Новогодние сказки

– Скоро ли? – спросил Иван Иваныч не своим, детским голосом.

– Еще минуточку, – нашептал ему ветер.

Наконец, ударили в колокол в далеком селе. В деревнях-то звук хорошо разносится, стали праздновать всей деревней, угощения наворачивать, а Иван Иваныч только в небо уставился.

Повезло ему, сорвалась звезда.

– Я коцу, стобы папа был лядом, – прошептал Иван Иваныч.

Заскрипел снежок, протянулась рука под ёлочку да прозвучал незнакомый, до боли родимый голос.

– Привет, Ванюш. С новым годом.

* * *

Живой подарок

Однажды Ваня потерял игрушку. Маленький плюшевый пес достался ему от родителей незадолго до того, как их забрала на небо бабушка. Она никого не спросила, просто утащила их за облака точно так же, как много лет назад ее забрал Ванин любимый дедушка.

Кто затащил на небо дедушку, Ваня не знал. Он только помнил, что был еще совсем крохой и только-только научился говорить, когда видел дедушку в последний раз.

Сейчас Иван стал старше, умел решать уравнения с дробями и даже знал названия нескольких туманностей в том самом безжалостном небе, что так часто забирало у Вани взрослых.

– Ну, не печалься, – сказала ему тетя Глаша, встречая Ваню у порога. – Сейчас-то поздно, ты поспи, а с утра найдется.

Засыпая, Ваня смотрел в окно, где за стеклом сияли далекие звезды. Одна из них всегда горела особенно ярко и немного мерцала, словно подмигивая. Словно приглашая Ваню тоже подняться в небо, где ждут его мама с папой.

Эта звезда приходила каждую ночь. Он никому не говорил, но называл её своей звездой. Каждый раз ложась спать, он знал, что, если небо на затянет облаками, она будет рядом.

– Передай моим родителям, что я скучаю, – попросил он у звезды и закрыл глаза.

С утра его разбудил запах блинчиков с кухни и шум посуды. Тетя Глаша приготовила завтрак и собиралась резать салаты для нового года. Ваня не очень любил этот праздник. Что толку встречать новый год, если все, кого ты любишь, рано или поздно уйдут?

– Тётя Глаша, я поищу игрушку, – сказал он, бросая на плечи старое пальто. – Потом позавтракаю.

– Ну, ты хоть блинчик прихвати, – догнала его тетя Глаша, когда он впустил в дом морозный воздух. – Да недолго, и у ребят поспрашивай, может, видел кто.

Ваня кивнул и направился к кладбищу. Именно там он вчера навещал родные могилки и, должно быть, оставил игрушку. Пока он шел, в домах загорался свет, шумели соседи, готовились праздновать.

На площади поставили большую елку, нарядили что городскую красавицу. Однажды Ваня видел заезжую актрису из Москвы, и они были с ёлкой очень похожи. Деревня кончилась, и Ваня свернул к лесу.

Мороз стоял не сильный, с неба полетели падать снежинки, подул ветерок. Ваня укутался покрепче, натянул шапку пониже, опустил голову и ни о чем не думал. Он даже перестал горевать, когда вслед за мамой потерял отца. Что теперь эта игрушка? Просто память?

Ваня хотел бы, чтобы родители были рядом, но никогда не верил в волшебство. Он любил науку, астрономию, геометрию. Все, что можно измерить и посчитать.

Он добрался до кладбища, но не нашел плюшевую собаку ни на могиле матери, ни бабушки, ни отца. Он обошел все могилки, но игрушки нигде не было. Людей на кладбище тоже не было, все готовили салаты, начищали праздничный фарфор, спешили в последний момент припрятать подарки.

Ваня искал до полудня, пока живот не скрутило от голода. Тогда он опустил свой печальный взгляд и зашаркал домой до мертвому снегу.

– В-в-вурф!

Сквозь ветер послышался лай.

– В-в-вурф!

Лай прозвучал снова, и Ваня поднял голову. Снег ударил в лицо, и Ваня заморгал, прикрывая глаза козырьком ладони. На опушке леса, там, где кладбище сменялось деревней, сидел щенок. Такой же рыжий, как Ванина игрушка. Такой же хвост крючком, такие же черные глаза пуговкой. Такой же коричневый нос.

Щенок завилял хвостом, не вставая с места и только повторил свое резвое “вурф!”. Ваня оглянулся. Вокруг никого.

– Чей же ты будешь? – спросил он.

– Вурф! – ответил щенок, что на языке собак означало одно…

– Тетя Глаша, он сказал, что теперь он мой!

Ваня ворвался в дом со щенком на руках.

– Экий новогодний подарок, – усмехнулась тетя Глаша, приглашая обоих к столу.

Он не верил в волшебство и не знал, как можно измерить любовь. Но Ваня уверен, что игрушка родителей в одночасье стала живой собакой.

* * *

Дед Егорыч

В сторожке деда Егорыча, как всегда, царил порядок и полумрак. По углам и на окне стояли свечи, а под потолком мерцала старенькая гирлянда. Он нашел гирлянду среди старой техники, починил и повесил в честь нового года.

В дверь Егорычу постучались. Он встал неспешно, хрустнув коленками и открыл гостю.

– Ух, Егорыч, – пожаловался гость, едва сделав шаг внутрь. – Опять в холоде сидишь.

– Мне уютно, – ответил Егорыч и поставил чайник. – Печенье будешь?

– Твое имбирное? Давай.

Гость хотел присесть на стул, но остался на ногах, пряча ладони под мышки. Холод в сторожке стоял нестерпимый, но Егорыч всеми силами добился права не топить свою печь. Это никому не мешало, а на работу сторожа холод никак не влиял.

– Ты знаешь, завтра новый год, – заговорил гость, принимая кружку чая. От кружки поднимался пар, приятно грея ноздри. – А власти урезали финансирование, и детский дом остается без праздника. Даже не знаю, как смотреть теперь в глаза ребятам.

– С теплом смотри, – пожал плечами Егорыч.

– Странный ты, Егорыч, – усмехнулся гость. – Ладно, дело не только в этом. Плохие новости еще не закончились.

Егорыч поправил еловую ветку на стене под потолком и посмотрел на гостя, ожидая продолжения.

– Теперь нам будет нечем тебе платить, – гость виновато опустил глаза. – Дети очень тебя полюбили, и руководство тебе безумно благодарно, но мы не можем просить тебя работать бесплатно.

– Что, и сторожку отберете? – улыбнулся Егорыч под густой бородой.