Новый омут

Сергей лежал, вжимаясь в землю. Девка визжала пронзительно, на всю округу.

–– Успокойся! – боевики схватили девку за руки, и поволокли к машине.

В затылок Сергею упёрся ствол пистолета.

«Зачем я полез в эту заварушку?».

–– Ты тоже! Вставай!

Его рывком поставили на ноги, нагнули голову и толкнули в салон – он упал на чьи-то колени, упёршись лицом прямо в задницу китаянки, лежавшей тут же, и рыдавшей. «БМВ», ревя двигателем, сорвалась с места.

–– Стой! Стой! Эй! – различил Сергей крик Арахова.

–– Утихни, – и вдогонку грянул выстрел. – Бах!

Сергей втянул в себя воздух, вместе с пряным запахом неподмытой девки. Неужели убили Арахова? Нет, забавлялись – вслед за выстрелом начался смех.

Отсмеявшись, сразу заговорили не по-русски. Вьетнамцы!

Сергею невозможно было пошевелиться. Всё тело его болело, сжатое со всех сторон. «Терпи», – твердил разум, но тело отказывалось. Он пошевелился.

–– Лежи спокойно.

«БМВ» встала. Сергея толкнули. Он с готовностью рванулся назад, и вывалился в открытую дверь на грязную землю. Следом полезла девка, чуть не ударив Сергея в лицо каблуком.

Боевики вышли, подхватили Сергея за шиворот куртки, и повели к открытым воротам автостоянки. Где он находился, Сергей понятия не имел. Высокий забор скрывал длинное одноэтажное здание с узкими окнами.

Девке надавали по щекам, и увели в маленькую дверь под вывеской «Автомойка». Сергея же, молча подталкивая в спину, направили к железной двери, рядом с которой по штукатуренной стене мелом, были выведены иероглифы и русский перевод: «Спортзал».

Сергей вошёл в тёмный узкий коридор. Его провели мимо приваленного к стене старого биллиардного стола – в ногах прыснули в дыру в стене две серые крысы.

За поворотом коридор упёрся в ажурную стеклянную дверь.

Шедший впереди боевик, отворил дверь, и Сергей оказался в освещённой красными фонариками комнате. Сергей с удивлением огляделся – убранство комнаты было в юго-восточном стиле – шёлковые драпировки с золочёнными драконами и стеблями бамбука, высокие фарфоровые вазы на полу, подушки, плетённые циновки. В кресле, в тёмном углу, под балдахином из тяжелого шёлка, с золочёнными кистями, сидел худой мужчина-вьетнамец, с надменно сжатым ртом. Один из боевиков, подошёл к хозяину комнаты и что-то сказал ему на ухо. Тот хрипло засмеялся, и коротко взмахнул маленькой рукой. Все боевики быстро вышли.

–– Хе-хе-хе. Вступился за китайскую проститутку? Но ты же не китаец. И не кореец.

–– Что? – Сергей не понимал, кто с ним говорит, и смысл его слов.

–– Ты не кореец. Ты сын Хо Цуна. Ты вылитый Хо Цун в молодости.

–– Кто вы?

–– Я? Хэн Хан, отец молодой женщины, которую ты ищёшь.

–– Я Сергей Ли, агент Особого Специального управления ФСБ.

–– Наслышан. Ли, да-да – это тот лётчик. Я помню его. Ему нравилась Зина. Как мы тогда говорили Зи-На. Мы тогда плохо говорили по-русски. Хе-хе.

–– Вы знали мою мать? – Сергей шагнул к хозяину вьетнамской мафии.

–– Знал. Она работала в больнице, которая обслуживала наш сельский округ. В нашей деревне была эпидемия лихорадки. Русские врачи творили чудеса. Особенно Зи-На. Она отпаивала нас лекарствами, колола шприцом – не брезговала лечить измождённых крестьян. Мы очень любили и уважали нашу Зи-Ну. Значит, она вышла замуж за лётчика, – Хэн Хан задумчиво закивал головой.

–– Вы сказали, я похож…

–– А-а, вот ты уже и забыл о моей дочери. Хе-хе. Ты молод, Серёжа. Но я говорю правду, не пытаюсь мутить твои мысли в мозгу. Ты вылитый Хо Цун. На прошлой неделе я был во Вьетнаме, ездил закупать наш знаменитый рыбный соус «ныок мам» для своих ресторанов. Был в родной деревне. Хо Цун постарел. Да, а тогда… давно… он был начальником деревни. В деревнях у нас были учреждены коммуны и они долго у нас держались, как у вас колхозы и совхозы. Хо Цун был нашим начальником. Нужно было много рису. У Вьетнама было только два богатства – дружба с русскими и рис. Да… Зи-На спасла нас от смерти – половину деревни – это точно. Все мужчины в деревне, узнав, что наша Зи-На отработала свой контракт, и возвращается в Москву, скинулись, и купили ей в подарок очень дорогой сервиз из фарфора. Хо Цун, от имени деревни, преподнёс его в подарок твоей матери, но она отказалась – она была очень молода, и думала, что это не хорошо, принимать подарки от спасённых больных. Тогда мы пригласили её к нам в гости. У неё был отлёт через четыре часа, но мы сказали, что она нас очень обидит, если откажется от приглашения. Начальство разрешило Зи-Не посетить нашу деревню. Мы ехали в автобусе через поля, где созревал рис – богатый урожай. Мы остановили автобус и стали пить водку – за наши поля, за урожай, за Зи-Ну. Зи-На тоже пила, и так упилась, – Хэн Хан, усмехаясь, кивнул головой, – что уснула. Мы сначала не заметили, что Зи-На спит – пили рисовую водку, говорили о своём все разом и вдруг, видим – дурак Че Шо – деревенский мальчишка, задрал платье нашей Зи-Ны, снял её трусики, и жадно пользует её. Мы ополоумели – мы прогнали мальчишку и сами, торопясь, ругаясь из-за очереди, сближались со спящей Зи-Ной. Мы были пьяны, Серёжа, и Зина была так прекрасна – белая женщина, почти богиня. Не забываемые минуты. Я помню их до сих пор.

Сергей смотрел в упор на ухмыляющегося вьетнамского мафиози, силясь понять – правду он говорит или несёт блеф, чтобы сбить его, запутать… Он говорил невероятное, но … Мысли роились, мешались в клубок… Кровь прилила к щекам.

Хэн Хан, глядя пустыми глазами в сторону узкого окна, продолжал вспоминать:

–– Только Хо Цун возмутился, заорал и стал мешать нам. Да… Мы здорово поколотили его. Каждый недолюбливал начальника деревни – вот и всыпали ему за все обиды. А потом, чтобы он нас не выдал, и его заставили сблизиться с Зиной. Его семя пробило оборону… Ты сын Хо Цуна, Серёжа. Хе-хе… Так это было. А лётчик, значит, всё-таки, женился на ней… Мы привезли пьяную и спящую Зину в русский посёлок в назначенное время. Представитель, отпустивший Зи-Ну, очень ругался на нас, обзывал свиньями, кричал, что его доброта может погубить его карьеру. Да… А сервиз мы передали ему, и сказали, что это подарок Зи-Не.

Сергей смотрел в пол. Вот тайна его рождения, вот почему отец Ли бросил мать, когда сроки беременности не совпали! И этот сервиз…

Хэн Хан повернул лицо к Сергею.

–– Я велел своим людям найти тебя, чтобы высказать просьбу – когда найдёшь мою дочь Ольгу, скажи ей, что отец очень, очень хочет помириться. Пусть живёт, как хочет, но относится ко мне по-прежнему – с дочерней любовью, как в детстве…

–– Значит, вы не знаете, где она?

–– Мы несколько лет не общаемся.

–– Почему?

Хэн Хан развёл руки.

–– Она стыдится моего бизнеса. Ей лучше иметь отца, гнущим спину за чёрствый кусок…

–– Ваши люди убили человека…

–– Когда? – Хэн Хан удивился, и тут же смягчился, заулыбался. – Этого не доказать. Да и был ли человек? Незаконный эмигрант.

Сергей резко спросил:

–– Я могу идти?

–– Иди. Только не забывай – и моя частица есть в твоей крови.

–– Не забуду. Как имя того человека?

–– Хо Цун.

Сергей решительно толкнул дверь, и пошёл прочь по коридору – его никто не удёрживал.

Хэн Хан самодовольно посмеялся, потом полез своей маленькой рукой себе в штаны, вытащил напряженный, тонкий член.

–– Лан Джи.