Спасибо деду за Победу! (сборник)

Я вообще-то человек не жестокий. Наоборот, скорее. Нет, приходилось мне пленных крепко допрашивать, и не один раз, только удовольствия мне от этого не было. Надо так надо, но для удовольствия… Извините, у меня – другие радости!

Но вот тут… Какие, на хрен, сестренки?! Какие мамы-бабушки?! А Бродя, Старый, Наф-Наф и Вовчик этот, который не Черный?!! Ты же, сучка, нас – как в тире! А мы тебя?.. Хера!

Пнул я ее ногой, она за обрыв и того… Только мы когда оттуда шли, слышал я – стонала она. Наверное, нелегко умирала, долго…

– Игорь, ты чего? – оторопело спросил Барский.

– Что? – я резко повернулся к напарнику.

– Ты чего сделал? Ты его… зарезал?

– А что мне надо было – конфетами его кормить?

– Но он же… военнопленный! – продолжал недоумевать Миша.

– Ну, во-первых, мы с тобой не военнослужащие, поэтому просто не имеем права брать кого-либо в плен. А во-вторых, он не солдат, а бандит, убивающий мирных жителей! – резко ответил я.

– Но все-таки…

Эх, как мне это напомнило позабытые «песни» наших доморощенных правозащитников. Мало ли что выблядков с оружием в руках схватили над телами растерзанных «мирняков». И они с головы до ног заляпаны кровью своих жертв. Все равно их нужно «задержать», а не арестовывать, обращаться вежливо, соответственно с презумпцией невиновности, у них есть какие-то «права», их нужно поить-кормить и судить, собрав кучу «доказательств» и предоставив адвоката… А гуманный суд даст им лет по двадцать… И они выйдут на свободу с «чистой совестью» сорокалетними здоровыми мужчинами. Ну или в крайнем случае дадут пожизненное. Тогда они будут долго коптить небо на государственном коште. Нет уж, лучше мы по-простому… ножичком.

Но правоверный комсомолец Миша Барский имел в виду нечто совершенно другое:

– А может, он был рабочим? Или докером в Гамбурге? А если у него двое детей и старуха мать? А ты его так просто – ножом в пузо?

– Миша, для меня эти твари – не люди. А просто бешеные псы. Которых нужно безжалостно убивать. Мне по херу, что он был рабочим! Он только что убил советского человека и надругался над трупом. И я буду давить этих скотов, невзирая на их социальное происхождение!

– Извини, Игорь… – Барский, не ожидавший такой отповеди, смутился. – Однако я хотел сказать, что…

– И давай больше не возвращаться к этой теме!

– Хорошо! – послушно кивнул напарник.

– Следи за окрестностями, а я тут пробегусь немного, осмотрюсь.

Так, начнем с оружия. Что мы имеем? Два карабина «маузера». Такие мне тоже попадались в свое время – 98К. Штык-ножи к ним. Почему-то совершенно тупые[4 - В немецком Боевом уставе пехоты штык-нож обозначен как исключительно колющее оружие. Обучению штыковым приемам в вермахте уделялось очень малое количество времени. И штыковой рукопашный бой рассматривался только в качестве «последнего шанса» после исчерпания боеприпасов. В связи с этим заточка штык-ножа приравнивалась к порче армейского имущества.]. Далее, по тридцать патронов на ствол. Маловато… Но ведь есть еще мотоцикл с коляской! Наверняка там запас патронов и прочих полезных в военном быту вещей. Вообще-то по фильмам я помнил, что на всех немецких байках стояли пулеметы. Но мне, видимо, попались неправильные фашисты – пулемета не было, на коляске отсутствовала даже турель. Жаль, пулемет в нашем положении – очень полезная штука, особенно в умелых руках. Но зато в коляске обнаружились сваленные портупеи с кучей всяких подсумков на каждой. Ага, так, значит, гансы просто сбросили «лишнюю» тяжесть. Таскать на себе стало лень, вот и свалили «излишки» на железного коня. Тут же лежали какие-то цилиндры размером с термос. Я уже обрадовался, но в них оказались противогазы. Правда, фляги тоже нашлись – в одной плескалась вода, в другой водка. Еще в коляске присутствовал большой мешок, две продолговатые брезентовые сумки, две малые пехотные лопатки в кожаных чехлах, четыре гранаты-колотушки и холщовый промасленный сверток метровой длины. Осмотр я начал с больших квадратных брезентовых подсумков, к которым и были приторочены фляги. Там обнаружились по одной паре трусов и маек и по две пары чистых носков. Ну и всякая мелочь вроде иголок-ниток, фонарика и, самое главное, еда! Целых четыре пятисотграммовые банки с надписью готическим шрифтом «Fleischkonserven» и две пачки «Geb?ck»![5 - Fleischkonserven (нем.) – мясные консервы. Тушенки в нашем понимании у немцев не было. Скорее данные консервы напоминали колбасный фарш. Geb?ck (нем.) – галеты.] Далее – в больших сумках находились патроны. Сотни по две в каждой. Ну, теперь живем! Правда, по старой солдатской поговорке, патронов много не бывает. Бывает просто мало и «мало, но больше уже не унести». В отдельном мешке нашлось нечто неуставное – шесть килограммовых банок советской свиной тушенки, солидный шмат сала и буханка хлеба. Где-то натырили, сволочи! При виде еды у меня заурчало в животе – думаю, что после завтрака дед ничего не ел, а мне потом не до трапез было. А день уже клонился к закату. Ладно, пожрать мы успеем, сначала надо отсюда ноги унести, пока дружки убитых мной козлов не нагрянули.

Так, а что в длинном свертке? Ух ты! Винтовка! Судя по дизайну – самозарядная. Похожа на «СВТ», но не она… «Светку» мне приходилось держать в руках, а вот такую – нет. Но винтовка явно отечественная, причем в отличном состоянии. К ней прилагались четыре пустых рожковых магазина на пятнадцать патронов. Жаль, что самих патронов не было. Хороший трофей немчура добыла. А мы, стало быть, вернули!

– Миша, ты знаешь, что это? – с винтовкой в руках я подошел к Барскому.

– Ты же из такой в полку стрелял! Неужели не помнишь? – Миша поглядел на меня с удивлением. Но через секунду он вспомнил про мою «амнезию». – Это «АВС-36». Автоматическая винтовка Симонова!

– Автоматическая? Значит, может стрелять очередями? – Я, конечно, небольшой знаток истории Великой Отечественной, и фанатом оружия меня не назвать, но все-таки… про такую штуку я даже не слышал.

– Да, может. Только это не рекомендуется. Исключительно в экстренных случаях и короткими, по пять-семь патронов, очередями. И не больше трех-четырех магазинов подряд! – огорошил Барский.

Надо же, сколько ограничений! Впрочем, если она под стандартный русский патрон, то отдача у нее ого-го! В «ПК» это компенсируется весом и сошками, а здесь… Думаю, что с рук очередями особо не постреляешь – только с упора. Ладно, потом разберемся. Я аккуратно замотал винтовку в промасленную ветошь и сунул в коляску.

– Пойду в домик загляну. Понимаю, что попахивает мародерством. Но несчастной женщине уже не помочь, а нам нужны еда и перевязочные средства. И телефон!

Миша молча кивнул и стал глядеть на дорогу. Я пулей влетел в избу и лихорадочно огляделся – стоило поторопиться, мне казалось, что внутренний таймер, показывающий обратный отсчет до появления новой партии фрицев, приступил к размену последней минуты. Так, телефон висит на стене у окошка – здоровенный аппарат в деревянном ящике с огромной эбонитовой трубкой. Ну-ка, что со связью? В динамике – тишина. А если ручку покрутить? Тоже тишина! В общем, понятно, что связи пришел песец, но для очистки совести я вышел на крылечко и внимательно осмотрел идущие к домику провода. В пределах видимости обрывов не было. Следовательно, провод обрубили где-то в другом месте. Хрен с ним, я уже и не надеялся… Возвращаюсь в избу. Какой же здесь все-таки порядок и чистота. Бедная женщина… Мне ужасно стыдно лезть в ее вещи. Но надо, черт побери, надо! Впрочем, можно ограничиться большим комодом и стоящим под аккуратно застеленной кроватью сундучком. Постельное белье – чистое, переложенное засушенными цветками лаванды – два комплекта. Беру! Полотенца с вышивкой – четыре штуки – туда же! Порвем на бинты. Что еще? На полке возле печи – мешочки. В них что-то сыпучее. Бросаю их в общую кучу, наверняка там крупы. На подпол уже нет времени – а там стопудово запасена картошка. Нам любая еда пригодится – почти четыре сотни человек кормить надо. Ладно, если повезет – я сюда еще вернусь. И не только за картошкой – железнодорожницу нужно похоронить по-человечески.

Вывалившись из домика с целым кулем завязанного в простыню барахла, я быстро затолкал добычу в коляску мотоцикла. Понятно, что своим ходом мы трофеи отсюда не упрем. Да и средство передвижения грех бросать. Вот только… я как-то позабыл, что не умею управлять самобеглой коляской. В принципе, ничего сложного, но…

– Миша, а ты на права сдавал?

– Чего? – удивился Барский.

– Мотоциклом управлять умеешь? – Надежда нешуточная – все-таки сын командира. Раз с винтовкой управляется, то, может, и…

– Конечно! – уверенно сказал Михаил.

– Тогда седлай коня, и валим отсюда!

– Чего?

– Блин, заводи мотоцикл! А я пока тела уберу.

Немцев я оттащил в кусты. При тщательном осмотре их, конечно, найдут, но минут десять выиграть можно. А женщину и ее собаку отнес в пристройку, где накрыл старой мешковиной. Быстро заровняв следы волочения, прыгаю на заднее сиденье громко тарахтящего байка.

– Гони!

И мы погнали. Удовольствие от безумной езды на «страшной» сорокакилометровой скорости по грунтовой дороге на антикварном транспортном средстве – близко к нулю. Мало того что отбитая жестким седлом задница онемела практически сразу, я еще и пыли наглотался. И только через пару минут мне в голову наконец пришло, что мы едем на юг, тогда как нам нужно на восток.

– Стой! – проорал я в самое ухо напарнику.

Миша резко тормознул.

– Что случилось?

– Нам в другую сторону! Вдоль железки, а мы едем поперек!

– А что делать? Дорога здесь только одна!

Дорога действительно была только одна. И куда она могла завести – я не представлял. Барский тоже. Естественно, что сразу возник сакраментальный вопрос:

– Что делать-то будем, Игорь?

– Предлагаю проехать дальше еще километра три-четыре. И поискать поворот в нужном нам направлении. А если не найдем – повернем назад и попытаемся проехать по бездорожью вдоль железной дороги. Трогай, только потихоньку!

Однако найти нужную дорогу не вышло – почти сразу мы выскочили из очередной рощицы на край широкого поля и увидели, что нам навстречу движется туча пыли, в которой скрываются какие-то угловатые тени.

Миша без команды начал разворачиваться. Правильное решение – я уже и не ждал встретить своих. Лучше укрыться и посмотреть – кого там черти несут. Расстояние до нежданных гостей составляло около километра, да и ехали они не спеша, поэтому нам хватило времени вернуться в рощу и спрятаться за кустами.

По дороге проехала небольшая колонна. Головным шел полугусеничный бронетранспортер, за ним громыхали три грузовика с большими опелевскими эмблемами на решетках радиатора. Под тентами сидели солдаты с винтовками в руках и громко горланили «Wenn die Soldaten Durch die Stadt marschieren». Понятно, что и техника и солдаты были не нашими.

– ?ffnen die M?dchen Die Fenster und die T?ren[6 - Немецкая солдатская песня:Если солдатыПо городу шагают,Девушки окнаИ двери отворяют…], – я тихонько допел куплет и уже громче добавил: – Ну, теперь понятно, почему те на переезде вели себя так беспечно! Немчура здесь чуть ли не ротами шастает! И ты еще будешь свистеть мне про десант?