Месть на все времена

– Тогда почему в полиции считают эту трагедию убийством, а не наездом по неосторожности, например? – спросила Марина. – Погода ведь к тому располагала, плюс темное время суток, плохая видимость. Вероника могла просто-напросто не заметить машину. Эти зонты только считаются удобными, потому что прозрачные, а на самом деле здорово закрывают обзор. Капли стекают по куполу, сильно искажают картинку. Я это точно знаю. У моей мамы такой же зонт был, пока отец не выбросил его в сердцах. Она из-за этой штуковины как-то чуть под трамвай не угодила.

– Там вроде бы свидетель имеется. Он видел, как машина мчалась на Веронику, которая в тот момент переходила улицу. Водитель даже не пытался притормозить, наоборот, прибавил газу. То есть это был именно намеренный наезд. Так полицейские нам всем сказали. Но кем был этот свидетель, я, разумеется, не знаю.

– Хорошо. Мы это все потом попытаемся уточнить. А сейчас скажи, наши здешние коллеги всех вас допрашивали или только некоторых?

– Они беседовали со всеми, кто трудился в студии, находился там на тот момент.

– Ладно. Что конкретно спрашивали лично у тебя, помнишь?

– Конечно, времени ведь прошло не так уж и много.

– Кстати, сколько именно? Уточни для нас хронологию событий.

– Рита Кораблева погибла зимой прошлого года, в конце декабря или начале января. Точно не помню, но могу сказать, что было холодно, выпал снег. Нарядные елки с огнями и гирляндами кругом стояли. Я к работе приступила прямо на праздниках, новогодних или уже рождественских. А Вероника Титова попала под машину в середине ноября, то есть чуть больше, чем полгода назад.

– Понятно. Так чем конкретно интересовались наши коллеги?

– Да обычные, в принципе, вопросы задавали. Кто с Вероникой дружил, не было ли у нее с кем-то конфликтов и так далее. Я не могла сообщить ничего полезного для расследования, как мне и сейчас кажется. Вероника, конечно, являлась местной звездой, но не была ни вздорной, ни склочной, ни капризной, к персоналу не придиралась и ни с кем, по-моему, особо не конфликтовала.

– А не особо? Наверное, что-то такое все же было, – сказала Марина.

– Да, наверное, это можно считать конфликтом, или скорее ссорой. Вероника как-то поспорила со сценаристом из-за вопросов, предлагаемых для интервью с одной известной киноактрисой. Она считала, что дядьку слишком занесло в плане интимного интереса к звезде, и сказала об этом открытым текстом, емко и иронично. Народ стал ржать. Сценарист, до этого вполне спокойный, даже погруженный в себя, неожиданно взбесился. Они тогда наговорили друг другу гадостей.

– Про гадости давай подробнее, – потребовал Лев Иванович.

– Да ничего особенного не было, – сказала Елена и пожала плечами. – Помню, как Трофим перешел на личности, стал орать, что Вероника подцепила звездную болезнь. Мол, кто ты вообще такая?! Кто бы тебя знал, если бы не протекция, оказываемая известно кем!

– Так кем же?

– Понятия не имею. Эту тайну даже Наталье не удалось раскрыть. Это была настоящая интрига для коллег. Впрочем, ко времени моего появления в коллективе страсти значительно поутихли, интерес к этой теме почти погас. Но покровитель у Вероники, вероятно, все же был. Она Трофиму сказала, что порой он пишет настоящие бредни, что, кстати, было не лишено здравого смысла, и еще добавила пару слов, но практически на ухо и шепотом. Их никто не расслышал. Трофим мигом побледнел, замолчал, резко утратил весь боевой запал, даже как-то потух. Через пару дней его уволили и заменили Никитой, парнем молодым и вполне адекватным, который работает в программе по сей день.

– Когда был этот конфликт?

– Давно, я едва пришла на передачу. Ну да, вскоре после смерти Риты Кораблевой.

– Теперь давай вернемся к убийству Вероники и интересу к тебе наших коллег. Они спрашивали тебя о том, какие у вас лично были отношения?

– Да, я сказала, что нормальные, рабочие, без конфликтов и выяснений отношений. Вне студии мы с ней ни разу не пересекались, если не считать того самого дня рождения, о котором я уже упоминала.

– Вероника тоже там была?

– Да. Я не знаю, кто именно ее пригласил. Повторюсь, там было полно едва знакомого, непонятно кем позванного народа. Я не стала ничего выяснять, побоялась, что мозг закипит от перенапряжения, заботилась лишь о том, чтобы на всех гостей еды и выпивки хватило, поглядывала, чтобы квартиру не разнесли, соседей снизу не залили, и так далее.

– Понимаю. Леночка, припомни, будь добра, интересовались ли наши коллеги, где ты была в вечер убийства Вероники?

– Напрямую не спрашивали. Но капитан уточнил, сильный ли был дождь в то время, когда убили Веронику? Я запомнила дословно, потому что сама постановка вопроса мне показалась странноватой. Ведь, чтобы оценить силу ненастья, нужно было гулять поблизости, это как минимум. Наш город достаточно большой. Грозы с осадками частенько проходят полосами, особенно летом, в начале и даже в конце осени. Бывает так, что где-то ливень, а поблизости всего три капли упали. Кроме того, вечер был довольно поздний. Я в тот день сильно устала, поэтому приняла горячую ванну и улеглась с книгой в постель. Пока читала, слышала, как барабанят капли дождя. Но что было с погодой дальше, мне, разумеется, неизвестно. Я уснула.

– Капитан поинтересовался, одна ли ты спала тем вечером?

– Да. Хотя по моему предыдущему ответу и так было ясно, что одна. Но об отсутствии алиби полицейские ничего не говорили, если вы об этом. И вообще на подобную тему вопросов больше не задавали.

– Понятно. А когда приходили полицейские, тебе уже были известны дальнейшие планы руководителей проекта? Я имею в виду, они уже решили, кто заменит Веронику на посту ведущей? – неожиданно спросила Марина.

– Пока еще нет. Я точно помню, сотрудники полиции пришли на следующий день после происшествия. Этот вопрос наш народ еще только начинал бурно обсуждать.

– Ты говорила, что должность завидная. На нее обычно достаточно много претендентов. Так было и в тот раз? То есть обсуждение действительно оказалось бурным, и каждый, кто имел влияние, предлагал своего кандидата? – спросил Гуров.

– У проекта есть руководство. В тот раз его мнение по этому вопросу осталось невысказанным. Вопрос кадровых перестановок тогда решали продюсер с режиссером. Обсуждали они его между собой, при закрытых дверях, словно в надежде оставить все в секрете. Но сотрудники, разумеется, оказались в курсе содержания всего разговора. Наш режиссер Денис Воропаев настойчиво предлагал мою кандидатуру. Я уже говорила, он считал, что у меня все получится, кроме того, знал о моей давней мечте и был не прочь предоставить мне шанс. А продюсер проекта Алекс Романов был категорически против этого решения.

– Ага. Ты очень уверенно об этом говоришь. Откуда знаешь?

Прежде чем ответить, Елена пожала плечами, попыталась сделать глоток из стаканчика с кофе, поняла, что он закончился, потрясла пустой стакан, открыла крышку, заглянула внутрь и вздохнула.

– Я все понял, сейчас еще один принесу, – сказал Саша и тут же поднялся с кресла.

– Огромное спасибо. Попроси опять с корицей, но теперь без молока.

– Конечно, без молока, его можно только раз в день употреблять, это ведь лишние калории, – пробормотал молодой человек и осведомился: – Кто-то еще чего-то желает?

– Нет, спасибо, – сказала Марина.

– Я тоже воздержусь, – проговорил Лев Иванович.

– Откровенно говоря, обсуждать этот разговор для меня не слишком приятно, – продолжила Елена, когда Саша вышел за дверь. – Воропаев и Романов сначала говорили нормально, а потом перешли на дикие крики, так что да, это слышали многие в студии.

– Леночка, ты, ради бога, не смущайся, не нервничай, – произнес сыщик. – Мы ведь с тобой не чужие люди. С Маринкой вы едва познакомились, но сразу общий язык нашли, как знать, может быть, еще и подружитесь. Так что мы на твоей стороне, помни об этом.

– Я это прекрасно понимаю. Но все же признавать кое-какие моменты мне не просто, а еще труднее обсуждать. Ведь с отцом я их никогда не обговаривала, просто чтобы его лишний раз не нервировать. Если я взрослая и претендую на самостоятельность, то и проблемы свои должна сама учиться решать, – проговорила девушка и глубоко вздохнула. – В общем, хоть я этого и не афиширую, не кичусь и на работе ни разу не использовала, но все знают, чья именно я дочь. Этого и не утаить было. Порой Ростов мне кажется большой деревней, где все все друг про друга знают. Коллеги относились ко мне по-разному. По крайней мере, так было поначалу, пока меня саму не узнавали и не меняли мнение. Некоторые откровенно лебезили и заискивали передо мной, другие сторонились, словно не знали, чего именно ожидать. Были и такие, что выражали недовольство и презрение, а порой говорили гадости, если не в глаза, то за спиной.

– Ясно, что ты упрощаешь ситуацию, желаешь сэкономить время и говорить лишь по сути дела.

– Возможно, но сейчас это и не важно. Я только хочу сказать, что Романов был из последнего типа людей. Он вообще не самый приятный человек, если говорить откровенно, хамоватый, заносчивый, пухлый коротышка, который искренне вообразил себя центром земли. Этот фрукт как-то выпустил из виду мое возможное родство с Владимиром Ромашовым, когда я только пришла на проект. Он пытался развязно приударять за мной. Да, вот самое подходящее определение.

– То есть пробовал ухаживать? – уточнил Гуров.

– Ни в коем случае! Он всех миловидных девушек считал симпатичными мордашками, готовыми на все без лишних экивоков. Особенно если до разговора с ними снизошел аж сам продюсер! Студию этот тип называл своим личным огородом или помещичьей вотчиной. Я сплетни никогда не собираю, но сама знаю несколько случаев грубых домогательств к женскому персоналу с его стороны. Но ведь далеко не все с подругами поделиться решились. Так что для него пригласить на ужин с продолжением – это почти что вежливое ухаживание. Он пытался подкатить ко мне, когда полагал, что я просто девушка с улицы, молодой специалист, который активно делает карьеру, не более того. Я, разумеется, незамедлительно и твердо отказала ему. Он немедленно заявил мне, что свои вещи я могу даже не распаковывать, потому как в его передаче не задержусь ни дня. Потом, видимо, кто-то просветил этого хама насчет того, кто мой папа. Он резко дал задний ход, даже попытался извиниться, видимо, считал, что сделал это изящно, а по мне, так трусовато. Романов прислал мне букет цветов с запиской: «Был неправ».

– А ты что?

– А что я? Мне хотелось остаться в проекте, поэтому я решила не обострять ситуацию, спустить дело на тормозах. Тем более что формальные извинения были получены и никто больше не собирался меня выгонять.

– Но отцу ты ничего не стала рассказывать?

– Конечно, нет. Ведь тогда спустить на тормозах не вышло бы. Наоборот, в гневе папа способен на многое, даже на затяжные военные действия. Я уже не говорю о том, что он пожелал бы лично поставить на место наглеца, который попытался обидеть его дочь.

– В общем и целом понятно. Ты не подключала отца, Алекс вроде бы извинился. Что было потом?

– Да нормально все складывалось, спокойно пошло своим чередом. Он меня не трогал, я увлеченно работала. Взаимодействовать нам особо не приходилось, по крайней мере, наедине мы никогда не оставались. Этот факт не вводил меня в искушение наговорить гадостей и помогал ему спокойно смириться с поражением. Тем временем в коллективе постепенно сформировалось обо мне мнение как о нормальном, вполне толковом и трудоспособном специалисте, а не о дочери местного богача. Я искренне считала, что Романов успокоился. Ему нечего было мне предъявить, он никак не мог уязвить меня. Однако оказалось, что данный субъект затаил-таки злобу и при случае поспешил ее выразить. По крайней мере, все услышали несколько нелицеприятных фраз, брошенных продюсером в азарте спора с режиссером.