Преступление доктора Паровозова

Сердце у меня вспорхнуло, как потревоженный воробей. Подумайте, конечно, подумайте, дайте мне путевку, я хороший, я каждый день буду по столовой дежурить, я даже курить брошу, только дайте мне хоть иногда на той гитаре играть!

Видимо, Маргарита что-то почувствовала. Посмотрела на Вовкиного отца и говорит:

– Ладно, пойду с Мэлсом поговорю.

И отправилась снова к тому широкоплечему мужику, с которым пять минут назад под руку прогуливалась.

Вернулась буквально через минуту и говорит, что нормально, есть еще свободные койки в первом отряде, но нужно торопиться, пока кто-нибудь умный их не занял.

Как же мне хотелось прыгать, орать, петь от счастья, расцеловать всех, включая Вадика, но я неимоверным усилием воли сдержался.

– А как зовут начальника лагеря? – тем временем спрашивает Вовкина мама. – Что-то я не расслышала.

– Его Мэлс зовут, то есть – Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. – Пояснила Маргарита Львовна. – Так его мама с папой назвали, он, наверное, до сих пор им спасибо говорит.

Все сразу понимающе засмеялись, ну и, конечно, Вадик громче всех.

– Слушай меня, лапочка! – строго сказала Маргарита. – Сегодня суббота, завтра воскресенье. В понедельник делай что хочешь, но до обеда возьми в поликлинике справку, называется 286-я форма. И с этой справкой не позднее пяти часов подъедешь в здание профкома на Большой Пироговке, знаешь, где это?

– Нет, – честно признался я, – но я найду, Маргарита Львовна, найду эту Большую Пироговку, язык до Киева доведет.

– Горе ты мое! – вздохнула она. – Пироговку не знает!

А Вадик присвистнул и пальцем у виска покрутил. Видимо, совсем уж неприлично не знать эту самую Пироговку.

– Значит, так! – терпеливо стала объяснять мне Маргарита Львовна. – Доедешь до «Кропоткинской», а там на пятом или пятнадцатом троллейбусе до остановки «Трубецкая», где за ректоратом, в деревянной избушке, профком и найдешь. Спросишь Александру Мартыновну, я ей позвоню сегодня, скажешь, что от меня. Отдашь ей за путевку двенадцать рублей, да смотри, справку, ради бога, не забудь, и во вторник милости прошу в лагерь, только пусть тебя кто-нибудь из родителей привезет.

А перед тем как мы сели в машину, Вовка отозвал меня в сторону и наказал привезти сигарет и, по возможности, денег.

Кто шагает дружно в ряд?

Так или иначе, но во вторник я бодрым шагом, насколько позволял мне тяжелый чемодан, направлялся пешком от станции Новоиерусалимская в пионерский лагерь «Дружба» от Первого медицинского института.

Естественно, меня никто не провожал, да мне это и ни к чему, потому как и не покурить в дороге, да и вообще я ведь теперь взрослый, мне через десять дней уже пятнадцать стукнет.

Самое главное – я успел утром переложить в собранный накануне чемодан шестьдесят пачек «Примы», купленных мною вечером понедельника в магазине «Военторг» и спрятанных под диваном. Наскоро попрощавшись с мамой, я вывалился с чемоданом на автобусную остановку, полную народа.

– Леха! Ты куда намылился с чемоданом? Тебя что, из дома выгнали? – Это мой одноклассник Витька Ципкин с балкона орет.

Люди на остановке внимательно стали оглядывать меня и мой чемодан.

– Да нет, я в лагерь уезжаю, в пионерский, – кричу я Витьке, – в ансамбле буду на гитаре играть!

– А тебя Агафон вчера весь день искал, сказал, если найдет, то изувечит! – весело продолжал орать Витька. Народ на остановке стал смотреть на меня с еще большим интересом.

– Пусть меня поймает сначала! – так же весело закончил я разговор, потому что уже подошел автобус и нужно было втискиваться в него с чемоданом.

Мой сосед по дому Агафонов Сережа, по кличке Агафон, был лет на пять меня старше. Пришел тут из армии на побывку и давай кругом свои порядки армейские устанавливать, чтобы, значит, все честь ему отдавали. Дошла очередь и до меня. Мы вечером на прошлой неделе в беседке детского сада сидели, я, как всегда, на гитаре тренькал. Тут и появился Агафон, здорово поддатый, и с ходу начал требовать, чтобы я перед ним встал и взял под козырек. Вокруг меня девочки, ну я ему и сказал пару слов. А он, хоть и бухой был, но запомнил. Так, значит, вовремя я в лагерь уезжаю!

Спустя несколько лет с Агафоном произошел весьма любопытный случай. Он сидел у себя дома на кухне и, расположившись за столом, занимался тем, что по своему обыкновению пил водку, запивая пивом. И только он взял паузу для перекура, как вдруг его старшая сестра вернулась с работы, вошла на кухню, полюбовалась натюрмортом и говорит:

– Кончай тут за столом дымить, дома и так дышать нечем, лето на дворе, ступай на балкон!

А жили они на двенадцатом этаже. И вот Сережа Агафонов встал, отодвинул табурет и решительно отправился курить на свежий воздух. Видимо, он не затормозил в нужный момент, потому как перекувырнулся через балконные перила и вывалился. И все это на глазах у сестры.

Но каким-то непостижимым образом он упал не на газон, а к соседям, что жили этажом ниже. Соседи, которые мирно ужинали и смотрели увлекательный телефильм «Следствие ведут знатоки», немало подивились, откуда у них на балконе взялся Агафон, да к тому же переколотивший им все банки с огурцами.

Не удивился лишь Агафон. Он нетвердой походкой прошел через кухню в прихожую и ретировался из соседской квартиры. Когда ему удалось своими ключами открыть дверь, то дома на кухне он обнаружил свою сестру в состоянии полной невменяемости.

Еще бы! Только что ее ненаглядный брат Сережа свалился с двенадцатого этажа. Вот она сидела на табуретке и отрешенным взглядом смотрела на опустевший балкон. А братец, живой и невредимый, подошел к ней сзади да еще по плечу похлопал.

После чего Серега Агафонов надолго стал местным героем.

А мой одноклассник Витька Ципкин всего через год станет папой, но сейчас ни он, ни я об этом даже не догадываемся.

Как и три дня назад, мне стало неохота ждать на станции автобуса – еще бы, ведь меня в лагере МОЯ гитара дожидается! Я и рванул с места в карьер, но минут через десять уже выдохся. А коварный автобус еще меня и обогнал на полпути.

Да, думаю, что-то я погорячился. Устроил себе кросс по пересеченной местности с чемоданом!

Все чаще и чаще стал останавливаться, чтобы передохнуть.

Ну, вот и лагерь, с дороги видно мачту с флагом на линейке, последний перекур – и все!

Тут я услышал какие-то заполошные крики и посмотрел, откуда же они доносятся.

Недалеко от главных ворот оказался небольшой прудик, и в этом пруду плескались парень и девушка, это они весело и задорно кричали – в основном девушка. Тут парень поднырнул и что-то там сделал такое, отчего девушка стала вопить еще громче. Парень в два гребка добрался до берега, вылез из пруда, размахивая чем-то пестрым. Я, вытянув шею, стал наблюдать, уж больно интересно мне стало, что же они там делают.

– Отдай, Эдик, отдай, придурок, пионеры же увидят, идиот!!! – надрывалась девушка, стоя по шею в воде.

– Пусть смотрят! – засмеялся этот Эдик. – Нам от пионеров скрывать нечего! Пионеры – наша боевая смена! Тебе есть что пионерам показать!!!

Быстро натянув шорты и надев шлепанцы, он подбежал к кустам и повесил там то, чем так победно размахивал над головой. Я пригляделся и увидел, что это лифчик от купальника.

После чего Эдик добежал до ворот лагеря и был таков.

Девушку я почти не разглядел, она стояла ко мне спиной, одна голова над водой виднелась.

А парня я хорошо рассмотрел и запомнил. Я на него потом буду каждый день натыкаться.

Это был вожатый четвертого отряда Эдик Зуев.

У главных ворот меня встречали. Да, меня встречали, как это ни удивительно. Три девочки и пацан, все примерно мои ровесники, ну, может быть, кто-то на год помладше.

– Ждем, с самого утра ждем! – весело сказала одна из девчонок, а остальные согласно закивали, только парень, сохраняя независимость, тренькал очень фальшиво на гитаре и смотрел куда-то мимо.

– Тебя ведь Леша зовут! – продолжила все так же весело девчонка, а остальные опять закивали, не давая мне возможности отрицать сей очевидный факт. Ох, ничего себе, вот она, слава, впереди меня бежит!

– Нас Володя Антошин тебя встретить велел, сказал, что если парень с чемоданом явится, в джинсовой куртке с вышивкой, то это точно будет Леша Мотор!