Руны везде

На рации замигал сигнал вызова. Я щёлкнул пехотным рычажком.

– Ну, хватит уже стрелять, – проговорил лейтенант Самоваров. – По плану вы должны постоять спокойно, а мы забраться на танки. Чтоб вы подвезли нас дальше.

Я перешёл на общую волну и скомандовал:

– Отбой стрельбе. Принимаем десант.

Танки замерли, пехотинцы полезли на броню. Силы нашей первоначальной поддержки. В конце прорыва мы забираем этих парней, а моя экспериментальная пехота пока в тылу, у неё первая задача – охрана грузовиков снабжения. Переключаюсь на рацию лейтенанта Самоварова:

– Кстати, дружище, у нас всего на полк одна пехотная рота?

– Не одна, – ответил он. – Просто я самый старший офицер в полку остался в строю, – он усмехнулся. – Да ты не переживай, пехотный батальон у тебя есть. Больше психов просто не довезёшь на своих коробочках.

– Хорошо, старина, – проговорил я. – Все уселись?

– Ага, поехали, – сказал он.

Я включил общую волну и проговорил:

– Поехали вперёд. Рации только на приём, едем за командирами, – выключил рацию и сказал вепрю Ване. – Двигаем.

Танк тут же тронулся, плавно набирая скорость. За мной выстраивались в колонну сотня машин. И мне ими командовать. Я положил поближе флажки. Неохота выглядывать из люка. А кое-кто прямо сейчас мёрзнет на броне!

Светлого времени оставалось часа полтора, да полчаса сумерек, когда ещё видно впереди идущую машину. Вот из этих соображений я и наметил ближайшую цель – небольшой посёлок близ дорожной развилки.

На окраинах повёл колонну севернее посёлка в охват. Вылез из люка, флажками скомандовал танкам поворачивать к деревне и разворачиваться в цепь. Пехотные бойцы смотрели на меня, как на психа!

Не, без радиомолчания в радиусе десяти километров по рёву дизелей ещё кому-то неясно, что приехало много танков? В селе даже псам понятно, что оно чего-то значит – не слышно собачьего лая. Но воинские наставления не объехать даже боярину – перед атакой населённого пункта рации должны молчать.

Значит, указал я флажками направление и в полный голос ору:

– Тут лейтенант Самоваров?

– Да куды б я девался? – ответил мне ближайший парень в овчинном полушубке и шапке.

Румяное лицо молодое, синие глаза смеются, только широкие усы отрастил, чтоб прибавить себе солидности, а так не больше двадцати пяти лет.

– Тебя как звать? – уточнил я.

– Да как захочешь, – пожал тот плечами. – Ты ради этого вылез?

Не любит парень танкистов, но это для меня ещё не самый страшный грех. Говорю ему официально:

– Приказываю твоему отделению спешиться и атаковать населённый пункт.

– Слушаю, – сказал он и крикнул. – Пошли, парни!

Бойцы спрыгнули с танка в снег, а он снял с пояса ракетницу, зарядил и пустил в небо зелёную ракету. В деревне истошно завыла собака. А лейтенант зарядил новую ракету и пустил в небо красную под уклоном в сторону села. Одинокий пёсий вой подхватили другие собачки. Ну вот, теперь всё стало ясно каждой псине.

В сторону села от линии танков пошли цепи пехотинцев. Самоваров оглянулся ко мне:

– А для тебя у меня зелёная ракета. Как увидишь, деревня захвачена. Вас ждать?

– Не, в танках пока переночуем, – сказал я. – Зови по рации, если что.

– Как скажешь, – ответил лейтенант, что-то буркнул бойцу с рацией за плечами и они пошли догонять своих.

Примерно, через час из центра посёлка в небо стартовала зелёная ракета. Машины к тому времени включили фары. Я флажками скомандовал идти за собой и приказал Ване поворачивать на прежний курс. Прошли танки колонной вдоль села.

Скрылись мы из виду любопытных местных, и на опушке леса я велел остановку. Флажками позвал командиров и приказал прятаться в лесу. Тут мы останемся до утра. Парни понятливо откозыряли и вернулись к машинам. Через четверть часа батальоны встали в засаду.

Первые угрозы врагу создали, теперь можно погрызть сухпай и спать, сидя по боевым местам. Война фигня когда манёвры, а сидеть на попах ровно – тоже манёвр.

Какие, вроде бы, мы создали угрозы? Вообще-то, сам прорыв фронта – это даже не угроза, а кошмар ужасный. Но неприятель к такому за зиму привык, реагирует вяленько. Потому тут вдобавок захватили село, и очень много танков прошлось вдоль посёлка в направлении куда-то в глубину.

По-хорошему, к нам сейчас должна мчаться колонна «панцирей», потому и поставил я танки в засаду. Однако европеец уже хорошо знает, что мы в такой ситуации от него ждём, и мы ж не совсем психи ночами шастать по дорогам!

Вот он просто обязан предупредить всю округу об опасности, дороги сами пустеют – мы как бы и не причём. И с завтрашнего утра немец начнёт нас искать с воздуха, то есть активизируется в небе, что от нас и требуется. Его над нами будут ждать наши истребители.

И вообще, приказано создавать угрозы? А как их создавать, если тебя не видно?! Не! До утра будем спать в засаде, ночью приличные люди не воюют и на танках не ездят…

Глава 4

До утра не тревожили, проснулся сам в командирском кресле. Дальше обязательные утренние процедуры, вепрь Ваня на компактной керосинке сварил экипажу кофе.

После завтрака снова полез в танк поближе к рации. Сам я выходить в эфир не планировал, ждал сообщений. Заранее щёлкнул крайним справа тумблером и опять будто уснул.

И не нужно так возмущаться! Никакого тут нет вредительства или предательства! Да, прорыв обороны стоил очень много средств и занял значительное время, а кто-то даже погиб или ранен, и по идее нужно срочно что-то делать.

А я практически сплю и спокойно говорю, что даже по Дерибасовской гуляют постепенно, не то что по европейским тылам. В прошлом ещё году поскакал бы я всех подряд убивать, но тогда мне доверяли только танковую пушку, а через некоторое время всего один танк целиком.

Сидел я в танке и мечтал о грандиозных ударах, думал, как бы отличиться! Но тогда я был младшим лейтенантом, мозги ещё не выросли, а теперь я целый капитан и думаю только, как бы от подвигов откосить или хотя бы их отсрочить.

Непонятно? Но это же так просто! О чём ещё думать офицеру в минуты затишья, как не о том, что на войне минут этих выпадает крайне мало, и ещё о своём росте в чинах.

Да, я боярин и миллионер, но ведь всё это и так моё, положение и богатство я тупо унаследовал, а на войну поехал лично. На войне дают звания, и мне хочется получить побольше – это ведь мне самому, а не боярину и миллионеру. Много мне не дадут…

И не потому что я плохо воюю! Все с какой-то радости решили, что чины получают самые инициативные и бесстрашные. Ау! К чинам представляют начальники, так давайте их спросим – нужны им инициативные?

Они отлично понимают, что на войне нет правильных решений. Им за глаза хватает собственной дурости, зачем, спрашивается, ещё и чья-то? Сколько раз меня внимательно выслушивали потому, что боярин, и очень убедительно просили делать строго по приказу. А не был бы боярин, велели б заткнуться.

Эх! «Капитан, никогда ты не будешь майором»! (с). Просто майор – звание начальника дивизии, и чтоб его получить, нужно послужить командиром полка в чьём-нибудь подчинении, не создавая ему проблем. Командую я сдвоенным батальоном, своим и старлея Петя Рокотова на практике. Это всё практически полк, но сколько уже я посылал на хрен Виталика, непосредственного своего начальника?

А ведь потом он оказывался прав! То есть он и был прав, я понимал это с досадной задержкой и успевал его послать. И ни разу ведь не извинился хамло боярское!

Не положено нам боярам извиняться, но ведь и мы должны развиваться в лучшую сторону! Потому отныне ни шагу в сторону от приказа. Сказано создавать врагу угрозы, вот и будем создавать. А нападает немец пусть сам, и так мороки с ним не оберёшься…

И на этой мысли ожила рация. Предупредили, что в захваченный посёлок направляется колонна наших танков и автомашин, чтоб встречали. Я вылез из танка и засмотрелся в небеса.