Магнатъ

– Лодыгин весьма сведущ во всем, что касается электротехники… Кстати, в свое время за достижения в этой области его даже удостоили Станислава третьей степени – довольно редкий случай, не правда ли?

Он еще помолчал и с едва ощутимым нажимом закончил:

– Он НУЖЕН мне. И я, вне всякого сомнения, СМОГУ обеспечить его лояльность.

Теперь уже помолчал Шебеко – но только лишь для того, чтобы еще больше подчеркнуть весомость своего ответа:

– В таком случае, князь, мое ведомство не имеет никаких вопросов к господину Лодыгину.

– Благодарю, ваше превосходительство.

Николай Игнатьевич наклонил голову, принимая благодарность, и даже подумал было встать, дабы продемонстрировать свою приязнь уходящему магнату. Однако, как оказалось, это еще было не все.

– Кстати!.. Детекторная арка – не единственное, над чем работает моя компания. Некоторое время назад я задумался о массовых беспорядках или волнениях…

Взгляд хозяина кабинета на несколько мгновений стал пронизывающе-острым, а юный промышленник безмятежно улыбнулся:

– Виноват, я опять неточно выразился. Конечно же – о том, как в случае чего их пресекать. Ведь что у полиции есть на данный момент? Почти что и ничего. Тупые сабли, один-два револьвера на участок, в самом крайнем случае – несколько винтовок Бердана. Конечно, есть еще и казаки, с их нагайками, отточенными шашками и карабинами.

Генерал-лейтенант слушал с нескрываемым интересом, машинально пощипывая многострадальную бакенбарду.

– Но согласитесь, это уже меры чрезвычайного порядка.

– Хм-хм. А вы можете предложить что-то иное?

– Специальные гранаты с очень едким дымом – довольно трудно кричать и бесчинствовать, когда легкие буквально разрываются от кашля. Защитная амуниция, в том числе и для ареста особо опасных преступников – вроде стальных наручников особо быстрого одевания. Ну и еще кое-что, по мелочи. Но уверяю вас, эти мелочи позволят сохранить немало жизней, причем как нижним чинам полиции, так и тем, против кого оные будут действовать. Опять же пресечь беспорядок с помощью казаков, с неизбежными жертвами, или же обойтись силами только и исключительно полиции, без серьезной крови и привлечения воинских частей… Разница все же существенная. Особенно в глазах общественности.

Шебеко не удержался и кивнул.

– Также у меня есть ряд новинок непосредственно для Корпуса жандармов – например, оружие скрытого ношения, небольшие переносные фотоаппараты и ряд других, крайне полезных приспособлений.

Заместитель министра внутренних дел, курирующий как полицию, так и жандармов, оставил в покое растительность на лице и деловито уточнил:

– Где и как можно будет ознакомиться со всем тем, что вы мне сейчас перечислили?

– В следующий понедельник я как раз устраиваю в Ораниенбауме небольшое мероприятие для начальника дворцовой охраны… Скажу вам по секрету, Петр Александрович весьма заинтересовался кое-какими образчиками пистолетов-карабинов. Так вот – если бы вы только сочли возможным посетить предстоящее действо или же послать доверенного человека, то можно было бы устроить наглядную демонстрацию и для вас.

Сенатор и генерал-лейтенант в одном лице ненадолго задумался, перебирая в уме запланированные дела.

– Ну что же, не вижу в этом ничего невозможного.

Посетитель тотчас поднялся и учтиво склонил голову:

– Польщен.

Хозяин кабинета в ответ не поленился встать и сделать пару шагов, обходя стол и вставая сбоку – и даже руку пожал, демонстрируя чуть ли не крайнюю степень приязни.

– Позвольте еще раз поблагодарить, ваше превосходительство, за то, что смогли уделить мне немного своего драгоценного времени.

Стоило князю уйти, как дружелюбная улыбка тотчас покинула лицо сенатора, сменившись нахмуренными бровями. Пара минут – и в дверь с легким предваряющим стуком прошел адъютант. И не один, а с очень даже объемистой папочкой в руках – была у его шефа небольшая слабость, давно уже переросшая в привычку. Любил Николай Игнатьевич после ухода очередного посетителя полистать все то, что смогли насобирать его трудолюбивые подчиненные касательно недавнего гостя. А так как простые люди к нему не заходили, то интересным чтением он был обеспечен всегда – увы, не бывает безгрешных или хотя бы просто скучных людей. Правда, его недавний гость и здесь смог выделиться – закрыт, вернее, чрезвычайно скрытен, нелюдим, чурается публичности и очень не любит, когда интересуются его личной жизнью. Но от интереса государственной службы его это все равно не спасло, как, впрочем, и от постоянного пригляда.

– Осмелюсь заметить, в последнем рапорте есть кое-что интересное.

– Своими словами, голубчик.

– При очередной перлюстрации писем один конверт не поддавался обычным мерам. Пар, просвечивание, тонкое лезвие, иные методы – все оказалось бессильным. Исключительный случай!

– Так.

– Ротмистр под свою ответственность приказал вскрыть конверт. Вот его содержимое, ваше превосходительство.

На стол перед Шебеко лег лист веленевой бумаги, на которой прекрасным типографским шрифтом были отпечатаны положения Всемирной почтовой конвенции. А кое-какие так даже были дополнительно обведены ярким красным карандашом, видимо, для лучшего понимания:

«…Гарантируя тайну частной переписки, участники конвенции принимают на себя обязательства не допускать нарушения оной».

Намек был настолько ясным и толстым, что двойного толкования не имел. О наблюдении знают, его терпят, но – до определенного предела. Который, похоже, уже близко. Если титулованный аристократ, стремительно обрастающий «тяжеловесными» связями и имеющий немалый авторитет в армейских кругах, обнародует сам факт просмотра своей корреспонденции!.. Скандал выйдет изрядным. Хуже того – с весьма неприятными последствиями, в том числе и для него.

– Так!

– Более того, в том же конверте нашелся кусочек фотографической бумаги. К сожалению, она оказалась засвечена, поэтому восстановить запечатленное на ней не представляется возможным. Я уже отослал предварительное распоряжение об «утере» письма почтовыми служащими, но если будут иные указания?..

Нельзя восстановить, а значит, нельзя и подменить – кто знает, что именно было снято на эту фотокарточку? А раз нельзя сделать вид, что никто ничего и не вскрывал…

– Так!..

Решение было быстрым:

– Цензора немедленно убрать, работу с корреспонденцией князя прекратить. Распоряжение касательно «утери» письма утверждаю.

Адъютант открыл блокнот и сделал короткую запись:

– Ротмистр?..

– В его отношении все по-прежнему. Безотлагательно разослать циркуляр о возможности обнаружения при перлюстрации вложений непроявленной фотобумаги, а также передачи сообщений с помощью этого способа. Н-да, изобретатель!.. Кхм. Далее – необходимо усилить работу по кыштымским начинаниям князя, и… пока на этом все. У вас есть что-то еще, требующее отдельного доклада?

– Никак нет, ваше превосходительство.

Аккуратно положив папку перед начальством, адъютант без промедления убыл за дверь. Шебеко же сложил пальцы в замок, положил на получившуюся опору подбородок и уперся взглядом в тисненый рисунок дубовых листьев на лицевой стороне кожаного чехла для бумаг. Николай Игнатьевич всегда считал (и не без оснований), что для того, чтобы разгадать намерения человека, так сказать – его самую потаенную суть, достаточно всего лишь понять все интересы и таланты исследуемой особы. Сложить их, отсортировать по степени важности, хорошенько все обдумать, и!.. найти тот самый «крючочек», на который можно поймать очередную «рыбку». Власть, красивые женщины, деньги, слава, положение в обществе… Древние, как сам мир, но по-прежнему весьма действенные приманки. Многие, очень многие проверили на себе их губительную сладость!

– Так-с.

К большому сожалению товарища министра, молодой Агренев был как раз тем из немногих исключений, что лишь подтверждают незыблемость общего для всех правила. Жил подчеркнуто скромно (это при его-то капиталах!), развлечения, обычные для людей его круга и возможностей, попросту игнорировал – в карты или рулетку не поигрывал, лошадьми не увлекался, предметы искусства не коллекционировал. И что уж совсем было странно, к прекрасной половине человечества тоже особого интереса не проявлял! Одно время Николай Игнатьевич даже подозревал у оружейного магната кое-какие нездоровые пристрастия к собственному полу… Пока не выяснилось, что время от времени у князя все же появляются содержанки очень даже недурных кондиций.

Генерал-лейтенант полистал содержимое папки, изредка останавливаясь на самых занятных фактах, затем взял из специальной стопки белоснежный лист с голубоватым отливом, обмакнул перо в малахитовую чернильницу и поставил цифру один. А сразу после нее вывел: «Скромен». Поглядел на дело рук своих и принялся негромко рассуждать, вертя перо между пальцев:

– Скромник, но при желании умеет произвести благоприятное впечатление на кого угодно. Отчего и знакомства свои заводит с потрясающей легкостью. М-да.

На бумагу легла цифра два и рядом с ней очередное слово: «Независим».