Катафалк дальнего следования

Второй полицейский, поглядывая на выбывшего из строя товарища, все медленнее и медленнее махал лопатой, откидывая в сторону комья снега. Хотя копать ему почти и не надо было, тело было даже не закопано, а скорее утоплено в большом сугробе с небрежно накиданным сверху снегом. Лев всматривался в лицо, выискивая знакомые черты молоденькой проводницы. Но все лицо до груди было залито кровью из раны на голове. Потеки крови успели почернеть и застыть, на лице виднелись еще ссадины и гематомы, поэтому под этой жуткой посмертной маской трудно было узнать милое девичье личико.

– Отпечатки ног, следы борьбы нашли? – уточнил он у Егоркина.

Но на вопрос отозвался эксперт:

– Да следов полно, полвокзала сюда сбежалось. Еле разогнали. Теперь только гадать, где кто натоптал. Следов волочения и борьбы нет. Не сопротивлялась, драки не было. И ее ниоткуда не притащили мертвую или раненую, своими ногами пришла.

– Но почему она голая? Она что, голая пришла? – Егоркин от волнения потерял свою сдержанность. Сейчас он был похож на маленького мальчика, растерянного и бледного. Немудрено, вместо скорейшего возвращения домой ему предстоит разгадывать новую страшную загадку, которую ему подкинул поселок Туманный.

Эксперт пожал плечами:

– Ну это уж ваша работа, я так подробно не скажу. Точно не с остывшего трупа одежду снимали, кусочков примерзшей ткани на теле нет.

– Может быть, сама разделась перед смертью? – с надеждой спросил Егоркин. – Знаете, замерзающие перед смертью снимают одежду, им тепло становится, галлюцинации начинаются, будто сейчас лето и жара.

– И сама себе лицо разбила тоже в забытьи? – иронично спросил эксперт. – Столько крови, лужа под ней натекла. Не удивлюсь, если смерть наступила в результате потери крови, а не от холода.

Гуров краем уха слушал слова эксперта, ему очень хотелось рассказать Егоркину о своем подозрении о том, что в снежной могиле лежит девушка из поезда, но останавливало то, что по документам этой проводницы не существовало. Гуров решил: «Надо найти свидетелей и поговорить с ними, чтобы дали письменные показания, что вместо Светланы в вагоне находилась другая женщина. Проводницу видели несколько человек. Лена, но она пока без сознания в реанимации, Дымов, который исчез, и я. В поселке есть еще рядовой из дежурного наряда поезда Сергей Горшков, хотя он сам признался, что принял девушку за новичка и даже имени ее не знал. Начальник поезда! Он приходил несколько раз в вагон, он видел Дымова и разговаривал с проводницей. Он должен знать, кто она такая, ее данные! Тогда можно будет сделать сравнительную экспертизу и опознать труп. И еще обнаженная женщина на соседней станции, я так и не сделал относительно нее запрос! Какое-то безумное совпадение, но та была пожилой, с грузной фигурой. А этой погибшей, судя по фигуре, не больше тридцати лет, даже скорее всего меньше».

– Из местных кто-нибудь опознал труп?

После его вопроса установилась тишина. Егоркин уклончиво ответил:

– Нет, еще буду опрашивать, пока это сложно.

Гуров подошел к нему ближе:

– Андрей, нашли, куда Дымов скрылся, собака взяла след?

– Нет.

По мрачному лицу молодого следователя Лев Иванович и сам видел, что главный подозреваемый по-прежнему не найден.

– Ты в районный центр запросы по Дымову сделал?

– Сделал, – буркнул парень. – Не успел еще обработать ответ, я за одно схвачусь, уже другое сыплется. Файлы на электронной почте, в ноутбуке.

– Ладно, я вечером посмотрю. Я на пару часов отлучусь, – предупредил следователя Гуров.

По недовольному взгляду он понял, что парень уж не в восторге от их сотрудничества. Местный следователь ожидал, что опытный опер в два счета найдет преступника, а вместо этого как какой-то отпускник бродит по поселку, беседуя с местными старухами. Но Лев Иванович все медлил сообщать всю имеющуюся у него информацию Егоркину, потому что никак не мог сложить цельную схему из разрозненных фактов. К ним теперь добавилась и мертвая девушка. Гуров вспомнил последние минуты перед взрывом: «А ведь она была жива, когда поезд остановился на станции. Я разговаривал с ней, и она убеждала меня, что Дымов сошел с поезда. Потом мы выбежали с Горшковым на перрон, потом произошел взрыв. Она не погибла от взрыва. Но почему покинула поезд, разделась? Кто ее сильно избил и закидал снегом, возможно, еще живую? Слишком много вопросов, и пока ни на один из них нет ответов. Начнем в хронологическом порядке. Для начала надо выяснить, зачем сын местного попа следил за мной. Вечером постараюсь найти следы Дымова, данные начальника поезда и допрошу официально Горшкова. С протоколом легче доказывать, что я не был пьян и не сошел с ума. Я видел другую проводницу в вагоне».

Задумавшись, он чуть не врезался в женщину, которая в окружении крепких парней торопливо шла по перрону. Она была высокой, лет пятидесяти. Женщина разительно отличалась от местной публики – ухоженная, пышная прическа, блестящая шуба до самых пят. Каблучки сапог отбивали торопливую дробь, лишь на секунду она остановилась, бросив на Гурова пронзительный колючий взгляд серых, густо накрашенных глаз и тут же развернулась к одному из сопровождающих и что-то негромко приказала. Высоченный охранник отделился от группы сопровождения и зашагал за оперативником. Но как только Лев Иванович замедлил шаг, чтобы дождаться преследователя, тот также остановился и замер от него в десятке метров.

Гуров снова двинулся в сторону многоэтажек, и его наблюдатель пошел следом. Не отставая ни на шаг, он сопроводил оперативника до самой церкви, нимало не смущаясь того, что откровенно следит за ним.

«Только этого не хватало. – От злости у Льва внутри все закипело. – Приставили соглядатая. Что за местная королева на меня положила взгляд? Да так, что приставила соглядатая. Что за дурацкий поселок. Туман сплошной, не зря его так назвали».

Зазвенел телефон, и Гуров ответил, стараясь говорить тихо, чтобы наблюдатель не смог его подслушать:

– Петр Николаевич, доброе утро!

– Рад слышать, Лева. Тебе тоже доброе утро. У тебя есть хорошие новости?

– Отнюдь, но рад, что вы позвонили. Мне нужна ваша помощь.

– Ты чего так тихо говоришь, Лев? Случилось что-то?

– Уши лишние за мной ходят, зачем-то приставили наблюдателя. Сначала один, теперь вот второй…

– Так, пока ничего не понятно, кроме того, что ты попал в переплет. Говори, чем тебе помочь.

– Можете узнать, в ночь перед взрывом на станции перед Туманным не было сообщения о найденной женщине, мертвой или живой? По территории станции, названия ее точного не помню, состав проходил около двенадцати ночи.

– Хорошо, через пару часов добуду тебе информацию. Еще есть просьбы?

– Ускорить экспертизу по трупу в поезде. Сейчас долго рассказывать, но там произошла какая-то путаница с персоналом. Мне нужно точно знать, кто погиб при взрыве.

– Лева, ты только скажи, и я тебя из этого расследования и этого поселка вытащу. Отдохнешь на больничном, в себя придешь. Есть хорошие ребята, кого можно туда послать.

– Петр Иванович, спасибо. У меня все хорошо. Вы же знаете, в провинции все процессы медленнее идут, чем в столице, надо просто немного поднажать. Жду звонка, как что-то станет известно о потеряшках на соседней станции.

После звонка начальника и друга у него на душе стало легче, будто воздуха свежего вдохнул. Очень на него давила эта атмосфера, тяжелая и гнетущая, где все замалчивали свои тайны и давали уклончивые ответы. Лишь доктор оказался откровенен, но и от того так и исходило уныние.

Гуров решил наведаться в церковь, не только для того, чтобы застигнуть своего ночного преследователя врасплох. Он хотел собственными глазами взглянуть на внутренности церкви и ее главного служителя, который взял такую власть над поселком и его жителями.

Золотистые купола сияли даже в пасмурном свете зимнего неба. Зеленый высокий забор отгораживал само здание от шоссе и пешеходного перехода. Широкая калитка была гостеприимно распахнута, и Гуров смело шагнул в нее. С крыльца уже спешила женщина с блеклым лицом, по самые брови закутанная в темный платок, широкое платье скрывало фигуру.

– Водички хотели купить святой?

От этого предложения у Льва внутри поднялась тошнота. Он с трудом покрутил головой, стараясь не поддаваться слабости:

– Чуть позже. Сейчас я бы хотел увидеть отца Тихона.

– Он не принимает пока, обеденный перерыв, – сурово отказала женщина.

– Я подожду, осмотрюсь пока.

– Некрещеным нельзя под церковную крышу. – Смотрительница насупленно наблюдала за оперативником, ожидая, когда он сдастся и уйдет.

Его соглядатай застыл у забора, равнодушно наблюдая за их перепалкой.

Но опер демонстративно шагнул на ступеньки.

– Если бог будет против моего присутствия, то остановит меня. Прошу, отойдите в сторону, я войду внутрь и подожду священника.

– Нет! – почти взвизгнула женщина. – Стойте здесь, я спрошу, чтобы отец Тихон принял вас сейчас.

Она исчезла за массивной дверью, а Гуров двинулся вдоль высокого забора, который отгораживал церковный дворик от еще одной территории.