибко, а самому топать, понимаешь, лень.

И завалился обратно, только доски скрипнули. Лицо Ярополка пошло пятнами, губы искривила злая гримаса. Явно не может придумать, как поступить. Слишком нагло ведет себя Любим. Слишком уверенно.

От колебаний его избавил скрип дверей. В гридницу вплыл ковшик. Обыкновенный берестяной, такие сотнями продаются на заречных рынках Москвы. Следом потянулась рука. Длинная, мускулистая.

Кто это? Любимка сел на лежаке, рядом столбом торчал Ярополк. Осторожненько, на цыпочках в гридницу вошел первый наставник Стоян. Лицо хитрющее, глаза поблескивают, рука с ковшом подрагивает в предвкушении, аж вода на пол плещет. На плече сидит его любимое глиняное чучелко.

Любимка недоуменно моргнул. С таким же лицом Гришка Жердина творил свои пакости. Неужели наставник школы богатырей опустится до глупых шалостей?!..