Месть на все времена

– Будто и нет меня вовсе?

– Да, примерно так.

– Мне, кстати, уже удалось кое-что услышать краем уха. Правда, это касается не расследования, а скорее вас лично.

– А именно?

– О полковнике, прибывшем из Москвы, болтает все отделение. Народ просто судачит, строит догадки разной степени глупости. Но капитан Серов стоит в этой компании особняком, пребывает в самой настоящей ярости. Он уверен в том, что вы прибыли для того, чтобы отжать себе почти раскрытые дела или указывать тут всем. Здесь все дураки кругом, а в Москве умники сидят. Мол, одного из них нам, убогим, в помощь прислали! Вот как-то так. Это почти точные цитаты.

– Понятно и вполне ожидаемо, – спокойно сказал Гуров, неторопливо и сосредоточенно разрезая бифштекс.

– Значит, вы не слишком расстроились?

– Отношение к нам коллег всегда можно откорректировать, а если не выйдет, то мы здесь ненадолго. Так с чего переживать?

– Ясно. А что вам удалось узнать, Лев Иванович? Вам предоставили материалы дел для ознакомления?

– Если бы на то была воля Серова, то он меня на порог кабинета не пустил бы, но Рощин распорядился содействовать. Так что да, все показал, и протоколы, и выводы экспертов. Впрочем, в материалах дел пока нет ни слова о том, что сыщики подозревают Елену Ромашову.

– Странно. А разве они могли это нигде не зафиксировать?

– Если версия рабочая, разработанная недавно, то могли, конечно же. Только я думаю, что все обстоит немного по-другому.

– Не совсем понимаю, о чем вы говорите, Лев Иванович.

– Сейчас объясню. Помнишь, мы с тобой обсуждали каждый случай смерти отдельно? Это было после разговора с Еленой. Она, кстати, достаточно точно и подробно все детали рассказала. Похоже, в телецентре действительно нет проблем с распространением информации.

– Это понятно, и что?

– Тогда мы с тобой решили, что в первых двух делах зацепиться вроде как не за что. В том смысле, что не ясно, как виновного искать. Но и Елену в тех преступлениях никак нельзя обвинить, по крайней мере сейчас, без дополнительных улик?

– Да, тесно с погибшими женщинами она не общалась, с первой из них вообще толком знакома не была. Мотив тоже достаточно сильно размытый, учитывая других претендентов на должности, покровительство разных людей и даже долю случайности и везения при распределении престижных мест работы на телевидении.

– Правильно. Но дело об отравлении продюсера в этом смысле кардинально отличается от первых двух убийств. Там подозреваемым может быть буквально кто угодно. Однако именно Елена Ромашова все же является самым перспективным кандидатом на эту роль.

– Да. – Марина досадливо поморщилась. – У нее был конфликт с потерпевшим, пусть и исчерпанный, имелись как возможность, так и мотив, но снова чисто теоретически.

– Именно. Так вот, я предполагаю, что коллеги рассудили примерно так же. Вернее сказать, первым они обнаружили мотив. Не просто какую-то банальную месть ловеласу или вполне возможную расправу с придирчивым боссом, а классическое «кому выгодно». Как ни крути, а Елена на должность телеведущей попала, даже смогла на ней удержаться и преуспеть. Она единственная извлекла выгоду от смерти продюсера, причем немалую.

– Потом они посмотрели на остальные преступления под тем же углом и решили, что всех убивала Елена, чтобы расчистить себе путь в ведущие популярной передачи.

– Расчистить, попасть и задержаться на вершине. Не забывай, что продюсер Романов хотел Елену с этой должности сместить. Этот тип привык добиваться желаемого, не мытьем так катаньем. Кстати, в деле есть информация, что на самом деле его зовут Александр Романовский.

– Стало быть, звучная фамилия Романов – это псевдоним. Понятно. Он пытался придать своей особе аристократические черты.

– Наверное. Кроме того, звучит красиво. В этой среде никого не удивишь наличием псевдонима.

– Да, конечно. Но я думаю, нам стоит выяснить, кто еще мог извлечь выгоду из смерти этого человека.

– Что ты имеешь в виду?

– Да что угодно, получение наследства, например. Ведь у успешного продюсера наверняка была хорошая квартира в престижном районе и крупный счет в банке.

– Да, по этому вопросу действительно стоит навести справки, – задумчиво проговорил Лев Иванович.

– Будет сделано. А что вам еще удалось полезного узнать из материалов дела об отравлении Алекса?

– О самом отравлении эксперты не сообщают ничего нового. Он действительно подумал, что в его недомогании виновата пища из ресторана, не обратился за помощью и сам не принял никаких мер, поэтому и не дожил до утра. Умер от внутреннего кровотечения, обычного осложнения при отравлении рицином, если не принять сорбент и не начать вовремя медикаментозное лечение. Зато я зафиксировал примерное время убийств, как его определяют эксперты, и выяснил, что у Елены нет алиби ни по одному из эпизодов, кроме того, имеются возможность и мотив. Вдобавок по первым двум убийствам полицейские сумели разыскать свидетелей. Все факты в совокупности говорят отнюдь не в пользу Елены.

– То есть как? Вы же недавно говорили, что ее имя не фигурирует ни в одном протоколе. По крайней мере, в качестве подозреваемой.

– Да, совершенно верно. Но это вовсе не обязательно. Не понимаешь? Сейчас поясню. Помнишь, Елена вскользь упоминала, что отец купил ей приличную машину, которой она управляет исключительно самостоятельно?

– Конечно, тот разговор был буквально вчера.

– Да. Но она не сказала, что это «Бентли» темно-красного цвета. Машина достаточно дорогая, броская. У полиции есть свидетели, которые видели, как точно такой же автомобиль сбил ведущую Веронику Титову и быстро удалялся с места преступления.

– Но как же так? – Марина немного помолчала, потом спросила: – А что камеры видеонаблюдения? Кто-нибудь из очевидцев успел заметить, кто был за рулем? Или, может быть, видел номер машины?

– Марина, дорогая, тебе бы не в сыщики, а в адвокаты идти, – заявил Гуров. – Впрочем, ты совершенно права. За рулем чисто теоретически мог быть и другой человек, да и машина не обязательно та самая. Но это повод для подозрений. Больше никакими сведениями полицейские не располагают. Погода в тот вечер была отвратительная, прохожих очень мало, улочка глухая, плохо освещенная. Так что в деле есть лишь марка и цвет машины. Больше ничего никто не рассмотрел. Если бы там и были камеры, то они все равно не смогли бы ничего толком зафиксировать. Но в свете вышеизложенной информации это уже бросает отчетливую тень на Елену Ромашову.

– Значит, вызывая туда Веронику на свидание, преступник хорошо знал, что делал.

– Это говорит лишь о том, что он местный, отлично ориентируется в городе.

– Кроме того, преступник хорошо знал саму Веронику. Что он ей мог посулить, чтобы она напрочь забыла о безопасности и в проливной дождь рванула на встречу с ним?

– Это очень хороший вопрос, – сказал Гуров.

– Пусть машина у Елены очень приметная, однако с юридической точки зрения это всего лишь косвенная улика. Ростов большой, богатый город. Тут может быть немало подобных машин.

– Ты во всем права, Марина. Но это не так уж и мало, учитывая, что у полиции имеются свидетельские показания и по первому эпизоду.

– Вы говорите про смерть Риты Кораблевой. Там тоже нашлись какие-то улики? Почему, кстати, дело вообще переквалифицировали?

– Сначала наши здешние коллеги действительно считали ее смерть суицидом и даже дело уже закрыли. Потом, я думаю, после того как надумали все три преступления вместе связать одним, так сказать, подозреваемым, они стали копать и в этом направлении тоже, да еще и с удвоенным усердием. Тогда-то и выяснились интересные факты. Оказалось, что Рита получила удар мощным электрошокером. Он был нанесен сзади в область шеи, примерно на границе линии роста волос. После этого человек теряет сознание довольно надолго. Значит, Рита никак не могла сама забраться в ванную и вскрыть себе вены.

– Интересно, а куда патологоанатом раньше смотрел? От электрошокера остаются весьма характерные следы, нечто вроде точечного ожога.

– Все верно. Но в очень редких случаях бывает, что на коже видимых следов не остается. Эксперты выявили гематомы на подкожных тканях при повторном вскрытии. Так что применение электорошокера можно считать установленным. Значит, и факт убийства доказан.

– Ладно, тогда откуда взялся скальпель? Вены резать им удобно, не стану спорить. Но дома у Риты Кораблевой вряд ли мог быть медицинский инструмент. Как и у Елены Ромашовой. Полицейским не пришло в голову сделать вывод о том, что в деле может быть замешан человек с медицинским образованием.

– Они вообще, кажется, не прорабатывали этот пункт, и происхождение инструмента не устанавливали, заранее предположили, что его с собой принес убийца. Кроме того, для использования скальпеля в данном случае достаточно лишь базовых знаний по анатомии. Их довольно легко почерпнуть в интернете. Значит, этот след может никуда не привести.

– Так-то оно так, но скальпель еще нужно где-то достать. Это не такая вещь, которая продается на каждом углу.

– А ты молодец, – сказал полковник. – Относишься к делу очень внимательно и задаешь дельные вопросы. Нам с тобой предстоит выяснить, были ли медицинские работники в близком окружении Риты. Ведь случайному человеку, никак с медициной не связанному, вряд ли придет в голову идти в специализированный магазин за скальпелем. Какой в этом вообще может быть смысл?