Воровской дневник

Как только щелкнул язычок, парень подхватил ее одной рукой и рывком швырнул на пол в коридоре.

Он с треском закрыл входную дверь, шаг за шагом подходил к ней по коридору и медленно чеканил:

– Я давал тебе, тупой твари, неделю, терпел нытье и сопли, но милость моя кончилась.

– У меня есть деньги, я могу отдать. Вот часть. – Девушка поспешно выгребла из карманов купюры вперемешку с мелочью и протянула Ваньке.

Но тот ударил ее по руке. Монеты и разноцветные бумажки разлетелись по всему коридору. Потом этот гад резко присел и накинул ей на голову пластиковый пакет.

От мутного тумана перед глазами Даша резко дернулась и сделала вдох. Вместе с воздухом в ее рот втянулся шуршащий пластик. Она выдохнула и снова судорожно попыталась втянуть в себя воздух, но под пленкой его уже не было.

Тело девушки извивалось, голова в белесом квадрате пластикового пакета трепыхалась в разные стороны, рот открывался, как у рыбы, умирающей на суше. Перед глазами пылала чернота, в ушах шумело, грудь поднималась в конвульсиях, в отчаянных попытках получить хоть капельку кислорода.

Ванька сдернул пакет с ее головы.

Даша с хрипом набрала воздух в легкие и тут же закашлялась.

Вдруг раздался стук в дверь.

Мужской голос за створкой произнес:

– Добрый вечер, Дарья. Это Лев Гуров, помнишь? Я заехал отдать дневник, но в театре сказали, что ты на больничном. Мне адрес дали в костюмерной, я привез лекарства. Даша, откроешь?

Ванька замер с пакетом в руках. Даша все кашляла, хоть он и протянул ей под нос кулак со сбитыми костяшками. Тогда парень толкнул ее в худенькое плечо, снова пригрозил, кивнул на вход в квартиру, а сам на цыпочках прокрался в ванную комнату и прикрыл за собой дверь.

Даша с растрепанными волосами дошла до двери, оторвала руки от груди, наполненной болью, и щелкнула замком.

Лев Иванович с тревогой посмотрел на девушку и сказал:

– Добрый вечер, Дарья. Давай я отвезу тебя в больницу. Ты очень сильно кашляешь, полежишь в палате под наблюдением врачей.

Но она покрутила головой. Мол, нет, не надо.

Сыщика не так легко было остановить.

Он протянул ей пакет с лекарствами и клеенчатую тетрадь, потом проговорил:

– Даша, ты очень плохо выглядишь. Я не могу тебя здесь оставить. Собирайся в больницу, возьми паспорт. Не беспокойся, лечение по полису бесплатное.

Девушка метнула озабоченный взгляд в сторону ванной и тихо сказала:

– Я чувствую себя нормально, просто расстроена. Плакала из-за памятников на кладбище.

– Что случилось с ними?

– Хулиганы разбили их на куски и разломали оградки на могилах бабушки и мамы.

– Ты написала заявление в полицию?

Дарья слабо махнула рукой и ответила:

– Кто там что будет искать? Ведь никто ничего не видел. На соседней могилке тоже все разбито и испорчено. Вандалы какие-то!.. Я вполне нормально себя чувствую, лишь немного кашляю. Уже почти все в порядке, спасибо за лекарства.

Лев Иванович протянул девушке визитку.

– Хорошо, если станет хуже, то сразу звони мне. По поводу памятников я попробую что-нибудь решить. В любом случае советую тебе написать заявление в полицию. Теперь насчет твоей просьбы. – Лев Иванович еще по дороге размышлял, стоит ли рассказывать девушке подробности смерти ее матери из-за бандитских разборок.

Бубнов сказал ему, что точно знает, кто убийца, и уже отправил его на тот свет, заставил заплатить жизнью за это преступление. Да этот авторитет и не искал общения с дочерью. Поэтому Гуров твердо решил не рассказывать Дарье о роли ее матери в банде Бубна, о причине ее смерти и об отце с криминальными наклонностями.

Он отдал ей тетрадь и сказал:

– Я не увидел в дневнике ничего такого, что могло бы указывать на убийцу твоей матери. Прошло очень много лет, так что восстановить все подробности или начать расследование заново теперь сложно. Я ведь предупреждал тебя об этом.

– Спасибо. – Голос девушки дрожал.

– Звони, если будут вопросы или станет хуже, – произнес Лев Иванович и внимательно взглянул на девушку.

В сгущающихся сумерках ее лицо было плохо видно, а свет в прихожей она не включила. Однако в этом темном коридорчике сыщик четко ощутил дух немытого мужского тела, смешанный с перегаром и крепкой табачной вонью. В квартире явно кто-то был, кроме испуганной девушки. Либо этот тип ушел отсюда совсем недавно.

Дверь за опером закрылась.

Ванька высунулся из ванной и спросил одними губами:

– Ушел?..

Даша кивнула в ответ.

Парень нервничал, не знал, что за мужик приперся к сиротке с лекарствами и таинственными разговорами об убийствах.

– Что за придурок? – Теперь он сомневался в том, стоит ли тащить сейчас Квашню на смотрины к Гигу.

Тот попросил побыстрее привезти к нему девушку и предупредил о том, что она должна иметь приличный вид.

– Он с работы, узнавал для меня про маму.

В комнате с каждой минутой становилось все темнее. Даше хотелось, чтобы она стала совсем невидимой и Ванька наконец-то ушел бы восвояси.

Но тот перегородил ей вход в комнату, снова продемонстрировал нож и заявил:

– Плевать мне на то, кто это! Ты поняла? Долг отдавай, дура!

Даша не решилась снова предложить ему забрать купюры, валяющиеся в коридоре, опустила голову и промолчала.

– Нет бабок, это твои проблемы. Ты мне уже пятьдесят штук должна. Рассчитывайся, Квашня, как уж можешь, а то я пакет не сниму с твоей тупой башки.

Даша прикусила губу от гадкого озарения.

«Так вот что требует от меня полупьяный Ванька!»