Артефакт. Послание древних

Египет уже не подчинялся Ассирии, а Суронтона до сих пор называли наместником Мемфиса. Тяжело смириться с мыслью, что прежнее величие уходит в прошлое. Будет ли снова покорён Египет? Суронтон жаждал вернуться на своё прежнее место, да и все дворцовые вельможи скорбели о потере богатой провинции. О временной потере? Все говорили, что о временной!

–– Я награжу Суронтона за усердие, – отозвался Банапал. – Что слышно о горной Шобрии? Прошёл год, как их вождь Канишка приезжал ко мне с данью и целовал пыль у моих ног!

–– Царь, о великий! – согнулся в поклоне Зантаран, любимец и друг Банапала – никто другой не осмелился бы поправить царя царей. – Канишка – царь!

Банапал улыбнулся. Он вспомнил нищего царя пастухов-горцев. Канишка источал бараний потный дух и пускал слюни из нечистого рта.

–– Царь. Ха-ха-ха-ха-ха!

Вельможи подобострастно ударились в хохот и веселье от царской шутки.

–– Так что же, царь и брат мой Канишка?! – потешаясь, вопросил Банапал. – Прислал ли он дань, подобную египетской?

Царь царей продолжал шутить. Вельможи гоготали. Дань с покорённого Египта превышала десяток тонн серебра и почти полтонны золота в год, а что могли дать нищие пастухи? Шкурки сурков, из которых шили варежки для стрелков из лука, охранявших ассирийские рубежи на берегах Каспийского моря, самой северной границе?

–– О, величайший, могучий Канишка, – юродствовал Зантаран, – пренебрёг своей священной обязанностью. Он не прислал куропаток и шкурки сурков. Когда посланник с отрядом прибыл в ставку царя, великий Канишка уехал в горы охотиться вместе со всем своим народом. Посланник нашёл стан Канишки пустым.

–– Охотиться? – Банапал недоумённо повёл бровью.

–– Да, о, величайший!

–– Но это бунт! Хе-хе! Вы привезли Канишку на расправу?

–– Нет. Не поймали. Но привезли его жену и дочерей.

–– Да-а-а… Всегда одно и тоже. Мы приняли Канишку, как брата, одарили своим расположением, а он ответил коварством.

–– Ха-ха-ха-ха!!! – смеялись придворные.

–– Величайший, Канишка, видно, решил воевать с нами! – гадливо подсказал Зантаран.

–– Воевать?! Ха-ха-ха-ха-ха!!! – Банапал от души веселился. – Какая страшная весть!

–– Горе нам! – продолжал дурачиться Зантаран.

–– Горе нам! Горе! – раздались голоса в потоке смеха.

Вскоре вельможи устали смеяться, утирая слёзы бессилия…

–– Что ж, пока моего брата Канишку ловят наши отважные лучники, мы накажем его семью! – продолжая веселье, улыбаясь, возвестил Банапал. – Отдадим царицу и царевен карлику Асоту!

Вельможи опять заржали, неистово, до новых слёз. Когда Банапал в ударе, с ним не заскучаешь! Карлик Асот, пленный и дикий урартец, жил во дворце царя царей и потешал на пирах, показывая срамные места и ругаясь на непонятном языке. У Асота был неимоверной величины жилистый член, ему, ради забавы, отдавали на соитие жён и дочерей покорённых царей и князьков. Он доводил несчастных до безумия, орудуя своим огромным инструментом.

–– Асот зазнался сверх меры! – заметил Зантаран. – Он делит ложе только с царицами!

–– Да, друг мой, пора положить этому конец, – смеясь, согласился Банапал. – Повеселимся сегодня на славу! Когда Асот растлит дочерей Канишки, доставим ему последнюю честь – посадим на кол, как царя!

–– Ха-ха-ха-ха-ха!!! Слава тебе, о величайший!

Пока шли приготовления к забаве – грязную жену Канишки и его чумазых дочерей привязывали к столам, на которых придаст их сладостной и мучительной смерти обречённый карлик, Банапал, из тронного зала, зашёл в свою опочивальню выпить вина и записать шутку, придуманную Зантараном: «великий и могучий царь Канишка» – это что-то! Во время пира, который Банапал даст в честь покорителя иудеев Замбатала (девять тонн серебра из Иерусалима!), он расскажет вельможе о новой военной «угрозе» – о своём «сопернике», царе грязных пастухов! «Горе нам!». Ха-ха-ха-ха.

Банапал, усмехаясь, присел за письменный стол, высеченный из базальтовой глыбы, быстро и нервно стал царапать острой палочкой по мягкой, податливой глиняной табличке: «Я, Банапал, сын великого Асархаддона, царь Ассирии, царь царей, царь четырёх сторон света и всего живущего на земле, в страхе и печали терзаю свою душу – великий и могучий царь горных пустухов Канишка пошёл на нас войной». Банапал не сдержал смеха, представив, как будет потешаться Замбатал, читая на пиру эту шутливую табличку. Да, надо не забыть приписать: горе нам!

Банапал приписал.

В покои, кланяясь и глядя в пол, вошёл распорядитель забав Булбакал:

–– О, величайший, всё готово. Вельможи собрались.

Банапал отпил глоток вина из серебряного кубка, бросил в золотую вазу палочку для письма. Впереди была жгучая забава – предсмертные судороги в сладостных конвульсиях жены и дочерей Канишки, непонимающий взгляд карлика Асота, когда ему объявят волю великого и его бледность, перед мучительной казнью, а потом и сама казнь – карлик будет хрипеть на колу, давясь кровью.

Представив всё это ярко и отчётливо, Банапал вскочил с сиденья, пошёл прочь из опочивальни, но вдруг задержался в дверях, нашёл взглядом неграмотного и немого прислужника Огоба (вырвали язык, чтобы не взболтнул лишнего, слыша столько тайн!), приказал, раздражаясь:

–– Огоб, собери таблички на полках с указами и отнеси их в цех обжига, а оттуда в архив!

Когда шаги величайшего стихли, Огоб, разогнувшись, вздыхая, собрал с полок таблички с новыми указами и законами, увидев на столе исписанную свежую табличку, присоединил её к общей стопке, и понёс в цех обжига. Оттуда табличка с «великим царём Канишкой» перекочевала в архив – пира в честь ограбления Иудеи не случилось – пришла весть, что вспыхнуло восстание знати в Вавилоне, и Банапал, торопясь лично расправиться с бунтарями, совсем позабыл о шутливой записи… И никогда уже о ней не вспомнил…

*****

Наше время.

Санкт-Петербург. Институт древней истории Академии наук РФ.

Аудитория зачарованно внимала соискателю докторского звания. Этот волевой, высокий, сорокалетний красавец, в идеально сшитом костюме, горячась и сверкая глазами, размахивая указкой перед плакатами с картой археологических раскопок на севере Ирака, всего несколько лет назад освобожденном от банд террористов, буквально зачаровывал публику и коллег-историков из оценочной комиссии.

–– И, наконец, главное доказательство моего открытия, эта табличка, найденная нами в раскопанном архиве царя Банапала, – Асадов взял в руки древнюю табличку с клинописной вязью птичьих следов, показал её аудитории, а на большом видеоэкране табличка была показана во всех подробностях. – Вот дословный перевод: «Я Банапал, сын великого Асархаддона, царь Ассирии, царь царей, царь четырёх сторон света и всего живущего на земле, в страхе и печали (непонятно) свою душу – великий и могучий царь горных ( сколото) Канишка, пошёл на нас войной! Горе нам!».

Асадов торжествующе оглядел комиссию и слушателей.

–– Дальнейший текст отколот. Видимо, дальше рассказывалось о войне. Два пропущенных слова легко восстановить по смыслу. Первое слово «терзаю», второе – «народов». Канишка – царь горных народов! Итак, неведомый Канишка, пока Ассирия покоряла Египет и Палестину, сумел объединить горные племена в мощную державу, взял в союзники Урарту и, имея сильное и большое войско, напал на Ассирию. А что войско у Канишки было не хуже ассирийского, говорят эти вопли Банапала: «великий и могучий царь! Горе нам!». Я ещё раз бесповоротно заявляю, что наступает прорыв в исторической науке – мы обнаружили документальное подтверждение первого удара по Ассирии, который свалил эту супердержаву древнего мира. И поверг её Канишка, ослабив и истерзав страну настолько, что позже, всем известный царь Мидии Астиаг, скифы и восставшие вавилоняне и фараоны Египта спокойно добили обескровленное государство!

Шквал аплодисментов взорвал щемящую тишину аудитории. Члены комиссии, вставая, спешили поздравить нового доктора исторических наук с грандиозным открытием, а студенты толпились у ступенек, торопясь подняться на сцену, чтобы вручить цветы своему талантливому педагогу…

*****

Асадов, измазанный в помаде, с охапкой цветов, устало вошёл в преподавательскую – все смотрели на него с восхищением. Он уложил цветы на стол, улыбнулся:

–– Вот так вот!

–– Поздравляем, Юрий Витальевич!

–– Поздравляем!

–– Это грандиозно!

К нему подходили учёные дамы (грымзы), с которыми он проработал вместе больше десятка лет, целовали в щёку; мужики доценты и кандидаты наук хлопали по плечу. Потом прибежал главный ассистент Асадова Лёнчик с семью бутылками французского шампанского, пятью тортами в вакуумной упаковке и мешком одноразовых пластиковых стаканчиков, тарелок, вилок и ложечек. Стали пить, снова поздравляя, не торопясь читать лекции студентам, хотя звонки в разных корпусах университета давно прозвенели, курили, говорили уже о своём, говорили и говорили.

Асадову было душно, щёки горели. Он гений. Он нашёл нечто! Это вклад в мировую историческую науку. Его табличка с «могучим Канишкой», как находка Тутанхамона. Очень долго ждал он своей судьбоносной экспедиции – в Ираке, после агрессии американцев, было всё время не спокойно. Курды, террористы, всевозможные группировки иракских шейхов, но, слава богу, в районе Ниневии наступил покой, и ему разрешили раскопки. И он нашёл! Да, да, эта судьба! Именно он должен был найти эту табличку, чтобы прослыть в исторической науке великим, и остаться в её анналах навсегда! Он везунчик.