До Агириша, первого пункта назначения на сегодняшний длинный день, было около девяноста километров дорог. Если смотреть по карте, то более двух третей расстояния нам предстояло двигаться от Югорска прямиком на север, а затем поворачивать почти строго на запад. Местность была относительно безлюдная. На всём отрезке пути других населённых пунктов не встречалось, и, можно было предположить, что та самая «пятёрка рецидивистов» двинулась именно в этом направлении. В тех краях лес был густым, а это означало, что так проще спрятаться от поисковых вертолётов.
Сам по себе посёлок оставался для нас интригующей тайной. Из противоречивой информации в интернете я смог узнать только то, что большая часть населения занята на лесозаготовках, а при товарище Сталине именно через Агириш планировали пропустить ветку железной дороги в Воркуту. Собственно, посёлок и являлся конечной станцией, так и оставшегося нереализованным транспортного проекта СССР. Каких-то особо ярких впечатлений от посещения этого места мы не ждали, но определённо, оказавшись в ХМАО, не стоило проезжать его мимо.
Погода по-прежнему не могла обрадовать солнцем и теплом. Небо от горизонта и до горизонта затягивали тучи. Дул мрачный и холодный северный ветер, навевая чувство тоски и образы из прошлого моей многострадальной страны: вереницы заключённых, отправляющихся на освоение суровых северных земель. Кирки и лопаты раскачиваются в их стёртых до кровавых мозолей руках. Лица измождены. Умирая, они видели то же самое небо – серое, бесцветное и равнодушное к чужим проблемам.
В номере Гая и Ольги мы устроили последний Югорский завтрак, налегая на кофе и калорийные бутерброды с фруктовым джемом. Марина сказала, что наличие кухни и кемпера вообще освобождает от необходимости заготавливать горячие напитки впрок и пользоваться термосами. Оксана попросилась у Кита за руль «Меги», на что он равнодушно пожал плечами. Шурик всем видом показывал, что предстоящая поездка для него – как осиновый кол для вампира.
– А теперь, о важном, – объявил я, поднимаясь со стула и вытирая руки влажной салфеткой. – Все вы уже слышали о беглых зэках. К сожалению, слух вчера подтвердился заявлением местных властей. По Югорскому ТВ сейчас только об этом и говорят. Есть информация, что беглецы подались именно в район Югорска. Поэтому мы должны быть максимально осторожными и внимательными.
– Из машин не выскакивать на улицу! – добавил Гай. – Кит, это в первую очередь касается тебя и твоего маниакального стремления зафотографировать весь мир. Пока едем – двери у всех машин в заблокированном состоянии.
– Если останавливаемся, – продолжил я. – То прежде объявляем об этом по рации. Выбираем для этих целей наиболее открытые места, хотя лично я, изучив карту местности, понял, что, в основном, весь путь до Агириша – сплошная тайга.
Ребята молча выслушали нас обоих. Никто не пытался обратить происходящее в шутку. Я думаю, важную роль здесь как раз сыграло отношения к происходящему самого Гая. Уж если он предпочитал говорить об этом серьёзно, какие уж тут могли быть шуточки? Сам не зная почему, я бросил короткий взгляд на Виолетту и ужаснулся, увидев, что она сидит, полуприкрыв глаза, как будто старается разглядеть внутреннюю сторону собственного черепа. Такое происходило с ней не часто. В основном, это было связано с её мрачным прошлым. Иногда Виолетта отчаянно боролась с собственными негативными мыслями, и по какой-то причине этот процесс отражался на её внешности именно таким образом.
В начале восьмого мы покинули гостиницу, а ещё через десять минут Гай разогревал двигатель КамАЗа на стоянке для большегрузов. В понедельник утром машин здесь было немного. Очевидно, большинство дальнобойщиков покинули Югорск ещё с вечера, оставив после себя горы мусора в урнах в виде пластиковых стаканчиков из-под кофе и помятых контейнеров от «Доширака».
Выезжать пришлось через улицу Калинина и Агиришскую. Дорога здесь была сносного качества, позволяя хотя бы временно наслаждаться километрами комфортного пути. С одной стороны тянулся серенький частный сектор, перемежающийся похожими друг на друга шиномонтажками и автомастерскими, с другой к дороге прижимались гаражные комплексы, наследие советского прошлого, от которых временами начинало тошнить. Но сразу за территорией города, после кольцевой развязки исчезло и всё вышеперечисленное, уступив место густому смешанному лесу. С обеих сторон нас обступила бесконечная и однообразная зелёная масса. Между стволами деревьев кое-где виделись темнеющие прогалины, и в каждой из них мне мерещились силуэты людей, одетых в телогрейки и робы заключённых.
В «двухсотке» компанию мне составила Виолетта. Она спокойно сидела на переднем пассажирском месте и равнодушно смотрела в окно. Теперь на её лице не отражалось никаких ярких эмоций, кроме вечного и неиссякаемого наслаждения самой жизнью. Всё дальше и дальше она уезжала от Тагила, города, ассоциирующегося у неё с многочисленными разочарованиями, могилой матери, променявшей на алкоголь все остальные жизненные интересы. Метрах в пятидесяти за нами тащился КамАЗ с автодомом, в котором ехали все остальные, исключая Оксану и Кита. Последние, как обычно, замыкали тройку.
Примерно на середине пути дорога значительно сузилась, превратившись в тонкую полоску асфальта, испещрённую громадными змеевидными трещинами. Лес трансформировался в скопление карликовых северных берёзок и сосен. Всё чаще встречались выжженные места, свидетельствующие о былых пожарах. На обочинах дороги появился светло-серый песок – характерная черта природы северного региона.
Я вновь подумал о беглых заключённых и понял, в каких дьявольских условиях они оказались, покинув обнесённую колючей проволокой территорию. Для того чтобы решиться на подобное, нужно было подойти к самому краю отчаяния, ибо выжить в условиях здешней природы современному человеку было практически невозможно. Один только гнус чего стоил. Вечерами, или рано поутру, особенно в такую влажную погоду как сегодня, этих тварей выбирались из леса просто тучи. И мошки, и комары нападали мгновенно, вонзаясь кровососущими хоботками в любое незащищённое одеждой место.
Примерно через час мы достигли поворота налево, возле которого из зарослей придорожных кустов торчала простенькая невысокая стела с надписью «Агириш». До пункта назначения оставалось километров двадцать, но именно этот отрезок пути оказался самым сложным. Асфальт исчез, а его сменила узкая трасса из длинных бетонных плит, между которыми зияли щели в палец толщиной. Ехать по такой дороге было то же самое, что по железнодорожным шпалам, не смотря на мощную систему контроля дорожного покрытия. Я представил, какие ощущения ожидают здесь автолюбителей на машинах более низкого качества и содрогнулся.
Кроме того, узкая проезжая часть, словно горная речка, начала извиваться в разные стороны: справа налево, сверху вниз и наоборот. Можно было представить, как преодолевали этот квест водители лесовозов. Впрочем, именно их мы сегодня на своём пути и не встретили, зато после очередного дорожного излома из-за кустов неожиданно появился дэпээсник в светоотражающем жилете и мгновенно махнул нам палкой, предлагая прижаться к правой стороне и тормознуть. Его появление в таком диком месте могло означать только одно…
– Здрасте, родные мои! – подал голос Гай в эфире. КамАЗ зарычал и так же стал прижиматься к обочине дороги.
И столь же неожиданно наши машины обступили с десяток рослых и крепких мужиков в чёрных балаклавах и бронежилетах. У многих на груди болтались автоматы.
– Боже, – Виолетта громко выдохнула.
– Успокойся, – бросил я. – Менты охраняют нас от преступников.
– Приготовьте документы на проверку и автомобили к осмотру, – сказал мне инспектор ГАИ, после чего быстренько зашагал к КамАЗу. В боковое зеркало я увидел Гая, спрыгивающего на бетонную дорожную плиту. Двое омоновцев угрожающе двинулись к нему. Я отстегнул ремень безопасности и тоже выбрался из машины. Передо мной тут же возникла широкоплечая фигура с АКМ на перевес. Ростом я едва дотягивался ему до середины груди. Сквозь прореху в балаклаве на меня испытующе смотрели небесно-голубые глаза.
Я быстро протянул полицейскому права и паспорт.
– Добрый день, – жалобно пискнула из салона Виолетта. Омоновец хмуро посмотрел на неё, затем на меня.
– Что вы делаете в такой глуши, да ещё и с девушками, ребята?
– Путешествуем, – сказал я и тут же понял, насколько глупо прозвучала эта фраза. А как ещё объяснить несведущему в философских вопросах человеку сложную формулировку нашего рода деятельности? Но неожиданно омоновец оказался прозорливым.
– Убегаете от скучной жизни, – не спросил, а сказал он утвердительно и вернул мне бегло осмотренные документы. Возможно, как раз присутствие симпатичной и беззащитной девушки размягчило суровое мужское сердце спецназовца, ибо тут его тон изменился на практически дружелюбный.
– Знаете о сбежавших заключённых?
Я кивнул. Он тоже.
– Мы проявляем максимальную осторожность, – сказал я. – Стараемся без нужды не останавливаться, попутчиков не берём, а едем с заблокированными дверями.
Омоновец снова кивнул. Мимо него вальяжно протопал ещё один гигант в балаклаве и бронежилете. Берцы на ногах были, кажется, пятидесятого размера.
– И всё-таки странные места вы выбрали для приключения, – задумчиво сказал голубоглазый омоновец. – Ехали бы в Приобье, что ли. Там хоть порыбачить можно, или просто с девчонками на природе побалдеть. Не понимаю я вас, богатеев.
Я почувствовал, что последнее слово не смог проглотить, хотя омоновец произнёс его без всякого негатива, будто бы просто констатируя факт и не более того. Сзади Гай рассмеялся. Я повернулся и увидел, что стоящие рядом с ним полицейские так же трясутся от хохота. Выглядело это сюрреалистично, особенно учитывая присутствие автоматического оружия. Как позже выяснилось, Гай развеселил их тем, что представился московским евреем, поставившим цель построить в Агирише синагогу.
– Просто оставьте там свой автодом и нарисуйте на борту звезду Давида, – сказал гаишник, продолжая смеяться.
– Жена? – спросил меня голубоглазый омоновец, когда я распахнул для осмотра заднюю дверь «двухсотки». Я открыл было рот, но Виолетта неожиданно меня опередила.
– Да, – крикнула она из салона и тут же добавила: – Гражданская.
Я лишь улыбнулся. Омоновец одобрительно кивнул и махнул широченной дланью, предлагая мне захлопнуть дверь.
– Будьте осторожны, – напутствовал он.
– Зачем ты сказала, что мы – гражданские супруги?
– А ты против?
Я подумал немного и ответил, что нет. Но внутреннее напряжение от того лишь усилилось. В последнее время Виолетта вообще вела себя странно, и что хуже, перескакивать из огня да в полымя она могла мгновенно. С начала путешествия прошла всего неделя, а мы уже успели запутаться в непростых амурных делах. Не спасало даже правило придерживаться свободных отношений. Природа человека так устроена, что он стремиться присвоить себе внимание того, кто ему нравится. Без вариантов. В противном случае возникает такое негативное явление как ревность.
Когда я внезапно захотел есть, дорога вывела нас в посёлок. Но о том, чтобы найти здесь какой-нибудь общепит, речи идти не могло. Первым, что мы увидели, оказался длинный обшарпанный барак с голубой шиферной крышей, а сразу за ним располагалась база, или автопарк, заставленный различной рабочей техникой: экскаваторами, автокранами и грейферами-манипуляторами, которых здесь было большинство. По территории бродила одинокая старая дворняга, лениво гавкнувшая на нас пару раз для приличия. Людей видно не было, словно сегодня был выходной, либо же посёлок вообще вымер.
Мы проехали ещё километр вглубь Агириша и остановили машины. К тому времени небо посветлело, превратившись из тёмно-серого в молочное. Эта улица называлась Молодёжной. Прямо перед двухэтажным шлакоблочным домом находились покосившиеся дворовые постройки какого-то старого дома. В выбитых окнах зияла пустота. А из его глубин так и веяло сыростью и забытьём.
– Какого хрена мы здесь делаем? – спросил я сам себя, но на вопрос ответил подошедший Кит. Фотоаппарат он уже держал в боеготовности.
– Ищем приключения на свою голову.
– Скорее, на свою ж**у, – поправил его Гай. Как раз он выглядел как человек, абсолютно довольный происходящим. – Самое прикольное в этой жизни – это непредсказуемость. Вот мы сами не знаем, зачем забрались в эту глухомань. И, тем не менее, смысл есть во всём и всегда.
– Довольно мутное философское изречение, – пробубнил я.
Как и следовало ожидать, Агириш оказался посёлком, который можно за пару часов обойти пешком, что мы и сделали, оставив автомобили в большом дорожном кармане. Народу здесь действительно оказалось мало, а те, кто попадались, разглядывали нас словно инопланетян. В основном это были люди позднего пенсионного возраста, бабушки, одетые по моде начала прошлого столетия, либо деды в застиранных пиджаках и широких домотканых штанах. Всё говорило о жизни и быте, застрявшем здесь в далёких советских временах. Большинство дорог в посёлке состояли из бетонных плит, но встречались и грунтовые, разъезженные лесовозами настолько, что пройтись по ним пешком было просто невозможно. Основную часть домов представляли обычные русские избы из брёвен, либо бруса, с маленькими по-северному окошками, чтобы зимой печное тепло не расходовалось понапрасну.
Мы прошли мимо пожарной части и местного отделения полиции, куда уже наверняка сообщили о нашем приезде. Однако возле дверей в обшитый сайдингом дом стоял только один «уазик-буханка» с отключенными светосигналами. Казалось, здесь всем и на всё было просто плевать.
Марина посмотрела на часы и предложила вернуться в кемпер, чтобы пообедать, а уж потом и двигаться в обратном направлении.
– Шутишь что ли? – воспротивился Гай. – Мы должны запечатлеть на видео ту самую заброшенную железнодорожную станцию сталинских времён.
– А ты уверен, что она сохранилась? – спросил я.
Гай пожал плечами.
Но вскоре нам встретилась пара мужиков, направляющихся куда-то с тяжелыми рюкзаками на спинах. На рыбаков они походили слабо, поэтому я решил, что это – лесозаготовщики.
– Не подскажете, как пройти к заброшенной станции? – спросил я.
Мужики остановились, озадаченно посмотрели друг на друга. Один из них, седовласый и полный, почесал репу. Второй, помоложе и повыше ростом подозрительно прищурился.
– А зачем вам станция?
Вперёд вышла Марина, видимо полагая, что сможет растопить лёд своей привлекательностью. Однако этого не произошло. Должно быть, в этом краю представления о женской красоте были несколько иными.
– Мы заплатим, – сказал Гай.
В другое время я непременно выговорил бы ему за привычку всегда и всюду решать проблемы рублём, но не сейчас, потому что как раз эта фраза поменяла к нам отношение мужиков.
– Хреновое там место, – сказал длинный. – Да и смотреть там не на что. Обычная заросшая кустами хибара из бетонных блоков. А недостроенную линию давно разобрали на металлолом. Но за пару сотен могу проводить.
Гай с готовностью полез в бумажник, однако тут в разговор включился мужик постарше.
– Вот что, – сказал он. – Если вы из тех столичных пе**растов, что хотите смешать нас с говном и снова назвать в телевизоре «потомками каторжан», то валите-ка вы нахер отсюда со своими камерами. И ваши вонючие деньги нам тоже не нужны.
– Семён, – попытался осадить его длинный, но тот не унимался.
– Знаю я как вы, журналюги работаете!
– Мы не журналюги… – попыталась возразить Марина, но мужик грубо её прервал.
– Тебя забыли спросить, глиста крашеная!
– Э, дядя! – возмутился Гай. – Ты выбирай выражения!
– Фильтруй базар! – угрожающе перевёл я на «феню».
Кит следил за разгорающимся конфликтом, открыв рот. И только Оксана из всех присутствующих догадалась включить камеру.
К счастью конфликт получилось быстро уладить, поскольку мужик адекватно оценил наше численное превосходство. К тому же второму хотелось урвать свой небольшой куш.
Они повели нас по длинной дугообразной улице через частный сектор и потемневшие от сырости ряды дощатых заборов. Дорога перешла в грунтовую, а затем и вовсе превратилась в узкую тропинку, когда мы вышли на окраину Агириша. Путь явно был нехоженым, судя по тому, какие пышные кусты здесь разрослись. Тут же нашу компанию атаковали тучи кровососов, вынудив меня вытащить из рюкзачка аэрозоль с репеллентами. Влажный холодный ветер проникал под куртку и словно вгрызался в плоть невидимыми призрачными зубами.
Мы отошли от посёлка метров на пятьсот – не меньше, прежде чем справа от тропы появились очертания старой железнодорожной линии без рельсов, но с едва различимыми очертаниями шпал. А минутой позже показались и развалины приземистого бетонного сооружения в один этаж высотой, наглухо заросший кустарниками и жухлой прошлогодней травой.
Место было жутким ещё и потому, что основная железнодорожная линия уходила в пустоту, резко обрываясь на пустыре огромным прямоугольным блоком. Края его уже осыпались от времени и суровых погодных условий. Я почувствовал почти непреодолимое желание затянуться сигаретой, но понял, что «стрелять» курево в нашей компании не у кого, а обращаться с этим вопросам к провожатым тем более не хотелось.
Глядя на этот прерывающийся путь, в голове возникало множество мыслей. Но самой яркой было, пожалуй, ощущение края света. Казалось, что там, за этим бетонным блоком не существует ничего, огромный чёрный провал в преисподнюю, либо просто край мифической плоской земли, в которую и по сей день продолжали верить некоторые сумасшедшие. Какими нужно обладать амбициями, чтобы попытаться построить дорогу через тысячи километров абсолютно дикой и суровой природы? Немудрено, что и здесь человечество проиграло. Где-то там, за тысячи километров отсюда находился город Воркута. Текущим летом мы намеревались всей компанией добраться до него на самолёте. Но именно сейчас мне эта идея показалась такой же безумной, как и строительство железной дороги в треть материка длиной.
В полдень мы вернулись к машинам и собрались в кемпере, чтобы пообедать и перевести дух. Нужно было построить дальнейший маршрут и прийти к единому консенсусу, поскольку нашлись некоторые, кто предлагал провести ещё одну ночь в Югорске.
– Не можем мы надолго оставаться в одном и том же месте! Как вы не понимаете? – в запале высказалась Виолетта. Чувствовалось, что энергетика Агириша глубоко резанула её по нервам. – Вы что, снова хотите неприятностей?
Я решил, что ребята поднимут её на смех и уже приготовился к тому, чтобы за неё заступиться, как вдруг понял, что все, включая Шурика, отнеслись к её словам предельно серьёзно. Гай долго и задумчиво смотрел на неё, пока мы пили чай и ели быстрый походный супчик, а потом спокойно сказал:
– Едем до Нягани. Не будем отклоняться от планов.
Никто не стал ни спорить, не вносить свои предложения. Думаю, большинство нонстоперов вполне устраивала перспектива поскорее убраться из данного населённого пункта, а куда – не имело значения. В принципе, ничего особенно пугающего или отталкивающего здесь не было. Но я уже во второй раз после Серова обратил внимание на чёткое и вполне осознанное ощущение неприятия твоей персоны населённым пунктом. Подобное ты чувствуешь, когда всё вокруг становится холодным и недружелюбным. И тогда кажется, что из каждого окна на тебя смотрят, сжимая в руке нож, и ожидая, когда ты наконец повернёшься к ним незащищённым местом.
В начале второго пополудни мы двинулись в обратном направлении, поскольку прямого пути от Агириша, до Нягани просто не существовало. Навигатор предлагал какую-то труднопроходимую дорогу по северной части района, но мы не хотели рисковать. По-прежнему команда нонстоперов обладала крайней неопытностью, и создавать себе дополнительные форс-мажоры никому не хотелось.
Кроме того, по возвращении в Югорск мы планировали обдумать ещё один заезд в восемьдесят километров длиной. Дорога проходила через пару населённых пунктов под названиями Советский и Зеленоборск, о которых мы естественно, ничего не знали.
– Посмотрим по обстановке, – сказал я в рацию. – Три населённых пункта – это как минимум дополнительные три часа. И это если не считать дороги туда и обратно.
– Посмотрим, – согласился Гай.
Сам он грезил предстоящей рыбалкой на Оби, о которой перечитал массу восхищённых отзывов от рыбаков со всей страны. Думаю, о ней он думал с самого начала путешествия и по этой причине неосознанно хотел ускориться.
Дорогу из бетонных плит мы пролетели со скоростью ветра, на одном из витков увидев наших старых знакомых. Один из омоновцев помахал нам рукой. Я приветственно посигналил в ответ.
– Скорей бы их поймали, – сказала Виолетта.
В половине третьего пополудни мы достигли Югорска. Вдали показались знакомые разноцветные здания и подъёмы новой автомобильной развязки. Погода не улучшалась, но в середине дня тёмная масса туч над головой превратилась в светло-серую дымку. Не говоря ни слова, я машинально повернул на широкое шоссе под указателем, ведущим в Советский
– То есть, совещания не будет? – рассмеялся в эфире Гай.
– Нахер совещания! – весело ответил я.
Виолетта улыбнулась. Я был уверен, что такое решение ей импонировало просто потому, что сегодняшний день автоматически загружался дополнительными событиями. Я же в тайне надеялся, что новые населённые пункты на нашем пути внесут хоть какую-то долю позитива. После Агириша на душе кошки скребли.
– Давайте в Советском попьём кофейку, – предложила из кемпера Ольга.
– Согласен, – сказал я. – Ищем общепиты в своих гаджетах, дамы и господа!
Дорога до Советского оказалась отремонтированной и ровной. Белая разметка ярко выделялась на фоне мокрого асфальта. Параллельно автомобильной трассе, всего в десятке метров от обочины тянулась линия железной дороги. Навстречу нам с жутким грохотом пронёсся «товарняк», тянущий за собой вереницу цистерн со значками «огнеопасно» на бортах.
А минут через пятнадцать нашему взору открылась необычная картина. Сразу на въезде в город обнаружилась обширная площадь, расчищенная от леса. Длинными и абсолютно ровными рядами, словно солдаты на построении, были выстроены одинаковые коттеджи с разноцветными крышами. К каждому дому прилагался участок прямоугольной формы в восемь-десять соток площадью. По всему было видно, что данное поселение было возведено здесь каких-нибудь пару-тройку лет назад. Ещё не везде были заасфальтированы дороги. Вокруг некоторых домов отсутствовали заборы.
– Патрясаюсче! – выдал Кит в эфире и тут же затребовал остановку. Да я и сам хотел выйти из машины и посмотреть на это чудо, что называется, на расслабоне.
– Энергетика места хорошая, – одобрила Виолетта.
Гай выбрался из кабины КамАЗа с улыбкой до ушей и сразу же прикинул, сколько денег ушло у организаторов на реализацию этого проекта.
– Мало где в России строят по такому принципу, – сказал он. – Обычно это явление стихийное. Компания-застройщик просто выделяет частнику клочок земли и предлагает на выбор несколько вариантов дома. В результате такой посёлок получается просто хаотичным скоплением разнокалиберных домов. Вот и всё. А это – европейский подход. Хотя, коттеджики и скромные достаточно.
– У разных людей разные понятия о скромности, – сказал я.
– Подъ*б засчитан, – усмехнулся Гай.
Пока Кит отчаянно щёлкал фотоаппаратом, стараясь запечатлеть жилмассив с разных точек, мы немного прогулялись. Даже Шурик, всегда равнодушный к подобным вещам, высказался о том, что место здесь реально крутое. Картину завершало обилие зелени. Не смотря на северные широты, лес здесь по-прежнему оставался довольно густым. Со всех сторон посёлок окружали тёмные ели. Ближе к трассе шумел свежей листвой березняк.
При дальнейшем знакомстве с Советским мы поняли, насколько сильно он отличается от Агириша. Основную часть занимали именно коттеджи, и, судя по автомобилям, встречающимся нам на улицах, достаток у местного населения был так же в разы выше. В восточной части городка ещё оставались избушки и хибарки родом из СССР, но в центральной части и на севере мы их практически не встречали.
А вот где перекусить, мы так и не нашли. Поиск в интернете выдавал немало адресов. Но большинство кафе и закусочных сегодня по какой-то причине не работали. В центре обнаружилось заведение, весьма красочно расписывающее своё меню в восточном стиле. Однако на деле это оказалась обычная столовая. Оксана, как всегда сморщила нос и заключила, что целесообразнее будет поесть в кемпере. Почему-то в этот раз её поддержали все без исключения. Мне оставалось только молча согласиться с решением большинства. Припарковав свои немаленькие машины на окраине города, мы собрались в мини-гостиной автодома и вынули из холодильника практически все свои запасы.