Мертвая улика

– Да я-то ничего, – повел плечами Гуров. – Считай, как новенький.

– А вот я не как новенький, – посетовал Орлов. – Замерз, как цуцик.

– Что-то срочное, если ты меня прямо с операционного стола выдернул? – поинтересовался Гуров.

– Да, Лева. И если так уж вышло, что мы с тобой на своих двоих, то предлагаю вызвать такси и лично провожу тебя до квартиры. Там и поговорим. Не выгонишь?

– С какой стати? Я же в норме. Поехали, дома расскажешь, что к чему.

До самой квартиры Льва Ивановича генерал-майор не проронил ни слова. Лев Иванович и не настаивал на объяснениях. В присутствии таксиста свободно они бы все равно не смогли поговорить, а разговор, как догадывался Гуров, предстоял серьезный. Поэтому он благоразумно помалкивал.

Маши, как и предполагалось, дома не было. Гуров наскоро соорудил нехитрый ужин, разлил по кружкам горячий чай и приготовился слушать.

– Тут такое дело, Лева… Во-первых, ты все-таки извини за то, что я тебя вызвал.

– Не вызвал, а вызволил, – поправил Лев Иванович. – Меня бы все равно через пару дней оттуда выгнали. Или раньше. Но что-то мне подсказывает, что я оставался в больнице так долго исключительно благодаря стараниям жены.

– Ее можно понять. Да и приложили тебя неплохо.

Гуров не стал спорить. Удар, которым его вырубил мужик в синей водолазке, запомнится ему надолго. В этом он был уверен. За все время службы в органах внутренних дел ему не раз доставалось от разных личностей, но так сильно – никогда. Он потерял сознание именно в тот момент, когда Стасу нужна была помощь, и до сих пор, несмотря на все облегчающие вину обстоятельства, чувствовал вину. Тот самый лейтенант, на которого выскочил прятавшийся в шкафу преступник, получил тяжелые травмы и спустя несколько часов умер в больнице. Об этом Стас упомянул вскользь, и Гуров никаких вопросов больше не стал задавать.

Ну сколько было тому лейтенанту? Тридцать, не больше? Гуров после долго думал на эту тему. Вспоминал, сопоставлял. Ничего у него не выходило. Все говорило о том, что комнату, в которую его затащил Стас, просто не успели тщательно осмотреть. Шкаф не имел задней стенки и заслонял собой проем в стене, через который можно было уйти. Именно поэтому в комнате было так морозно, а одно открытое окно не успело бы так охладить помещение. Очевидно, тот, кто ждал встречи с Гуровым, первым понял, что дом окружен, и тут же спрятался в шкаф, не предупредив пособника, который в этот момент выводил Льва Ивановича из подвала.

Но почему же он не сбежал? Почему затаился в своем убежище? Может быть, понял, что побег не удастся? Вероятнее всего.

На месте были задержаны трое. Мужчина в синей водолазке и конвоир Гурова оказались родными братьями. Оба москвичи, но решили облюбовать брошенное жилье. Как выяснилось позже, не по причине дурной головы. Тот, что постарше, жил в доме, возле которого припарковался «Форд». Он-то и взял Гурова в плен. С младшим Гуров познакомился в подвале, когда тот решил навестить его и мужика с покалеченными руками. Но кем же был третий, который прятался в шкафу?

Информацией с Гуровым никто не делился. Вернее, на его вопросы, конечно, Стас отвечал, но как только Лев Иванович начинал вникать в подробности, то сразу менял тему.

Сначала Гуров возмутился тем фактом, что его отстранили от дела. Позже успокоился, решив, что толку от него, лежащего в палате-одиночке, все равно нет. И, усмирив свой нездоровый интерес и амбиции, Гуров решил, что непременно выяснит все обстоятельства дела, но после выписки.

И вот этот момент настал.

– Погибший парень в спецназ пришел недавно. Не знаю уж, кто его поставил на позицию, но ему было необходимо должным образом проверить помещение, а он этого не сделал. Видимо, понадеялся на других. В итоге поплатился за это жизнью. Крячко крупно повезло в том, что преступник был занят другим человеком. Только поэтому и удалось его обезвредить.

Орлов отодвинул от себя тарелку.

– Вот так, Лев Иваныч. А про свои документы ты все знаешь.

– Знаю. Жаль, я тогда… – Гуров запнулся, щелкнул ногтем по боку своей кружки, – ослабел, – закончил он. – Может, и не умер бы никто.

Орлов не ответил. Он тоже смотрел в кружку с чаем, размешивая в ней сахар ложечкой. И делал он это с таким лицом, будто бы важнее дела у него в жизни не было.

– Ну не томи. Рассказывай, – попросил Лев Иванович. – Ты словно утаиваешь что-то. И Стас кругами вокруг да около ходит. С чего бы?

– А с того, что ты нередко лезешь на амбразуру, когда ты там совсем не нужен, – поднял на него тяжелый взгляд Орлов. – Сколько случаев было, когда и без тебя бы разобрались, но нет – Гуров тут, Гуров там… Что ты хочешь услышать?

– Кто эти подонки? Откуда взялись, чем занимались? За что пытали того мужика, который со мной в подвале был? – принялся перечислять Гуров. – Вы их проверили?

– А ты как думаешь?

– Ну так рассказывай, Петр Николаевич.

– Про братьев я тебе уже рассказал. Виталий и Валерий Меньшовы. Тот, кто выбрался из шкафа, их лидер. Зовут Константин Лысенко. Тот мужик из подвала был их должник. На самом деле денег он им не был должен, но они так не считали. Виктор какой-то там… неважно. Фамилию забыл. Живет в Пензе, держит на даче пасеку. Документы в порядке, не привлекался, сертификаты на продукцию есть. Уже не первый год приезжает в Москву торговать медом, даже нашел где жить. Он снимает каждый раз комнату у одной старушенции, та рядом с рынком, где он торгует, живет. Остались еще такие небольшие рынки, там фирменные павильоны соседствуют с раскладными столиками. Лет пять уже приезжает. Но в этот раз не успел товар разложить, как явились к нему братья Меньшовы и определили его под свою опеку. За приличную, как ты догадываешься, плату. Говорит, что не видел их раньше, а аренду места на рынке оплачивал неофициально, там многие так делают. Просто передавал деньги секретарю директора рынка. С ней же заранее договаривался о своем прибытии – ну чтобы за ним прилавок закрепили. Схема отработанная, хоть и в обход закона. Проблем никогда не было. В этот раз тоже оплатил место, расставил свои банки, а спустя пару часов на него наехали Меньшовы.

– Рэкетиры, что ли? – вскинул брови Гуров. – Да иди ты! Прям привет из девяностых.

– Вот и пчеловод так же выразился. Сначала, говорит, хотел превратить все в шутку. Мол, за аренду каждый год платит исправно, и это несмотря на то, что она все выше и выше. А потом понял, что парни настроены серьезно. Сказал, что лучше уйдет, но платить не будет. Нечем ему платить! Они, видимо, смекнули, что если он уйдет, то может настучать на них в полицию, потому распрощались с ним. Но вечером того же дня, когда состоялся разговор, встретили его, пригласили сесть в машину, где хорошенько врезали, а потом отвезли в село Бедное, которое ты принял за Тавшино. Скорее всего, тебя давно заметили, но вилять не стали. Просто привели к своей базе, потому что понадеялись избавиться от тела. Сам подумай, Лева. Место глухое, кругом поля, никаких промзон рядом нет, людей тоже. Закопать тебя ничего бы им не стоило. А мы бы тебя никогда не нашли, – удовлетворенно закончил он.

– Черт-те что, – покачал головой Гуров. – Кому надо устанавливать на обочине трассы липовый указатель?

– Кому-то, наверное, надо. Или, как объяснил участковый, это все чья-то злая шутка. А что касается твоего друга по несчастью, то провел он в том подвале пять дней. Каждый раз его лупили, требуя деньги, которых у него нет. А когда поняли, что толку не будет, решили убрать. Если бы не твое появление, то было бы в списках пропавших без вести еще одно имя. Черт, как же его фамилия?

– Кого?

– Пасечника же!

– Не так важно, – отмахнулся Гуров. – Сотрудничать не отказывается?

– Да нет вроде, но сейчас с ним поговорить не получится – не то у него состояние. Ему, скорее всего, ампутируют одну кисть руки, а на другой пальца три останется, – пояснил Орлов. – Крячко лично с врачом говорил, надежды сохранить руки целыми очень мало. И это я не считаю других повреждений. Сотрясение мозга, трещины в ребрах, травма позвоночника, многочисленные гематомы. Врачи пока к нему не пускают, но главное, что он в сознании. Он может многое прояснить. Лежит сейчас в больнице, приходит в себя. К нему жена приехала, ухаживает.

– Ничего себе, – ахнул Гуров. – Неужели его из-за денег так изувечили? Ладно бы банкир был, а тут какая-то мелочь своим медом торгует. Может, он реально крут и деньги водятся?

– Да ничего у него не водится! На жизнь только медом и зарабатывает. У него четверо детей, ни один еще школу не окончил. Какие там деньги?

– А теперь и без рук останется…

– Не повезло, – согласился Орлов. – Так вот, Лысенко. Молчит, как черт. И братья ничего не рассказывают. На допросах дурака валяют. Стас с ними пытался договориться по-хорошему, сулил подписку о невыезде, но те как рыбки гуппи. Онемели хором.

– Какую подписку? – не понял Гуров. – Ты шутишь, что ли? Их – и на свободу?

– Ну должны же они были хоть на что-то клюнуть, – пожал плечами Орлов.

– Да они умнее нас.

– И главарь держит оборону. Этакий гордый тонкий профиль на фоне тюремной решетки.

– Личности сразу установили?

– Конечно. Документы настоящие. Братья привлекались за разбой, Лысенко – за кражу. Меньшовы вышли по УДО, Лысенко отсидел срок до конца.

Гуров встал, подошел к холодильнику и достал из него две банки пива. Орлов замотал головой.

– Не буду. – Он похлопал себя по выпирающему животу. – После еды не лезет. А тебе можно?

Вместо ответа Гуров открыл банку и перелил пиво в стакан.

– Рискуешь, – заметил Орлов. – Ты мне завтра будешь нужен, Гуров.