Секреты, которые убивают

Как позже установили следователи, Ненашев и Тарханов решили устроить разборки после онлайн-перепалки. Свидетели подтвердили, что Максим и Вячеслав договорились о встрече тем же вечером. И даже встретились неподалеку от компьютерного клуба на улице Ярославской, что зафиксировали камеры видеонаблюдения. Понять, о чем они говорили, было невозможно. Однако при встрече парни размахивали руками, и это было явно похоже на ссору. Затем они ушли, пропав из поля зрения видеокамер, а на следующее утро Тарханова нашли мертвым в ближайшей новостройке. Убили его жестоко: сначала отрубили руки, а потом клещами вырвали кадык. А на месте преступления нашли носовой платок, на котором сохранилась пара волосинок и несколько капель крови. И эти волосы, согласно анализу ДНК, принадлежали именно Ненашеву, а кровь – Тарханову.

Для Голованова доказательств виновности парня было более чем достаточно. Он легко получил ордер на арест, а затем прокурор без труда добился того, чтобы Ненашева заключили в СИЗО, доказав, что у парня есть возможность покинуть страну и избежать ответственности. И даже дорогущие адвокаты, нанятые родителями Ненашева при помощи его друзей из МТУСИ, ничего не смогли поделать.

Конечно же, сам Ненашев отрицал свое участие в убийстве Тарханова и не изменил эту позицию за все три месяца, которые находился за решеткой. Ссору с Вячеславом он не отрицал, как и все последующие события. Вот только, по словам Максима, после встречи у компьютерного клуба они с Тархановым помирились, хотя изначально спор и проходил на повышенных тонах. Затем Ненашев дал «донатеру» несколько советов по игре, подсказал, на какие ресурсы лучше тратить деньги, а затем они прошли через ближайший сквер, в котором и расстались. Максим утверждал, что он пошел в сторону станции метро «ВДНХ», а Вячеслав повернул в противоположную сторону, сказав, что у него тут недалеко встреча назначена, потому он и выбрал для общения с Ненашевым именно этот киберклуб.

Появление своего платка на месте убийства Максим тоже объяснял просто. Он заявил, что Тарханов споткнулся и расцарапал руку, когда они шли через сквер. Максим отдал ему платок, чтобы вытереть кровь, поскольку у Владислава ничего подходящего не было. Забирать окровавленный платок Ненашев не стал, а куда его дел Тарханов, он понятия не имел. Но Голованов и прокурор ему, естественно, не поверили.

Так долго в СИЗО до суда Ненашева держали по двум причинам. Во-первых, загруженность самого суда, где не могли (или не хотели?) найти окно для рассмотрения дела. А во-вторых, работа адвокатов Максима, которые изо всех сил затягивали начало процесса, пытаясь найти способы избавить от ответственности своего подзащитного. Помогал в этом тот факт, что орудий преступления так и не нашли. К тому же с собой в тот вечер у Ненашева не было даже сумки, в которой их можно спрятать, а лишь небольшой рюкзачок. Следователи никак не могли найти доказательств, что Ненашев успел спланировать преступление и подготовиться к его совершению между ссорой с Тархановым, когда оба находились в разных компьютерных клубах, и тем временем, когда и произошло само убийство.

А когда положение стало тупиковым, но крайне невыгодным для Максима, к его спасению решил подключиться заведующий кафедрой вуза, где учился Ненашев. Он встретился с Орловым, которого знал в старые времена, и убедил генерала направить лучшего сыщика на раскрытие убийства Тарханова, яростно доказывая, что Максим на совершение подобного преступления, тем более с такой жестокостью, просто не способен. Орлов поддался на уговоры и неделю назад подключил Гурова к этому делу.

Сыщик сразу понял, что нажил себе очередного недоброжелателя среди коллег, когда забирал себе дело Ненашева. Голованов просто плевался ядом, передавая Гурову документы. В принципе, сыщик понимал его позицию. Не оправдывал ни в коем случае, но вполне понимал. У полицейских не было никаких прямых улик против Максима, да и его объяснения случившегося выглядели вполне логичными. Однако «галочной системы» в полиции никто не отменял, и начальство требовало от Голованова не «висяк» на отдел повесить, а повысить процент раскрываемости.

Гуров полагал, что Голованову безразлично, виновен молодой программист в убийстве или нет. У него были улики против Ненашева, и полицейский надеялся дожать его в СИЗО. Сломить волю и заставить дать признательные показания. Однако парень не ломался, и это бесило Голованова. А тут еще явился «важняк» из главка забирать дело, которое опер считал почти раскрытым. С одной стороны, ему бы радоваться такому обороту – «висяк» в отделе не повиснет, а с другой – забранное дело можно было считать косяком Голованова. Дескать, не справился! А это и удар по репутации, и, возможно, предвзятое в дальнейшем отношение начальства, вплоть до лишения премий и задержки с присвоением очередного звания. Гуров это понимал, а потому не стал обижаться на недалекого коллегу. Он просто забрал дело и начал свое расследование.

Первое, что удивило Гурова в материалах, – весьма поверхностное изучение жизни Тарханова и его связей. В деле была только общая информация, и сведения о близких друзьях, которые и подтверждали факт ссоры Вячеслава с Максимом. Те заявили, что врагов у их приятеля не было. Тем более таких, которые решились бы на убийство, и Голованов копать дальше не стал.

А вот Гуров этим занялся в первую очередь, и очень быстро его розыск дал результат. Выяснилось, что помимо компьютерных игр Тарханов страстно увлекался, даже болел, играми азартными. Поначалу он проигрывал деньги, которые давали родители (достаточно обеспеченные люди), прежде чем те лавочку прикрыли, выделяя средства только на карманные расходы. Однако Вячеслава это не остановило, и играть он не перестал. А где паренек брал деньги на ставки, покер и прочие игроманские прелести, сыщик выяснил довольно быстро: Тарханов занимал их у всех, у кого только удавалось, обещая отдать с выигрыша. Но, вместо того чтобы расплачиваться с кредиторами, Вячеслав на выигранные деньги делал новые ставки.

Что оказалось самым сложным, так это найти человека, которому Тарханов задолжал больше всего. Им оказался некий Тимощук, который держал в Москве подпольный игорный клуб. Вячеслав, прикрываясь деньгами родителей, регулярно получал от дельца крупные суммы, и в итоге его долг перед Тимощуком вырос до астрономических величин.

Дальше все было уже проще. К тому же игорный воротила после убийства Тарханова, когда тот уже никак не мог расплатиться с долгами, даже не выкинул орудия преступления. И топор, и кусачки со следами крови эксперты нашли в его машине. Правда, он их успел тщательно отмыть, и кровь можно было различить только в ультрафиолете. И естественно, подтвердить, что она принадлежала Тарханову, было невозможно.

Но Тимощук совершил преступление не один. У него было двое подельников. И когда во время назначенной встречи Вячеслав вновь стал просить отсрочку и заявил, что родители не дадут ни копейки, даже если его убивать будут, они и оглушили парня и оттащили в новостройку. А остальное Тимощук сделал уже сам. Да потом и говорил, что так будет с каждым, кто не вернет ему долг. Для Гурова не составило большого труда раскрутить подельников на признание соучастия в убийстве, а затем и самому игровому царьку было некуда деваться. И сейчас сыщик сам хотел сказать Ненашеву о том, что с него снимают все обвинения. Гуров просто считал себя обязанным лично извиниться перед парнем за отсутствие профессионализма коллег.

Гуров решил, что созерцания и воспоминаний вполне достаточно, и прошел в допросную. Сыщик открыл дверь и на несколько секунд задержался на пороге. До этого момента он общался с Ненашевым лишь однажды – когда изучил материалы дела и захотел лично услышать версию парня. Ну а потом разговаривать с Максимом необходимости не было. Тот ни помочь, ни помешать расследованию Гурова не мог. И сейчас сыщик не удивился, встретив подозрительно-недоверчивый взгляд Максима. Гуров был уверен, что Ненашев уже давно получил информацию о своей репутации, но отсутствие веры московским полицейским в его глазах было вполне объяснимо. А вот страха в них не было вообще! Гуров подошел к столу, но решил не садиться.

– Максим, я к тебе с хорошими вестями, – проговорил сыщик, слегка улыбнувшись в ответ на недоверчивый взгляд парня. – Мы нашли настоящего убийцу Тарханова, и теперь ты можешь быть свободен.

– Что, совсем и прямо сейчас, гражданин начальник? – Ненашев все еще смотрел на полицейского скептически, но в глазах уже появились отголоски надежды и искорки радости.

– Прямо сейчас. И зови меня Лев Иванович. Обращение «гражданин начальник» я предпочитаю слышать от преступников, – вновь улыбнулся Гуров, отметив, что образ этого парня и тюремный жаргон совсем несовместимы. – Я хочу извиниться перед тобой за своих коллег. Они совершили ошибку, не проработав все версии убийства как следует. Но теперь несправедливость устранена, и все обвинения с тебя сняты.

– Лев Иванович, а что было бы, если бы вы не занялись этим делом? – не сводя глаз с сыщика, поинтересовался Максим.

– Я думаю, то же самое, что и сейчас, только на это, возможно, ушло бы чуть больше времени, – спокойно ответил Гуров. – Прямых улик против тебя не было, и за решетку ты мог попасть только в том случае, если бы кто-то из должностных лиц сам совершил преступление. Но поверь, таких среди сыщиков мало. Большинство полицейских – честные и преданные делу люди. И я уверен, что настоящего убийцу Тарханова все равно бы нашли.

– Давайте я сделаю вид, что поверил вашей тираде, – усмехнулся Ненашев. – А вот вам, Лев Иванович, отдельное и огромное спасибо. Если бы в полиции были все такие, как вы, то такие, как я, за решеткой бы никогда не оказывались. И еще! Если вам когда-либо понадобится моя помощь в любом деле, безразлично, в каком, обращайтесь. Сделаю все, что могу, и что не могу – тоже! Если бы не вы, они бы меня точно за решетку отправили. Я таких историй тут достаточно понаслушался.

– А ты не особо зэковским байкам верь, – улыбнулся в ответ сыщик. – Конечно, ошибки у всех случаются, но их в полиции не так много, как некоторые рассказывают. Ну а за предложение помощи благодарю, даже если никогда им и не воспользуюсь. Ты тоже можешь ко мне обращаться напрямую, если возникнут какие-то вопросы. Ну а теперь нам, пожалуй, пора попрощаться. Конвойный сейчас отведет тебя за личными вещами, получишь их – и свободен. Вот тебе копия решения суда об освобождении из-под стражи…

После расставания с Ненашевым сыщик отправился к себе в кабинет. Срочных дел у него не было, да и Станислав в главке отсутствовал, занимаясь собственным расследованием. Так что Гуров решил посвятить оставшееся до обеда время написанию отчетов, которые еще неделю назад требовал от него генерал.

Войдя в кабинет, Гуров принюхался. Запах сигарет, которые утром курил Крячко, еще не выветрился, и сыщик решил открыть окно. Конечно, курить в кабинетах в главке было строжайше запрещено – на бумаге, но многие сотрудники грешили этим делом, на всякий случай скрывая свой порок от начальства. Да и сам Гуров, хотя брал сигареты крайне редко, иной раз подымить в помещении и себе позволял.

Едва сыщик открыл окно, как в комнату ворвался прохладный весенний ветерок с запахом распускающихся почек. Его не могла заглушить даже гарь автомобильных двигателей, которую москвичи давно не замечали, и которая иной раз заставляла чихать «понаехавших» в столицу провинциалов. Сейчас стояла середина апреля, и погода была крайне неустойчивой. В течение часа могло стать жарко по-летнему, а затем внезапно нахлынуть дыхание мартовских холодов. Да и прохожие на улице выглядели так, что понять, какую одежду стоит надевать перед выходом из дома, наблюдателю было крайне сложно: один шел по тротуару в футболке, а другой – в куртке и шапочке! В общем, апрель в Москве, как и в большинстве городов средней полосы России, мог схватить прохожего в жаркие любовные объятия и следом же дохнуть в лицо холодом равнодушия.

Гуров постоял перед открытым окном, вдыхая то, что жители мегаполисов без тени смущения называли «свежим воздухом», а затем вернулся к столу. Достав из сейфа бумаги, сыщик углубился в работу, почти автоматически составляя отчеты по каждому из дел, которые он помнил практически наизусть. И заглядывать в материалы закрытых дел ему приходилось только для уточнения мелких деталей. К примеру, точного времени того или иного события. Однако завершить составления отчетов до обеда, как и планировал сыщик, ему не удалось. Как всегда случается в подобных случаях, от рутины его отвлек телефонный звонок.

– Лев, ты мне срочно нужен! – раздался в трубке голос Орлова.

– Петр, я тут немного занят, – недовольно вздохнул сыщик. – Во-первых, доделываю отчеты, которые ты сам от меня требовал. А во-вторых, уже обед скоро. Давай я к тебе через часок подойду. Сразу и отчеты отдам, и о новом задании, которое ты мне сунуть хочешь, поговорим. Не умрет же никто за это время.

Судя по тому, что Орлов назвал сыщика по имени, рядом с ним во время этого звонка посторонних не было. А это значит, что Гуров мог себе позволить говорить с другом откровенно, а не официальным тоном, как подчиненный с начальником. Именно поэтому он и решил, что новое служебное задание может подождать. Оказалось, что это не так.

– Лева, если я говорю «срочно», значит это действительно срочно! – сердито зарычал в трубку генерал. – Кстати, заодно тут и пообедаешь.

– Тут? Ты себе обед в кабинет стал заказывать? Причем на несколько персон сразу? – не обратив никакого внимания на тон друга, попытался пошутить Гуров.

– Лева, я тебе уже сто раз говорил, что второго такого клоуна, как Крячко, мне в главке не нужно! – Судя по раздражению Орлова, дело, которое он хотел обсудить, было действительно серьезным. – Я не у себя в кабинете. В ресторане на Петровском бульваре, недалеко от Трубной. Срочно дуй сюда. Тут поговорим, тут и пообедаешь. Если, конечно, кусок в горло полезет!

– Понял. – Сыщик сразу же избавился от шутливого тона. – В течение получаса доберусь!

Ресторан поблизости от станции метро «Трубная», куда Гуров добрался раньше обещанного времени, выглядел весьма презентабельно, хотя на вкус сыщика, слишком футуристично. Белоснежные кожаные кресла и диваны сильно напоминали оборудование космических кораблей из фантастических фильмов, которые Гуров несколько раз смотрел. Стеклянные столешницы с никелированными салфетницами, перечницами, солонками и прочей столовой утварью в дополнение к ним лишь подчеркивали эффект. А сводчатые потолки ресторана и вовсе создавали ощущение, что ты оказался именно в обеденном салоне космического корабля. Отдельные кабинеты, куда Гурова проводил метрдотель, встретивший его в дверях, были выдержаны в аналогичном стиле. Пожалуй, только без сводчатых потолков.

Войдя в кабинет, сыщик быстро оценил обстановку, которая казалась весьма напряженной. Вместе с Орловым в помещении находились еще двое. Одной была красивая женщина далеко за тридцать, которая смотрелась весьма эффектно. А ее белый брючный костюм органично вписывался в антураж. Вот только выражение лица женщины портило впечатление, которое она своим внешним видом пыталась производить. На нем застыло выражение отчаяния, беспокойства и испуга, которые в сочетании с жесткой решительностью, мелькавшей в глазах, портили ее привлекательность и создавали весьма странный эффект. Гурову показалось, что так сильно женщина ничего не боялась последние пару десятков лет. Если вообще когда-нибудь до такой степени боялась в своей жизни!

Мужчина, сидевший рядом с ней, напротив, был спокоен, сух и сосредоточен. Выглядел примерно на пятьдесят лет, хотя и пытался молодиться. И сыщику даже не нужно было читать его биографию, чтобы понять, что этот человек немало лет провел в спецназе. Возможно, армейском. И скорее всего, не раз бывал в горячих точках. А вот на семейную пару эти двое не походили, да и держались немного поодаль друг от друга, и сыщик сделал вывод, что это начальница и подчиненный. И, как выяснилось через несколько секунд, не ошибся.

– Марина Федоровна Запьянцева. Глава фирмы «ЭкспертПлюс», – первой представил женщину Орлов после того, как встал со своего места и пожал руку Гурову. – Степан Андреевич Хворостов – начальник ее службы безопасности, – а затем повернулся к собеседникам: – А это Лев Иванович Гуров. Лучший сыщик в Москве и, скорее всего, во всей России.

– Сразу прошу отбросить в сторону любые шуточки относительно моей фамилии, – холодно произнесла женщина после представления сторон. – Мой покойный муж – сибиряк. И его фамилия происходит от народа, проживавшего на территории Западной Сибири. Прозвище «Запьяне» или «Запьянцы» было дано этому народу из-за их основного занятия – зимней рыбалки на реке Запья, которая протекает в этом регионе.

– Ну моя фамилия тоже никакого отношения к буддийским духовным наставникам не имеет. – Гуров спокойно улыбнулся в ответ на эту странную, показавшейся неуместной, реплику женщины. – Она образована от разговорной формы церковного имени Гурий, которое на древнееврейском означает «молодой лев, львенок». Так что моя фамилия дополнение моего имени. Правда, была таковой в прошлом.

– Это все к чему было сказано? – удивленно перевел взгляд с одного на другую генерал.

– Это небольшой экскурс в антропонимику для лучшего понимания друг друга, – с той же улыбкой за двоих ответил сыщик. Запьянцева натянуто улыбнулась в ответ.

– Ну раз вы закончили свои интеллектуальные игрища, то давайте займемся нашим вопросом, – недовольно проворчал Орлов. – Тем более он чрезвычайно важный и не требующий отлагательства. Марина Федоровна, вам слово.

– Какие-то ублюдки похитили мою дочь! – почти выкрикнула женщина и замолчала, закрыв лицо руками.

– Марина Федоровна? – настоятельно потребовал генерал, но Запьянцева в ответ лишь покачала головой, не отнимая рук от лица. Гурову показалась, что она сдерживает плач, и выглядело это вполне искренне.

– Ладно. Тогда я сам, – покачал головой генерал. – А вы меня, Марина Федоровна, поправьте, если я ошибусь.

Дочку Запьянцевой звали Алина. Девочке было девять лет, и она училась в четвертом классе лицея «Вторая школа имени В. Ф. Овчинникова», считающегося одним из лучших в Москве. Сегодня у девочки должно было быть пять уроков, но последний из них – изобразительное искусство – неожиданно отменили, и учеба у Алины закончилась раньше срока.

Несмотря на то что девочка учится буквально в нескольких сотнях метров от дома, а рядом с лицеем располагается Гагаринский ОВД, то есть район максимально безопасный, Алину всегда возили на учебу на машине, как и забирали. По словам Орлова, мать объяснила это тем, что по дороге от дома, который находится на улице Губкина, приходится переходить всегда оживленный Ленинский проспект. Именно для того, чтобы не случилось какой-нибудь беды на дороге, четвероклассницу и возили на учебу и обратно на машине. Утром это всегда делала мама, а после окончания занятий, в большинстве случаев, один из водителей «ЭкспертПлюс».

Сегодня из-за раннего окончания занятий Алина, вместо того чтобы ждать машину в лицее, решила вместе с подругой сходить в магазин «Азбука вкуса», который располагался через дорогу от школы, за пирожными. И как только они перешли улицу, рядом с девочками остановилась машина. Из нее выскочил мужчина в маске, схватил Алину и затащил ее внутрь автомобиля. Причем все это случилось так быстро, что девочка даже не вскрикнула. Машина похитителей тут же рванулась с места, а затем позвонил неизвестный и потребовал от Запьянцевой выкуп за девочку в размере пятисот миллионов рублей. И дали на поиски денег двадцать четыре часа.

– Это вкратце вся история, – закончил рассказ Орлов. – Осталось добавить три момента. Во-первых, похититель дал Марине Федоровне час на обдумывание условий и должен позвонить минут через двадцать. Во-вторых, бандит потребовал не сообщать о похищении в полицию, иначе девочку убьют. В-третьих, я Марине Федоровне вопросы задавать не стал. Решил лишний раз не беспокоить. Так что спрашивай ее сам.

Гуров на несколько секунд задумался, прежде чем сыпать вопросами. А их у сыщика возникло немало. И в первую очередь его интересовало, как Запьянцева так быстро смогла отреагировать на ситуацию и найти решение, которое и требование похитителей не нарушит, и правоохранительные органы к поискам девочки подключит, – выйти на Орлова и попросить поручить спасение Алины надежному сыщику. А то, что искать девочку придется неофициально, Гуров ничуть не сомневался. Иначе зачем было назначать встречу в ресторане, а не в главке, в кабинете генерала?! Впрочем, этот вопрос можно отложить на более поздний срок. Он лишь подчеркивал деловую хватку Запьянцевой. А сейчас были темы поважнее.

– Марина Федоровна, у вас есть деньги для выкупа? – спросил сыщик.