Классика с барахолки

Мы пили чай, вспоминали детство. Она рассказывала про сестру, про их дурачества в доме, катание с ледяных горок. Вспомнили и зимние крепости возле крестьянских изб, и снежных баб.

Когда я вышел во двор, чтобы сесть в тарантас и ехать домой, моё внимание привлекла необычная особа. Она стояла в летнем платьице у окна дядиной спальни. Начиналась метель, и я не мог до конца поверить глазам, слепнувшим от колкого снега. Может, её нежное белое платье показалось мне, как иногда видится одиноким путникам мираж в раскалённой пустыне.

Я соскочил со ступени тарантаса и побежал к девушке, чтобы спасти её от обморожения, укутать в полушубок и отправить в дом к Ольге. Но девушка поспешила скрыться. Она сначала шла к забору, а потом просто растворилась во мгле и метели. Я знаю, mon ami, ты меня упрекнёшь в излишнем мистицизме, но я, как помнишь, никогда не был романтиком.

Однако что-то сейчас во мне пошатнуло прочные основы разумного миропорядка».

Николаю К. от 6 ноября 18** года

«Это письмо отправлю одной почтой со вчерашним. Не выдержав муки недопонимания, я сегодня снова был у Ольги. Сначала она восприняла мой визит как навязчивость и слегка насмешливо приняла извинения, но потом, выслушав рассказ о таинственной незнакомке, вдруг стала слишком серьёзной.

– Я знаю её. Взбалмошная дочь нашего соседа, помещика Псковского. Её в доме прозывают Бетси, на английский манер. А так – та же Лиза. Она сумасбродка. Только ей может прийти в голову гулять в летнем платьице в метель. Интересно: она хотя бы сама понимает, чем рискует из-за своей глупости?

И тут, mon ami, меня охватило беспокойство. Возможно, дядя не так сильно привязан был к выпивке, чтобы называть настойку своей единственной любовью. До каких же пределов может опуститься в деревне человек, чтобы посвятить жизнь служению напитку, уничтожающему разум?

В мою голову закралось подозрение.

Лиза Псковская.

Сколько ей лет? Ольга говорит, около двадцати. Давно уж девица на выданье, но нет женихов из-за её сумасбродств. Хотя упомянут был один мой дальний родственник, который трагически погиб от рук лесных разбойников года три назад.

Но за три года – никого.

А ей двадцать…

Дяде было около шестидесяти. Такого в природе и быть не может! Нет, бес мог поселиться в ребре, но как барышня, даже сумасбродная, могла влюбиться в старика?

В голове не укладывается.

– Могла. – Пожимает плечиками Ольга. – В её мире могут происходить самые фантастические вещи. Бетси без ума от Бейрона, идола безумных девиц. Стала увлекаться им с тех пор, как погиб её Александр. Читает поэмы в оригинале – её отец пару раз этим хвалился, когда они гостили у нас.

И всё же в голове не укладывается, что привлекательного могла найти девица в старике, злоупотреблявшем вином? Я бы к ней съездил, но, боюсь, это будет выглядеть верхом неучтивости. Что я скажу её отцу?

Нет, это глупо.

Мне остаётся только ждать…

Или же нет? В народе говорят: «Под лежачий камень вода не течёт».

Есть два варианта.

Первый: Ольга представит меня Псковским. А что? Бетси – девица на выданье. Я партия выгодная. Поговорим с ней о литературе, и слово за слово, может, я вытяну из неё, почему она гуляет под дядиными окнами.

Второй вариант. Впрочем, даже писать его не стану, так как он подлый».

Николаю К. от 8 ноября 18** года

«Отправил вчера письма, но не мог сегодня утерпеть, чтобы не сообщить о ходе моего маленького расследования.

Оно провалилось.

Не знаю, решусь ли я осуществить вариант второй, но о первом мне и вспоминать не хочется.

И всё же…

Ольга игриво согласилась представить меня семейству Псковских. Жили они верстах в пяти от дядиного поместья, так что добрались мы ещё засветло. Сумрачный лакей с пышными бакенбардами учтиво поклонился и пригласил в дом. Видимо, я за эти десять с лишним лет так отвык от деревенской медлительности и гостеприимства, что чувствовал себя чужим. Григорий Иванович, почтенный отец семейства, искренне рад был повидать молодую соседку и поделиться с нами новшествами, которые завёл он в саду и вообще в управлении хозяйством. Казалось, я попал на Луну или ещё куда подальше. Когда же я заговорил о предметах, близких моему сердцу, встретился с отрешённым лицом, намекающим на абсурдность моих мыслей в кругу бытовых забот и треволнений.

Каким же бальзамом на душу стало появление Бетси. Она сошла вниз, словно ангел. В атласном с кружевами платье, слишком вычурном для глаз её отца и Ольги, Бетси чопорно опускала носок на ступеньку и лишь потом словно разрешала пятке оказаться рядом.

– В одиночестве мы меньше всего одиноки, вам так не кажется? – спросила она, не сводя с меня глаз.

Я растерялся. Это было нечто вроде проверки. Что ж, я сам приехал сюда с той же целью.

– Мне кажется, что быть одиноким становится модным, если вас так и пытаются окружить вниманием.

Её глаза вспыхнули. Я видел этот блеск – он похож на глаза змеи, которая вот-вот бросится на добычу.

Бетси вела себя сдержанно за обедом, в отличие от своего отца, который требовал достать из погреба вино, сделанное ещё дедом в екатерининские времена. Вино было отменным, явно не чета тому, что разливают на петербургских приёмах.

Ольга, как мы и договорились, завела с захмелевшим Григорием Ивановичем приятную беседу о его успехах в хозяйственных делах, а я подсел на софу к Бетси. Даже не знал, с чего начать разговор.

– Вы знавали моего дядю?

– Конечно, он ведь наш сосед. К чему этот нелепый вопрос? Или вы думаете, будто общие знакомые могут сделать и нас немного ближе? – спросила она, и я не понял: то ли она издевалась надо мной, то ли кокетничала.

– Понимаете, мой дядя, между нами, на старости лет влюбился в молодую особу…

Я понял, что допустил роковую оплошность. Лицо Бетси вмиг преобразилось: глаза остекленели, губы плотно сжались, а нос словно вытянулся, как у гончих. Никогда я не испытывал в общении с противоположным полом такого страха, даже когда говорил с томными девицами о любви.

– На что вы намекаете?! – Она вскочила, и внимание всех слуг, отца и Ольги было устремлено на неё. – Вы сюда приехали, думая, что я… Что я готова… За старика?!.. Я не настолько ещё отчаялась. Видимо, эта нелепость могла поселиться в уме человека, который привык к развратам столицы. Извините, но здесь… Мы, может, проще, но правильнее.

И так же напыщенно поднялась наверх, словно напрочь позабыв слова о простоте.

Я понял, что наше пребывание в доме Псковских стало несколько неуютным и потому поспешил удалиться, приглашая Ольгу следовать моему примеру. Григорий Иванович так и не понял, что произошло, ругался на свою взбалмошную дочь, много махал руками, но…

Я понял одно.

Завтра вечером перехожу ко второму варианту.

Придётся, никому не сказав ни единого слова, затаиться возле дядиного окна и ждать.

Если появится Бетси, взять её с поличным и так же отчитать, как она посмела отчитать меня сегодня.

Иного выхода нет.

Это война».

Николаю К. от 9 ноября 18** года