И тут меня словно током дёрнуло. Глядя, как ребята рассаживаются по местам, я понял, что одного человека не хватает.
– Что за чёрт? А где Шурик?
Кит удивлённо воззрился на меня, а затем рассмеялся:
– Ватсон, как же вы ненаблюдательны! Вообще-то, Саша с нами никуда не поехал. Он остался в «доме на колёсах» играть в «Танки».
– Потрясающе, – я не выдержал и начал тихонько смеяться сам. – И я – идиот, и команда у нас великолепная.
В этот день вообще всё как-то не ладилось. Серов встретил нас отличной летней погодой, солнцем и жарой, но вот энергетика, сквозящая из его тёмных закоулков, творила с моим разумом что-то несусветное. Виолетта, подруга моя и поддержка на все времена, аккуратно коснулась моего локтя двумя пальцами.
– Ты нервничаешь, – тихо и вкрадчиво произнесла она. – Это нормально. Мы в самом начале пути. Сейчас всё кажется не таким, каким мы ожидали.
На волне нахлынувших эмоций я хотел было обнять её и смачно поцеловать в губы, но неожиданно вспомнил, что она, вроде бы как, теперь в отношениях с Гаем, и передумал. Ситуация до смешного напоминала один день из жизни участников проекта «Дом-2», хотя на самом деле, весёлого здесь было мало.
Времени даром мы решили не терять, и потому сразу же от ресторана направились в тот самый музей, о котором писали все городские порталы. Располагался он в удобном месте, по сути, в центре, на одной из главных улиц Серова.
Но размеры этого заведения разочаровали сходу. Кит с готовностью вытащил свой фотоаппарат, но осмотревшись, недовольно скривил губы. В нескольких небольших залах создатели музея постарались разместить всю историю города, делая упор на военные годы и археологические раскопки, проведённые в окрестностях за последнюю сотню лет. К своему стыду только в этом месте я узнал, что ранее город имел название Надеждинский, что вносило логику в название и ресторана, в котором мы сегодня обедали.
К мистеру Тауэру ненадолго вернулся энтузиазм, когда он оказался перед рядами самоваров, выставленных на стенде. Для типичного иностранца этот предмет всегда ассоциировался с исконно русской культурой, хотя аналоги этого «аппарата» встречались и в европейской цивилизации. Виолетта же просто бродила среди экспонатов, ни на чём не заостряя внимания. Мне казалось, что она, как и раньше, впитывает энергетику места и на тонком невидимом уровне, возможно, общается с внешними духами.
В этот час посетителей здесь не было, не считая только нас троих. Невысокая симпатичная девушка с большими голубыми глазами и длинными светлыми волосами поздоровалась с нами при входе, а затем с интересом начала рассматривать нас самих. Для неё мы были куда интереснее экспонатов, которые она видела каждый день.
– Мы не все иностранцы, – с лёгкой улыбкой пояснил я. – Только он.
Я указал на Кита, и мистер Тауэр галантно раскланялся. А чуть позже мы выяснили, что девушку зовут Олеся и она является коренной серовчанкой. Виолетте пришла в голову мысль, что в наш видеоматериал отлично впишется небольшое интервью с местным жителем и осторожно предложила мне пригласить девушку на ужин. Я с удовольствием поддержал идею. Олеся согласилась с радостью и сказала, что, вообще-то сама хотела позвать нас куда-нибудь, но постеснялась.
– Если ты хочешь узнать место получше, – пообщайся с местными жителями, – философски заметил Кит, когда мы уже сидели в машине и придумывали, как бы нам скоротать время до пяти часов вечера. Музей закрывался в это время, освобождая нашу новую знакомую от работы.
– Ты стал гораздо лучше говорить по-русски, – заметил я.
– Спасибо! – кивнул Кит. – И, тем не менее, ребята, что мы будем делать?
Я промолчал, хотя отлично понимал, что в данном случае креативные идеи исходить должны от руководителя проекта. Чёртова должность, которой «наградил» меня Гай, как выяснилось, имела множество подводных камней. Но сегодня меня вновь выручила Виолетта.
– Мы уже наснимали кучу материала, – сказала она. – Монтажёры в Москве за голову схватятся, когда мы вышлем им файлы. Поэтому, можно просто покататься по городу, или заехать в тот парк, помните?
Я равнодушно пожал плечами и двинул автомобиль вперёд на низкой скорости. Во второй половине дня машин на дорогах стало значительно больше. В основном, это были недорогие корейские, или китайские «иномарки», но иногда попадались авто представительского класса. На перекрёстке улиц Каляева и Карла Маркса меня грубо «подрезал» тип на «Лэнд-Крузере-Прада», опустил боковое стекло и что-то угрожающе произнёс.
– Не связывайся, пожалуйся! – взмолилась Виолетта, опережая мои возможные действия.
– Ты шутишь что ли? – рассмеялся я, – у нас разница в весе килограмм сто. Я не настолько уверен в своих силах.
Кит в очередной раз не упустил возможности пройтись по неправильному политическому курсу нашей страны, как будто это имело какое-то отношение к менталитету и воспитанию граждан.
– Такие люди, – терпеливо пояснил я, – это отголоски лихих девяностых, мой друг. Ты просто не представляешь, какая жесть творилась в то время в нашем регионе. Бандитизм зашкаливал. Я думаю, побывай здесь тогда Мартин Скорсезе, то его культовый фильм назывался бы не «Банды Нью-Йорка», а «Уральская братва».
– А! – Кит понимающе кивнул. – Тот самый русский «шансон», братва и лагеря?
Мы с Виолеттой переглянулись и рассмеялись.
Около часа мы бесцельно колесили по городу, на очередном витке оказавшись у гостиничного комплекса «Надеждинский», где нам почему-то, не удалось забронировать номера. Снаружи это оказалось обычное серое здание прямоугольной формы, в пять этажей «ростом» и лишённое каких бы то ни было архитектурных изысков. Если бы на фасаде не «красовался» щит с поясняющей надписью, я мог бы принять это здание за городскую поликлинику, или госучреждение, вроде управления железных дорог.
– Судя по всему, мы не много потеряли, – сказал я, глядя на гостиницу.
Виолетта промолчала, а Кит попросил остановить машину и вышел за серией новых фотографий.
В этот день второй раз на городскую площадь мы не попали. За неспешной ездой по окружным территориям время пролетело незаметно. Дважды мне на телефон звонил Гай и виноватым тоном спрашивал, как у нас дела. Я решил, что не буду вести себя подобно обиженной девчонке, и потому отвечал спокойно и уверенно, так, будто между нами вообще не произошло недопонимания.
В начале шестого часа вечера мы вновь зарулили в центр и «подхватили» от дверей исторического музея Олесю. Девушка нетерпеливо и немного нервозно переминалась с ноги на ногу, ожидая нас. Думаю, она бы никогда не села в чёрный джип с двумя парнями внутри, не будь в нашей компании и Виолетты. Последняя затараторила, как заправская сплетница, едва только блондинка оказалась в салоне. Я знал Виолетту давно и теперь мог только удивляться, насколько подобное поведение было нетипично для её характера.
С местом для ужина мы решили не заморачиваться, отправившись прямиком в уже знакомый нам ресторан «Надеждинский», хотя справочники по Серову выдавали и другие адреса. Я подумал, что для интеллигентной девушки идеально подойдёт заведение именно такого формата.
В вечернее время ресторан ожил: в зале для курящих были заняты почти все столики. Мы решили присесть возле окна в другом зале, где и народу было поменьше, и атмосфера более спокойная. Я опустил взгляд и увидел огромную скомканную жвачку на ножке стола. В поле красной портьеры «красовалась» прожженная сигаретой дыра. Очевидно, в ресторан захаживали и не только воспитанные люди.
Кит тут же обратил внимание, что вечером атмосфера этого места стала больше напоминать паб, чем ресторан в классическом понимании этого слова. Я ответил, что ему виднее, а сам незаметно следил за реакцией нашей новой знакомой. Олеся вела себя непринуждённо. Мне даже показалось, что в ресторане она стала чувствовать себя более уверенно и раскованно. Подошедшей официантке я сказал, что хочу стейк средней прожарки и томатный сок, потому что за рулём. А затем сунул винную карту Киту и попросил выбрать что-нибудь хорошее для девушек.
После первого же бокала Fattoria La Pupille у Олеси развязался язык, и мы узнали её непростую жизненную историю. В чём-то она была даже банальной, если учитывать детали, которые имели место в жизни большинства провинциальных российских девушек: мечты, далёкие от реальности, прекрасный брутальный принц, внезапно появившийся в жизни на крутом чёрном байке и так же внезапно исчезнувший, как только тест на беременность показал две полоски.
– Я была глупой и наивной училкой младших классов, – с грустной улыбкой закончила Олеся.
Её лицо слегка раскраснелось от выпитого вина и волнительного монолога. Я заметил, что взглядом она выглядит намного старше своих лет. Словно рассеянный художник, создавая портрет, на симпатичное молодое лицо «прилепил» голубые глаза пожилой женщины.
– А что касается жизни в Серове вообще, – продолжала она. – По большому счёту, это – безнадёга. Но если не строить воздушных замков, то и здесь можно прожить интересно и с пользой.
Я кивнул. Золотые слова. В этот момент на ум неожиданно пришла Марина, игнорирующая мою персону который день подряд. Возможно, это было своеобразной игрой в «завоюй меня», или «прояви, мужик, инициативу», и она ждала от меня соответствующих шагов. Но тут же я вспомнил, что нам обоим, вообще-то, уже хорошо за тридцать и мысленно махнул на ситуацию рукой.
Что-то мешалось в кармане джинсов. Я неожиданно вспомнил про кольцо, купленное сегодня в «Юлайне», вынул коробочку из кармана и протянул её Олесе. Действие это было настолько спонтанным, что немного удивило меня самого. Виолетта, прекрасно зная, что лежит внутри, с удивлением вытаращилась на меня. Возможно, она даже догадывалась, кому изначально предназначался этот подарок. Олеся бросила неуверенный взгляд на коробочку, затем на меня, как бы спрашивая: «ты ведь ошибся, да? Это ведь не мне на самом деле?»
– Это тебе, – спокойно сказал я, – от всех нас, нонстоперов. Я уже обратил внимание на твои руки и уверен, что кольцо налезет тебе на средний палец. Этот маленький и скромный подарок будет напоминать тебе о нас. А если наступит чёрный день, ты можешь продать его и потратить деньги с пользой для себя и сына.
Олеся подняла коробочку со стола, бережно её открыла, словно боялась, что неверное движение может запустить взрывной механизм. В ярком ресторанном освещении начищенное золото просто засияло. Голубой топаз рассыпал вокруг себя ореол из тысячи крошечных звёзд. Олеся ахнула. Я был уверен, что подобное украшение она держала в руках впервые, и тут же испытал смешанные эмоции. Во-первых, я был страшно горд своим поступком, а во-вторых, вдруг вспомнил, что ещё лет пять назад на подобные деньги мог прожить пару месяцев, а то и больше. Виолетта поджала губки. Кольцо понравилось и ей. Эта магия ювелирных украшений всегда воздействовала на женщин безотказно. Исключений здесь быть не могло. Независимо от возраста, национальности и социального статуса все представительницы прекрасного пола становились околдованы блеском злата и драгоценных камней.
– Я… – начала Олеся, но Виолетта быстро наклонилась и громко шепнула ей на ухо:
– Бери, дура, пока дают!
Олеся посмотрела на неё широко раскрытыми глазами, и девочки звонко рассмеялись.
– Классная девчонка! – констатировала Виолетта, когда мы поздно вечером отвезли Олесю домой, а сами двинулись в сторону нашего отеля.
– Я знаю, что тебе нравятся девушки, – зачем-то сказал Кит. – Ты бисекшуал…
– Ох, Кит! – разозлилась Виолетта. – Это здесь вообще не причём! Почему у вас, мужиков, на уме одни «потрахушки»?
Услышав последнее слово, Кит с вопросом посмотрел на меня и одними губами попытался его воспроизвести, как бы спрашивая, что оно означает. Я не выдержал и рассмеялся.
– Что? – засмущался Кит. – Я знаю, кто такие потаскушки, но не знаю, кто такие потрахушки. Это то же самое, нет?
После этого на заднем сидении «двухсотки» согнуло пополам Виолетту. Я же ржал так, что пришлось остановить машину, потому что смотреть перед собой, я уже просто не мог.
В нашем лагере в поздний вечерний час царила спокойная и почти домашняя атмосфера. В мини-гостиной кемпера на диване развалился Гай, потягивая пиво и просматривая на «плазме» наши майские видосы. Шурик сидел неподалёку и тоже пялился в экран.
– А где девчонки? – спросил я.
Гай потянулся. Вошедшая в кемпер Виолетта одарила его дежурным поцелуем в губы.
– Вызвали такси и уехали в сауну, – сказал Гай. – Рапунцель хотела взять «Мегу», но я сказал, что за это ей придётся отсосать у мистера Тауэра. Вот она и раздумала.
– Дурак! – ругнулась Виолетта и легонько шлёпнула его по губам.
– Дурак, – согласился Кит, и добавил: – Она не потрахушка!
3 июня 2015. Призраки отеля «Уют». Энергетический капкан
В середине ночи я неожиданно проснулся, ощущая необъяснимое чувство тревоги и страх. В какой-то момент разум попытался объяснить произошедшее посторонними звуками, и даже предположил, что в номер могла зайти Марина. Но я тут же вспомнил, что ключи были только у меня и горничной. За окном тихо шелестел дождь, свидетельствуя о вновь разыгравшейся непогоде.
Я оторвал голову от подушки и осмотрелся. В темноте были видны очертания моей крошечной комнатушки. Дверь в санузел выделялась ровным белым пятном прямоугольной формы. Я уже собирался вздохнуть с облегчением, как вдруг неожиданно вспомнил, чётко и ясно, что перед сном закрывал её на шпингалет.
Эта мысль вызвала новую порцию страха, который на этот раз граничил с паническим. Первым желанием было просто подняться с кровати и выброситься в окно, но затем я включил холодный разум и попытался взять себя в руки. Наверняка я поднимался ночью и ходил в туалет, после чего забыл закрыть дверь и завалился обратно в постель. Эта мысль показалась спасительной, но неправдоподобной, поскольку я всегда помнил, что делал по ночам, даже если находился в очень нетрезвом состоянии.
Цепляясь за позитивные воспоминания, как за спасательный круг, я поднялся с кровати и босиком дотопал до входной двери, справа от которой располагался выключатель. Лампочка вспыхнула, как прожектор, на некоторое время заставив меня прикрыть глаза. А когда зрение вернулось, я понял, что времени уже половина третьего ночи, а возле входа в санузел валяется моё скомканное полотенце.
– Что за чёрт? – спросил я тихо самого себя, чувствуя, как по спине пробежала волна «мурашек». Пугающее подозрение внезапно закралось в моё сердце. Уж не сомнамбула ли я?
– Этого ещё не хватало!
Мнительной натуре подобного подозрения оказалось достаточно, чтобы ухватиться за него и тут же начать с готовностью раскручивать, облепляя деталями и нюансами, взятыми из моего не в меру яркого воображения. Я заставил себя войти в помещение санузла и осмотреться. Здесь всё, вроде бы, лежало или находилось на своих местах, не считая того самого полотенца, которое каким-то образом оказалось возле входа.
Неожиданно я почувствовал, прямо-таки ощутил всем сердцем, что хочу немедленно уехать отсюда куда подальше. Тягостное чувство безысходности навалилось на меня многотонным грузом, заставляя устало сесть на кровать и осознавать, как тяжёлая беспричинная депрессия обволакивает разум серой вуалью. В голове застучали молоточки тревоги.
– Что происходит? – спросил я пустоту в номере.
В голову пришла совершенно шизоидная мысль: будто все мои друзья – это плод воображения, либо долгий и красочный сон, который, в конце концов, закончился. А моя реальность – это вот этот одноместный гостиничный номер, в котором я проживаю уже давно, потому что собственного дома у меня нет.
Подобный бред можно было рассеять единственным способом – выйти на улицу и посмотреть на наши автомобили, возможно даже, не смотря на дождь, подойти к ним и потрогать руками, чтобы убедить свой сумасшедший разум в реальности происходящего.
Так я и сделал: влез в джинсы, накинул толстовку, надел кроссовки и вышел в пустой тёмный холл отеля. Входная дверь жутковато скрипнула, разнося по тёмному пустующему коридору зловещее эхо. На этаже по-прежнему, кроме нас никто не жил. Утром сюда заглянули два дальнобойщика, но номера им не понравились. Помню, как один из них просто так, что называется, между делом, предложил не морочить себе голову и доехать сегодня же до Ноябрьска. И, если я всё правильно понял, речь шла о городе в Ямало-Ненецком АО, до которого отсюда было не меньше тысячи четырёхсот километров.
Я спустился вниз по лестнице в маленький приёмный зал со стойкой ресепшен, которая сейчас пустовала. Тусклый ночник в виде маленького торшера освещал дежурный телефонный аппарат, винтажный ручной звонок и табличку с написанным на ней номером мобильного. Я успел подумать, что безопасность здесь не в почёте, прежде чем узрел пожилого охранника в чёрной униформе, который спал в тёмном углу на стуле, сложив руки на груди, как покойник.
На улице тихо шелестел дождь. Огромные лужи на парковке с вечера увеличились в несколько десятков раз. Одна из них примыкала ко входу в кемпер. Заднее боковое окно подсвечивалось изнутри ночником. Возможно, кто-то из девушек ещё не спал, но тревожить их в такой час мне всё равно не хотелось. Огромный кунг нашего автодома резко контрастировал с прочей обстановкой, и в какой-то степени напоминал астронавта, вышедшего в открытый космос. С другой стороны, он был похож великана, надёжно охраняющего самое ценное, что у нас есть – наших девушек. И только теперь я понял, что в Серове мы почему-то поделились на две команды, мужскую и женскую. Первая сейчас отдыхала в мрачных недрах отеля, а вторая заполняла помещение кемпера тихим сладким посапыванием и комплексом ароматов парфюмерии и косметики.
Я постоял под дождём некоторое время, глядя на светящееся окно кемпера и постепенно успокаиваясь. Неподалёку с грохотом пронёсся очередной товарный состав. Со стороны железнодорожного вокзала донеслась искажённая пространством речь диспетчера. Вроде бы, через пять минут должен был прибыть поезд из Нижневартовска. На исходе месяца мы должны были познакомиться и с этим городом.
Я вдруг захотел покурить, но понял, что не догадался взять с собой сигареты, и потому только несколько раз набрал полную грудь воздуха с запахом мазута и дизельного топлива, прежде чем решил вернуться обратно в номер. Охранник спал в прежней позе, и, судя по всему, толку от него было не больше, чем от любого другого предмета мебели.
Уже пробираясь тёмным коридором в свой номер, я неожиданно обнаружил, что одна из дверей не заперта. Поначалу я перепутал этот номер с тем, в котором спал Гаевский, и успел испугаться. На самом деле двухместные «апартаменты» моего друга располагались чуть дальше. Я остановился в тёмном коридоре, слыша, как дождь стучит по жестяному карнизу; и звук этот доносился непосредственно из глубины номера. Возможно, запереть дверь забыла администратор, когда показывала помещение дальнобойщикам, может, вина была на совести горничной, хотя какой смысл прибираться там, где никто не останавливался уже несколько дней?
Сам не зная, почему, я легонько толкнул дверь и вошёл внутрь. Номер ничем не отличался от того, в котором сейчас дрых Гай и, по сути, являлся его точной копией: две кровати по стенам, расстояние между которыми составляло не более полутора метров, бежевые занавески на шторах. Яркий фонарь бросал луч прямо в окно, заливая комнату рассеянным светом. Одна из створок окна была приоткрыта и впускала в помещение струйку прохладного влажного воздуха, а так же тот самый шум дождя, услышанный мною ещё из коридора.
Я подошёл к окну, отдёрнул занавеску. Капли дождя на стекле рисовали причудливые узоры, сотканные из тысяч крохотных бисеринок. И внезапно я вновь ощутил явный наплыв тягостного и пугающего чувства. Казалось, длинный и серый сон вновь проявил себя в реальности. Я увидел перед глазами до боли знакомую картину: свою маленькую тагильскую квартиру, стол, пепельницу, заполненную окурками, недопитую бутылку коньяка, стопку рядом с ней. Тяжёлая грусть сдавила грудную клетку ледяным стальным обручем. Мне стало так плохо, что захотелось заплакать.
– Да что это за хрень такая? – услышал я собственный голос. – Я совсем спятил!
Внезапно по коридору разнёсся звук знакомого кашля, а затем послышались и лёгкие шаркающие шаги. Я поспешил выйти из номера в коридор и тут же увидел высокую ссутулившуюся фигуру Гая с гостиничными тапочками на босу ногу.
– Бля-а! – выдохнул он при моём внезапном появлении. – Ты что, сукин сын, решил довести меня до инфаркта?
– Извини, Гай, мне просто не спится.
– Конечно, тебе не будет спаться в чужом номере! Какого хрена ты здесь делаешь?
Я открыл было рот, чтобы попытаться объяснить, но тут же понял, что не смогу этого сделать. Годы в бизнесе не научили меня самому главному – уметь в лаконичной разговорной форме передать объёмную информацию оппоненту. Особенно это касалось тех состояний, которые я испытывал, что называется «на грани».
Гай простонал. Только теперь я обратил внимание на то, что силуэт его долговязой фигуры напоминает Гэндальфа после встречи с балрогом.
– Что с тобой? – спросил я.
– Да кто бы его знал, мама моя еврейка! – снова простонал Гай. – Что-то со спиной. Болит жуть как сильно. Как будто кто-то лопатой нахлобучил.
Мы вернулись в его номер. Гай включил ночник, с кряхтением присел на краешек кровати и вынул из тумбочки ополовиненную бутылку вина.
– Будешь? – спросил он.
Я кивнул, в то же время отмечая нереально бледное лицо друга.
– Ты хреново выглядишь, – констатировал я.
– А я думал, адская боль в пояснице делает человека прекрасным розовощёким Аполлоном, – ответил он, брякнул об тумбочку двумя бокалами и наполнил их вином. При данном освещении и обстановке их содержимое напоминало тёмную венозную кровь и автоматически пробуждало воспоминания о майском ДТП на Соликамской трассе.
Я присел на краешек противоположной кровати, взял бокал в руки, посмотрел на вино и поставил его обратно. Гай неторопливо отпил из своего.
– Вот, я и хотел разбудить нашу медичку, чтобы узнать, что со мной такое, – сказал он.
– Они спят, – ответил я.
Гай пристально посмотрел на меня.
– А с тобой-то, что не так? Ты ведёшь себя как призрак в старом заброшенном доме. Я бы предположил, что ты маешься творческим безумием, если бы увидел у тебя в руках камеру. Обычно ваш брат так записывает свои мысли в двадцать первом веке.
– Никогда так не поступал, – сказал я и наконец, выпил. Глоток красного вина проскользнул по пищеводу тонкой огненной змейкой. – Я бредил, Гай.
Он нахмурился.
– Плохие новости, дружище, – продолжал я. – Либо у меня начался лунатизм, либо в моём номере кто-то был, пока я ещё спал.
Странно, но он не стал расспрашивать меня о подробностях, а принял слова всерьёз и за чистую монету, как будто и сам столкнулся с чем-то подобным.
– Надо валить из этого города, – твёрдо сказал он. – Вначале Виолетта себя повела как-то странно. А она у нас девочка вообще чудная во всех отношениях. С недавнего времени я склонен считать её не только обладательницей красивой выпуклой попки, но и чем-то особенным, экстрасенсорным восприятием, например.
Гай отпил ещё вина и вдруг тихо рассмеялся. Его глаза блеснули.
– Чувак, постой! Я это сейчас серьёзно? Да уж! Похоже, крышак задымился не только у тебя. Надо сваливать отсюда, – повторил он.
– Прямо сейчас? – без тени иронии спросил я. На самом деле эта идея вызвала у меня позитивные эмоции.
– Да нет, – Гай поморщился. – Остальные-то здесь причём? Только мы трое, считая Виолеттку, ведём себя как психи. Другим нонстоперам всё по фигу.
– Ага, – невесело усмехнулся я, – особенно девочкам, которые в первый же день отказались заселяться в этот чёртов отель.
Гай пожал плечами и осмотрелся, как будто пытался найти в антураже комнаты что-то важное, что помогло бы ему собраться с мыслями.
– Я думаю, дело здесь не в отеле, – неожиданно сказал он.
Я впился в его тёмные глаза своими, пытаясь разглядеть за плотской оболочкой часть души друга и понять, что с ним происходит на самом деле. В обычной жизни Лёха был весельчаком и балагуром, но порой его истинная натура выбиралась на поверхность, и тогда становилось понятно, что он пережил за прошедшие годы.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Гай не отвёл взгляд:
– А ты как будто не понимаешь? Да, это призраки, чувак, но не призраки отеля, а наши собственные, чёртовы призраки прошлого снова дают о себе знать. Мы трое, я, ты и Виолетта смогли вырваться из абсолютно противоположной жизненной среды. Да, у всех нас были разные условия. Но суть одна и та же. Безнадёга, чувак, вот, что это такое! У каждого из нас именно это ощущение в жизни было лидирующим, до тех пор, пока мы не показали собственному прошлому средние пальцы и не унеслись на машинах навстречу неизвестности.