– Михалыч, – нерешительно сказал проводник. – Отпусти ты ее, ну не бандитка же.
– С тобой, Гусельников, я потом поговорю, с глазу на глаз, – резко ответил начальник. – Отпирай дверь.
– До полной остановки не положено, – огрызнулся проводник Гусельников.
В мутном окне тамбура поползло здание вокзала, с улицы послышался резкий нераспознаваемый голос диспетчера, скорей всего сообщающий о прибытии поезда и времени его стоянки. Заскрипели по колесным парам тормозные колодки, поезд резко дернулся и встал.
– Открывай, – снова потребовал начальник.
Гусельников открыл дверь, тщательно закрепил, убрал подножку и протер поручни.
– Выходи, – велел начальник безбилетной пассажирке.
– Не выйду, – ответила она и вцепилась в дверную ручку.
Путейцы недоуменно посмотрели на начальника.
– Тащите ее отсюда, – распорядился начальник.
И путейцы потащили. Один схватил безбилетницу под мышки, другой попытался ухватить за ноги, но девица начала жестко брыкаться и визжать:
– Отпустите меня! Не имеете права! Ац-цы-питеееесь!
Видя, что путейцы вдвоем не справляются, на помощь им бросился сержант. Он умудрился поймать левую ногу пассажирки, когда она почти пнула второго путейца, и крикнул:
– Хватай вторую ногу!
Второй путеец, разозлившись, поймал правую ногу, и они поволокли пассажирку вон.
В это время распахнулась дверь десятого вагона, и путевой обходчик, оказавшийся как раз напротив, увидел сначала пухленькую проводницу не первой молодости, которая проворно убрала подножку и торопливо вытерла поручни от пыли и копоти. Она выскочила на деревянный перрон, и обходчик увидел следующего персонажа. Сначала показались надраенные до зеркального блеска туфли. Потом – остро отточенные брюки оттенка кофе с молоком. Кожаный чемодан. Модный пиджак того же кофейно-молочного цвета. Белая сорочка и стального цвета галстук в диагональную полоску. Выбритое до синевы серьезное лицо. Строгая стрижка.
Особист, подумал обходчик, и поспешил дальше, постукивая молотком на длинной ручке по тормозным колодкам. Особист же Спиридонов спустился на перрон, улыбнулся Верочке дежурной улыбкой и поблагодарил за приятную поездку.
– Что там за шум?
– Да безбилетницу снимают.
– Прямо здесь?
– А чего тянуть?
– Действительно. Ну что ж, Верунчик, прощай, счастливого тебе пути.
– И вам, Степан Борисович, и вам… – сказала Верочка, поднялась в вагон и опустила подножку.
Милиционер с путейцем уже почти вынесли ноги безбилетницы на улицу, когда слишком свободные в талии, протертые почти до дыр джинсы соскользнули с ног девицы. Мужчины не удержали равновесия и вывалились на дощатый настил почти в обнимку, к ногам особиста.
Девица, на которой под джинсами были только бабские серые труселя, змеей вывернулась из захвата другого путейца и сама спрыгнула на перрон.
– Уроды! Какие же вы уроды, а! – сквозь слезы бормотала она, вырывая штаны из рук своих гонителей. Увидев Спиридонова, она снова взвизгнула и, завладев, наконец, штанами, торопливо прикрыла себя с фронта.
– Это что за стриптиз вы здесь устроили с утра пораньше? – с иронией спросил Спиридонов. – Хорошо еще, что народу никого. Хотя…
Он посмотрел Таське за спину. Таська обернулась и увидела, как из здания вокзала, на ходу натягивая кители и фуражки, бегут три милиционера.
– Блин! – путаясь в штанинах, она стала надевать джинсы.
Поверженные мужчины уже встали. Проводник Гусельников поднял упавшую на ступеньки Таськину переметную суму, всю расшитую бисером, кожаными шнурками и люрексом, с бахромой из мулине, и отдал владелице с виноватым видом. Таська на проводника даже не смотрела – стыдно было, что у такого хорошего дядьки неприятности теперь из-за нее. Так и расстались, не сказав ни слова.
– Гусельников, Федоров, и так задерживаемся! – крикнул начальник поезда, выглядывая из вагона.
Локомотив действительно свистнул, состав дернулся – один раз, другой – и начал набирать скорость. Сержант вскочил в вагон, за ним впрыгнул проводник Гусельников, и на перроне остались только путейцы и Таська.
– Что за шум? – спросил лейтенант из местных стражей порядка, застегнув последнюю пуговицу на кителе.
– Так мы это… – вразнобой начали путейцы.
– А, это у нас Туханин и Людочкин, – усмехнулся милиционер. – Опять жареные.
– Толян, ну ты че, мы же не на работе! – сказал тот путеец, что недавно держал Таську за ногу.
– А чего хулиганите?
– Мы хулиганим? Мы вот эту с поезда снимали, она без билета. – И путеец ткнул пальцем в девушку. – Начальник поезда просил сдать ее в отделение.
– Документы есть? – спросил лейтенант у Таськи, которая беспокойно озиралась. Два других милиционера на всякий случай отрезали ей путь к бегству.
Впрочем, вертела головой Таська не потому что искала, куда бежать. Интересно ей было, куда испарился тот тип в костюме. Еще несколько мгновений назад он был рядом, а сейчас – фьють! – исчез.
– Чего? – переспросила она.
– Документы, говорю, есть? – терпеливо переспросил милиционер.
– Полная сумка.
– Идем в отделение, протокол составлять будем. Туханин, Людочкин, вы куда?
– Так, Толян, у нас же выходной!
– В отделение, я сказал. Свидетелями будете.
– Ну Толян…
– Единственный раз попросил вас проявить гражданскую сознательность, а вы в кусты?
– Ну выходной же…
– Напишу докладную.