Убийца прячется во мне

– А разве вы чего-то добились?

– Конечно. Всегда надо попытаться договориться, прежде чем начинать войну. Да, да, войну, а что вас так удивляет? В данной ситуации, очень непростой, надо откровенно признать, возможны только два варианта: либо вы искренне хотите найти виновную, либо вам удобнее сохранить хорошие отношения с партнершей, независимо от того, виновна она или нет. В первом случае лучше договориться, но ваша реакция показывает, что вы выбрали второй. Тут, конечно, уговоры бесполезны, мы уходим, как я уже сказал, с чистой совестью, ибо честно пытались решить проблему тихо, мирно. Не хотите, как хотите. Как говаривал князь Святослав Игоревич, «иду на вы».

Я внимательно наблюдал за Петром Викентьевичем и ясно видел, что он не испугался. Досадовал, конечно, что Татьяна не смирилась, но не испугался. Возможно, потому, что мы не выглядели устрашающе, не казались ему опасными. Два полноватых, не слишком молодых мужичка, явные интеллигенты, чего плохого от них ждать? Ничего.

– Вы что же, штурмовать бюро станете, – криво усмехнулся директор «ПЛ», – или, может, маски-шоу устроите?

– Зачем же так примитивно, хотя и это могу. Я ведь не только профессор, но и полковник в отставке. Полжизни преподаю, представляете, сколько у меня учеников? Среди них кого только нет, многие довольно высокие посты занимают, причем не только в полиции. Маски-шоу, безусловно, прием эффектный, но грубый, можно тоньше. Вот, например, знаком вам этот господин?

И с видом игрока, открывающего флеш-ройял[3 - Флеш-ройял – максимальная комбинация в покере: десятка, валет, дама, король, туз одной масти.], профессор положил на стол визитную карточку. Петр Викентьевич осторожно наклонился вперед и проговорил:

– Да, мне эта фамилия знакома. И что?

– Этот человек – начальник службы безопасности крупного холдинга. А знаете вы его потому, что холдинг этот – ваш основной клиент. Так вот, позвоните ему прямо сейчас и спросите, послушает ли он меня, если я посоветую ему не иметь с вашим бюро никаких дел? Просто потому, что вы ненадежны.

– Клевета, мы надежны, у вас нет никаких доказательств, что это не так.

– А мой друг – не судья и не прокурор, ему доказательства не нужны, достаточно моего слова. Да вы не спорьте, а позвоните, проверьте. Не хотите? Значит, верите и правильно делаете! Этот холдинг – основной ваш клиент, но и среди других, помельче, по крайней мере, половина моих учеников трудятся, а я никого из них не забываю, со всеми отношения поддерживаю. Перспективу улавливаете?

Вот теперь Петю проняло, теперь он забеспокоился всерьез. Шмонов он отчего-то не боялся, может, действительно был чист перед законом, а вот перспективы остаться без клиентов испугался, сильно испугался.

– Но это же грязные методы! – завопил он, разом теряя налет интеллигентности.

– Уж чья бы корова, как говорится, мычала. Вы назначаете воровкой чистую, наивную девочку только для того, чтобы ваша кобылица могла получить еще одну толику славы, будто ей уже имеющейся не хватает, и еще смеете осуждать кого-то за грязные методы? Это отвратительно, следовательно, мы избавлены от каких бы то ни было моральных ограничений. С игроками будем играть по их же правилам!

– Я никого никем не назначал. Просто невозможно четко определить, кто прав.

– Ерунда! Я же вам сказал, выяснить, кто на самом деле автор проекта, можно, проверив, как дамы ориентируются в мелких деталях. Но я не успел доложить, что, по крайней мере, одну такую деталь мы определили, и теперь я с большой степенью вероятности могу утверждать, что истину установим обязательно. Мы затеем большой скандал. Проект с конкурса, скорее всего, снимут, в Администрации президента скандалов не любят, но шум будет большой. Конкурентов у вас немало, они непременно ухватятся за возможность вам навредить. А Татьяна будет во всех интервью утверждать, что в любой момент готова доказать свое авторство в открытом диспуте с Лаурой.

– Хорошо. Чего вы хотите?

– Я предлагаю разобраться и дело закрыть. Здесь и сейчас. Насколько знаю, пока всего четыре человека в курсе происшедшего, этим кругом и ограничимся. Я на стороне Татьяны, но стараюсь сохранять объективность. Существует вероятность, пусть и мизерная, что она нас обманула, вот и проверим. Мы вызовем обеих дам и по очереди опросим. Мягко, деликатно опросим. Много времени это не займет, я задам каждой всего по паре вопросов, и нам все станет ясно.

Если и после этого вы, глядя мне в глаза, будете утверждать, что автор проекта Лаура, мы тихо уйдем. Зато, если вы сами убедитесь, что она воровка, ее репутация не пострадает. Знаете, признаюсь вам честно, я Лауру не одобряю, но понимаю. Она человек заслуженный, знаменитый дизайнер, имя, репутация гуру от дизайна, но талант – штука тонкая. Пропало вдохновение, ничего толкового не придумывается, а тут девчонка сопливая создает такой проект, что пальчики оближешь, вот и не удержалась, выдала чужую работу за свою. Выйди вся эта история наружу, Лауре конец, на былые заслуги не посмотрят, затопчут, тем более она совсем не любимица сообщества дизайнеров, характер у нее сложный, вам ли не знать? Так что мы с коллегой фактически спасаем репутацию вашей подруги.

– Будь по-вашему, – сдался Петр Викентьевич, – зовите ваше молодое дарование.

– Нет, нет, начнем лучше с Лауры.

Петя вздохнул, поднялся и вышел из кабинета. Отсутствовал он не долго и вернулся не один, пропустив вперед крупную женщину с надменным выражением на длинном лице. Это и была та самая Лаура Гессен. Как ее Петр Викентьевич уговорил, чем убедил, не знаю, но, думаю, приняв угрозы Ивана Макаровича всерьез, он сумел и компаньоншу обеспокоить.

Лаура огласки допускать не желала, с другой стороны, очень ей хотелось выйти в победительницы или хотя бы в финалисты предстоящего конкурса. А потому и повелась на «морковку» хитрого профессора. Иван Макарович лукаво намекнул, что теоретически допускает возможность обмана со стороны Татьяны. Вот Лаура и решила, что сможет переиграть старика. Она, поди, и мысли не допускала, что не сумеет разобраться в работе молодой девушки, была убеждена на все сто, что сможет представить чужую работу без сучка и задоринки, будто сама все рисовала. А потому вошла в кабинет, излучая непоколебимую уверенность.

Дама действительно выглядела внушительно и держалась словно титулованная особа. Но только на первый взгляд. А при более внимательном рассмотрении сразу замечались и крупные кисти рук, с крепкими, мужицкими запястьями, и широкие ступни, и мясистые щиколотки, на которых сухожилия не выделялись. Да и манера держаться подводила: Лаура вела себя не как природная аристократка, а как пейзанка, живого аристократа никогда не видевшая и изучавшая манеры аристократии по примитивным лубкам.

– Ну, – решила она сразу взять быка за рога, – что вы хотели у меня узнать? Или думаете, я в собственной работе не ориентируюсь?

– В собственной должны, несомненно. О том и речь. А потому, скажите, уважаемая, что тут у вас за стеклянные камешки?

– Гос-споди! – вздохнула мадам Гессен. – Как же унизительно отвечать на глупые вопросы дилетанта!

– Ну, ну, мадам, не будьте так суровы. Мы не дизайнеры, это правда, но у нас с Сергеем Юрьевичем по три высших за плечами, я – профессор, он – писатель, и оба известны в своих кругах не меньше, чем вы в своем. Может, мы и дилетанты, но уж глупостей точно не говорим. Так что там с камешками-то?

– Это что-то вроде бисера, стилизованного под гальку.

– А зачем? Насколько я знаю, обычно в таких горках используют настоящие камни, ту же гальку, щебень. Зачем стекло понадобилось?

– Я художник, я так вижу, – надменно изрекла Лаура.

– Извините, мадам, это не ответ.

– Какой ответ вам еще нужен, если вы сами ответили на свой вопрос? Вот именно, что обычно все используют камни. Но я не все, я Лаура Гессен, мне ширпотреб проектировать не к лицу. Поэтому стекло, так еще никто не делал.

– Отлично! Вот это нормальный, логичный ответ, это я понимаю. Но вот зачем тут нагреватель, никак не пойму.

– Это для того, чтобы вода, по желанию хозяина, становилась теплой.

– Спасибо. Это все.

– Все???

– Ну да. Я узнал то, что хотел узнать. Послушаем теперь, что скажет Татьяна.

Иван Макарович позвонил шефу, попросил привести племянницу. Я боялся, что в ожидании звонка она перенервничала и не сможет точно и уверенно отвечать на вопросы. Да и присутствие Лауры могло ее сбить. Но профессор, видно, подумал о том же, поэтому вежливо, но твердо попросил Лауру подождать в приемной, а то «несимметрично получится». Лаура, уловив кивок Петра Викентьевича, спорить не стала, нехотя поднялась и выплыла из кабинета, а вскоре и Танюша появилась в сопровождении дяди.

Иван Макарович задал ей те же вопросы, что и Лауре, но как же разительно отличались ответы! Танюшка раскраснелась, говорила горячо, убежденно, красиво. И любому, даже не знающему предыстории, сразу же становилось ясно, кто тут истинный творец. Ну, а Петр Викентьевич далеко не любой. Он сразу понял всю красоту замысла, отчего пришел в состояние, которого я раньше никогда не видел: сияющие от восторга глаза на мрачном лице человека, убитого горем. Как посредственный дизайнер Петр восхищался талантливым проектом, а как директор «ПЛ» скорбел, что его компаньонша оказалась примитивным плагиатором.

Впрочем, я был уверен, что в глубине души «честный» Петя давно подозревал Лауру, иначе с чего бы он так противился нашим мирным инициативам? Отсюда следует, что скорбел он исключительно оттого, что правду скрыть не удалось, а это симпатий к Петру Викентьевичу отнюдь не добавляло. Татьяна доклад закончила, Иван Макарович попросил ее вернуться в машину и немного подождать, а сам повернулся к хозяину кабинета и пристально уставился ему в глаза:

– Ну, что скажете?

Петр Викентьевич заерзал, как уж на сковородке. Подтверждать очевидное ему очень не хотелось, но и нагло врать, глядя Ивану Макаровичу в глаза, он не осмеливался. Попытался вильнуть взглядом в сторону, не смог.

– Глаз не отводить, – прошипел профессор, гипнотизируя несчастного директора (я его даже пожалел на секундочку), как удав кролика. – Говорите!

– Ну, гм, действительно, Танечка, как бы сказать, докладывала четче… Она как бы да, того, но и Лаура вроде бы изложила… Она того, но и Таня этого…

– Фу-у, батенька, что это вы? Образованный человек, интеллигент, а заговорили, как грузчик с неполным начальным образованием. Но я вас понял: Татьяна, безусловно, этого, ну, а Лаура, увы, того. Осталась сущая мелочь – восстановить статус-кво.

– Это, хм, как?

– Как всегда бывает в таких случаях. Воровка повинится, потерпевшая ее простит. Что вы дергаетесь? Не волнуйтесь, обязательно простит, обещаю.

– Чтобы Лаура?.. Да вы ее не знаете… Она никогда…

– А куда ей деваться? Это видели? – Профессор извлек из кармана мобильник. – Век технического прогресса, куда деваться? Мог ли я в начале службы представить, что такие устройства вообще появятся, а сейчас они общедоступны. Раньше, помнится, когда требовалось кого подслушать либо беседу записать, так, не поверите, тонну бумаги исписать нужно было, чтобы чудо-технику из спецфонда получить, а теперь? Теперь любой студент может свободно купить телефон со встроенным диктофоном.

– Так вы все записали?