Смоленщина

К тому времени, Иван попробовал себя в Москве и на стройке. Много строила жилья столица, требовались ей и рабочие. Установка окон, например, оплачивалась особо щедро, не каждый на высоту лез, вот он и ушел с завода. Зарплата стала вдвое больше, силы были, навыкам обучился сразу. Смог он и высоты не бояться, что двадцатый этаж, что первый, главное свое дело делать и план гнать.

Все бы хорошо, но вышла через полгода у застройщика задержка с зарплатой. А там и вовсе перестали платить. Многие ушли, оставшимся же, предложили работу на юге России, в Краснодарском крае. Там были у компании недостроенные объекты и Иван с радостью согласился. Был он свободный, семьей не обремененный, да и море не видел ни разу в жизни, только по телевизору.

Съездил только домой к матери, подарки привез всем из столицы. Матери платье шерстяное и пальто, Петру ботинки военные с джинсами, жене его Ирине духи модные. Помог им и по хозяйству. У брата к тому времени уже и дочка родилась, Машей назвали.

Все также по старинке они заготавливали дрова, все также рубили и в поленницы укладывали. Газ хоть и провели до деревни, да платить по 150 тысяч с дома никому не по карману в деревне было.

– Шутка ли, свой газ за рубеж продаем, а свои дома дровами топим! – ругали за это Москву всей деревней.

Петр полевую работу забросил, трактор второй год без дела стоял. Подался он в центральный поселок охранником в банке работать, выгоднее выходило, зарплата приличная. В общем Иван и забор за месяц помог поправить и крышу дома подлатать. Приезжали и москвичи в деревню поохотиться на уток. Ходили на озеро с ночевкой, а после и в бане парились. Константин выбор Ивана одобрил, не раз он бывал на юге российском. Все свои советы давали, спорили, где лучше, где хуже.

– В Анапе море грязное, чем дальше от нее к Сочи, тем чище, – рассказывал Константин.

– Кабардинка, Геленджик тоже раз на раз, вот Архипо-Осиповка и ближе к Туапсе, там приятно отдыхать. А в Сочи народу многовато. Сейчас, правда везде у моря людей полно, все застроено, к берегу и не подойти порой. Но в былые времена, дикарем, да с палатками! И Крым не нужен был, купайся себе, да отдыхай всласть. А про цены я вообще молчу, – вспоминал он.

Спорил с ним Сергей по поводу Крыма.

– Ты, Константин, в Крыму один раз только и был, а я там каждый год отдыхаю. Ялта, Евпатория, Судак места красивые, я уж молчу про достопримечательности. И на Айпетри подняться надо и Ласточкино гнездо посетить. А Севастополь вообще, родина Черноморского флота. Крым, Ваня, удивительный. И история у него своя, российская, – убеждал он Ивана.

Много говорили и об Абхазии с Грузией, вспоминали Сухуми, Гагры и Пицунду, как там хорошо до войны было. Но ломать не строить, потеряна стала Грузия для России, не скоро помирятся и абхазы с грузинами.

И рад Иван был, что манило море к себе девушек со всей России, надеялся он и свою судьбу там встретить, семьей обзавестись. Была у него мечта такая, чтобы любовь была крепкая, на всю жизнь, как у матери с отцом. И думал он, что удивительная красавица и хорошая жена, как в сказке, и в жизни сбываются. Попрощался он вскоре с матерью и братом, да и отбыл осенью на юг.

Глава 3

И не ошибся, там ему сразу понравилось. Жары уже не было, а зимой ни тебе снега, ни мороза лютого. Первый объект был в Новороссийске, достраивали жилой многоэтажный жом. Бригадир оказался его земляк, взял над ним шефство, оберегал. Узнал там Иван и что такое и настоящий норд-ост, это когда с гор на город внезапно приходит ветер резкий. То ли из-за разницы давлений, то ли еще по какой причине, начинало с берега дуть так, что ветер с ног валил, занавески с подветренной стороны в квартирах под углом стояли. Город в такой день засыпал, транспорт не двигался, работа и вовсе останавливалась. А если до этого был теплый ветер с моря, то улицы и вовсе превращались в каток. Но дуло так недолго, погода вскоре выравнивалась и все входило в свой привычный ритм.

Жил Иван в Новороссийске без роскоши, в полуподвальном помещении вместе с пятью такими же ребятами. Кто откуда был родом, кто из-под Курска, кто из Пензы, были ребята и из Подмосковья. Те, кто постарше, помогали Ивану, как младшему. Питались они в рабочей столовой за казенный счет. Зарплату им всем на банковские карты начисляли, а уж с карты Иван сразу деньги матери перечислял. Нехорошо было там в городе с криминалом, могли налетчики на гоп-стоп взять, а при отсутствии денег и до банкомата отвезти, чтобы деньги твои кровные с твоей же карты снять. Этим премудростям его товарищи опытные научили, Иван и умнел уже вместе с ними.

Достроили дом, летом переехали в Геленджик, там тоже работы много было. Где асфальт у домов укладывали, где окна вставляли. Деньги платили исправно и без задержек. В море купались днем, чтобы жару выдержать. Работа начиналась с самого раннего утра, чтобы к полудню солнцепек переждать, а к вечеру снова за дело брались, график нигде не задерживали. Так прошел год.

Случались у Ивана там и романы, то с отдыхающими девушками, то с местными. Но никак он не мог встретить ту свою единственную, любимую. Как последний романтик, искал он некий идеал свой и не мог найти. Многие девушки нравились ему, но те, что были особенно по вкусу, исчезали от него в дорогих машинах и ресторанах. Красавицы те были писанные, за ними ухаживали люди непростые, подарками дорогими баловали, букеты дарили роскошные. Не по карману были Ивану такие отношения, вот он и терзался душевно. А особенно нравилась ему Маша с соседней улицы. Были у нее длинные золотые волосы и глаза изумрудно-васильковые. Сама она была стройной и приветливой, а улыбалась и вовсе как золотом одаривала. Нередко у ее дома и машины дорогие останавливались.

«Ну почему они все такие? Кавалеры их слишком взрослые, а они их ухаживания принимают. И спят с ними за деньги выходит, за развлечения», – так думал Иван про себя. «Гадко это, нехорошо. Нормальные парни им не по нраву, что не так? Ну не можем мы их по ресторанам дорогим водить, но мы им душу готовы отдать, всего себя,» – такие мысли все чаще посещали его голову и ранили ему душу.

Начал Иван томиться в своем страдании по Маше, часто стоял напротив ее дома за деревьями и всматривался в окна ее дома. Раз, другой, а мелькнет знакомый силуэт в окошке ее спальни. Но как не страдал Иван, а подойти не решался, все ждал и надеялся на что-то. А встречался с другими, теми, кто был для него доступнее и проще. Сильно давило это на него, выходило как-то не по чести, не по собственному желанию, не так его учили отец с матерью. Одна нравится, а с другой встречаешься. Сильно винил себя за это Иван, изменить все хотел, а подойти к Маше стеснялся.

«Ну зачем я ей такой нужен? Сам еще на ноги не встал толком. Не чета я ей»! -махал он рукой и шел с ребятами к морю. А мысли о ней все опять и опять возвращались к вечеру.

Прошел так еще год. Ездил он в деревню к себе на Новый год, погостил недельку и у Андрея в Москве. Страха перед столицей больше не испытывал, четко знал он уже, что ему надо, и где его место в этом муравейнике. И не представлял он уже себе, как раньше в деревне жить мог. Хоть и мало посмотрел Иван, мало где бывал, а юг России он полюбил всей душой и жить хотел бы уже там, в Краснодарском крае.

Но время шло, достраивали они в Новороссийске уже последний объект, «Метромаркет». Иван к тому времени у начальства доверие особое завоевал, занимался учетом материалов, склад ему доверили. Зарплата выросла, стал он понемногу откладывать, в банке счет завел. Маша, как он узнал, к тому времени уже в Москву уехала. Погоревал он, да все же легче стало, как видеть ее перестал. А там позвали и его работать в Москву, хозяева фирмы производство пластиковых окон под Москвой наладили, его бригадиром поставили на сборочный процесс. Работал Иван хорошо, не конфликтовал, карьера его постепенно и складывалась. Снял тогда он и квартиру себе в Мытищах, недалеко от работы.

В общем все шло неплохо, пока однажды не случилось с ним одно удивительное событие. Шел он как-то зимой с работы, задержался на складе с учетом. Подошел к светофору, смотрит девушка стоит, вроде как знакомая. Одета она была в дубленку короткую, джинсы облегали ее стройные ноги. Пригляделся он сбоку, и обомлел. «Батюшки, да это же Маша моя, из Геленджика, по которой я так томился безнадежно»! – проскочило у него в голове.

Решил он сразу не кидаться к ней знакомиться, виду не подал, и проследил ее до самого дома. Выходило, что жила она недалеко, в кирпичном доме на соседней улице. Прямо как в Геленджике, соседями стали заново. Ну, думает Иван, судьба значит. Стал он ее потихоньку выслеживать, узнал, что живет она там с подругой и работают они недалеко, в небольшом ателье по пошиву одежды. «Вот тебе и на, уехала Москву покорять, а работает здесь обычной швеей», – думал Иван, – «А такая красавица! И куда делись ее женихи богатые?»

Решил он с ней, наконец, познакомиться. Но сделать это хотел так, чтобы Маша и не догадалась о его прошлом пристрастии к ней. Взял он у друга машину, дождался, когда Маша с работы шла привычной дорогой до дома. Тормознул у светофора, опустил окно и крикнул ей:

– Маша, ты ли это? Ты что тут делаешь? Привет, не узнаешь меня? Это же я – Иван.

Маша его, конечно, не узнала, но лицо могло показаться знакомым, мелькало часто рядом в Геленджике. Надеялся Иван, что могла она и перепутать его с кем-то из знакомых.

– Привет, – ответила она осторожно, – А ты кто? Я тебя что-то и не припомню.

– Ну как же, мы с тобой в Геленджике встречались не раз, – соврал Иван и назвал ее адрес.

– Садись, не бойся, я подвезу, вон ветер какой поднялся, – добавил он и открыл дверь машины.

Маша задумалась в нерешительности, но ветер и в самом деле закружил нешуточную метель, а Иван так широко улыбался, что она доверилась ему и села в машину. Иван давно не чувствовал себя так хорошо. Хоть и стыдно ему было за вранье, но то, что девушка его мечты случайно оказалась с ним в Москве, а это было даром судьбы, не иначе. Он болтал не переставая, а рядом сидела Маша и улыбалась. Все это придавало ему сил, и он боялся упустить свой шанс. Тем временем они доехали до ее дома, и Иван попросил ее телефонный номер, чтобы встретиться и поговорить о родных ей местах.

Маша продиктовала свой номер, видно было, что ей не хватало здесь привычных родных и знакомых. Уже вечером следующего дня они сидели в уютном баре и вспоминали теплый юг и море.

– Как ты здесь оказалась? – спросил ее осторожно Иван, – Не надоели московские морозы и снега?

Сам он не мог глаз оторвать от Маши. Она и здесь была также стройна, привлекательна и желанна. Длинные волосы свои она постригла, но ей шла короткая модная стрижка, глаза все также манили своим зеленоватым мерцанием, а улыбка была прекрасной как никогда. Маша оказалась простой в общении, и они быстро нашли общий язык. Иван даже почувствовал укор совести за то, что обманул ее при знакомстве и не подошел раньше в Геленджике. Но глядя на нее и слушая ее, он прощал себя за это многократно.

– Я, Ваня, прости за откровенность, поехала сюда в кино сниматься, так обещал мне один ухажер из Москвы, – рассказывала Маша, – Только все это оказалось обманом. Кино, которое он предложил, было самым недостойным из всех возможных. Так что я чудом сбежала от него при первой возможности. Деньги быстро закончились и мне пришлось искать самую обычную работу, вот и устроилась здесь в ателье. Я ведь училась на закройщицу дома, хорошо еще, что подруга приютила меня на время. Я, конечно, могла вернуться назад, к родителям, но Москва мне понравилась и не хотелось вот так, сразу все бросать и уезжать. Подруга моя работала в то время секретарем у одного коммерсанта, деньги у нее были, и мы часто ездили с ее знакомыми по разным местам. Катались на машинах, выезжали на природу, ходили в клубы. В общем все было очень даже прекрасно, пока один из приятелей ее босса не стал приставать ко мне на вечеринке, – она отпила шампанского, чтобы набраться храбрости и продолжила.

– Я, Ваня, не такая, которая может с кем попало сразу в постели валяться. Мне надо человека узнать, полюбить, а потом уже и амуры заводить. А многие видят меня в другом свете, раз личико смазливое и фигурка ничего, сразу в постель тянут. Ни тебе поговорить, ни узнать поближе. Я вот часто думаю, здесь в Москве что, все такие?

Иван на это только наивно пожимал плечами и внимательно слушал. Маше нравилось, как он спокойно реагировал на ее резкие суждения и откровенные мысли, и она продолжала свой рассказ. Чувствовалось, что ей давно хотелось поделиться своими переживаниями и он был как раз кстати.

– В общем я ему пощечину влепила, а они меня за это выставили на улицу. Подруга потом мне сказала, что я дура. Такой крутой этот парень был, а я ему отказала. Здесь в Москве, говорит, везде связи короткие, мужчины богатые приходят и уходят, а бриллианты от них остаются. Но мне Ваня такого принца не надо, дома у нас тоже таких крутых много, но судьба меня от них слава богу как-то оберегала.

Она отпила шампанского и посмотрела на Ивана. Тот смотрел на нее влюбленными глазами и молчал.

– Ну что скажешь, правильно я поступила? Сижу теперь на съемной квартире и работаю в ателье, да вот еще с тобой тут болтаю, – усмехнулась Маша.

Иван сразу почувствовал себя неуютно, он не находил тех нужных слов, чтобы утешить Машу. В сущности, он понимал, что и сам мало чем отличается от того типа, но его поддерживала одна мысль, что Маша ему небезразлична, и за нее он горой. А если так, то постарается и помочь ей. И все мысли о ней, как о возможной любовнице, он мигом гнал прочь. Ведь это было последнее, что сейчас хотелось Маше.

– Конечно, правильно, – поддержал он ее, – Твои родители должны гордиться тобой. В Москве все за деньги, и отношения, и удовольствия, а жизнь на этом не построишь. Трудно здесь выжить и остаться человеком. Я сам из Смоленской области, родился в деревне. Мать до сих пор там живет с братом, а я вот выбрался в город и сейчас работаю бригадиром. Не ахти, конечно, но на жизнь хватает, и на пирожок с маслом. И матери денег высылаю. Ты Маша не грусти, я не такой как эти, всегда буду рад помочь. Может тебе еще раз попробовать в кино попасть, ты ведь красивая и такая женственная и добрая? – добавил он.

Маша от его последних слов рассмеялась и смахнула даже выступившую слезинку.

– Ты Ваня такой смешной, я, добрая, – усмехнулась она. – Но именно это в Москве и убивает тебя. Здесь надо быть напористой и голодной сукой. Брать свое, идти по головам, расти в карьере, как моя подруга. Здесь, я думаю, все решает только постель и деньги. Но я не такая, я уже точно вижу, что этот город не для меня. Слишком я честная. Так меня мама научила, такой поддерживал меня и папа. Они у меня простые интеллигенты, мама учитель, а папа врач. Любят друг друга до сих пор и никому не завидуют, – она задумалась и посмотрела в окно.

– Ладно, поедем уже, поздно, на работу завтра рано. Спасибо, что выслушал. А что до меня, то я, наверное, скоро домой уеду, – добавила она с грустью.

Иван расплатился и вышел взять одежду в гардеробе. Он отвез ее до дома, попросил не пропадать и предложил съездить прогуляться по Москве. На носу как раз были длинные выходные, намечался мужской праздник, 23 февраля. Маша чмокнула его благодарно в щеку и выскочила из машины. У Ивана от ее поцелуя все застонало в душе, и он долго не мог унять те противоречивые чувства, которые проснулись в нем после их разговора. Выходило так, что с одной стороны, он хотел уберечь ее и оказать свою поддержку, а с другой стороны, он хотел ее безудержно. Держать и не отпускать от себя ни на шаг, как любимую игрушку в детстве. Обнимать, гладить и целовать. И где та грань, где разумное не становится сумасшествием, где любовь и дружба не граничат с маниакальной страстью.

В романах, которые читал Иван в детстве, все было романтично и гладко. Герои подходили друг другу, любили и боролись только со злодеями. Но всегда все кончалось хорошо, и жили все долго и счастливо. Иван еще не был достаточно опытен в реальной жизни, но чувствовал сердцем, что настоящая любовь, должна быть в первую очередь построена на дружбе и уважении, потом уже природа возьмет свое. И он решил не ревновать Машу, решил стать ей другом и помочь ей найти свое счастье, ведь и его счастье теперь зависело от нее.

Он был рад, что она оказалась не такой, как он думал раньше, что она, в сущности, хотела как все, посмотреть на Москву и узнать ее. Что, увидев чужой мир, она не впитала его в себя, а осталась сама собой, со своими идеалами и ценностями. Он засыпал с этими мыслями и на душе у него было хорошо и спокойно.

Шли дни, Маша с Иваном стали встречаться, росла их дружба. Иван брал у друга машину, и они ездили в Москву, в центр. Гуляли по Тверской и бульварам, посещали музеи и выставки. Маша оказалась довольно начитанной девушкой и планировала их досуг заранее. Ей нравилось рассказывать Ивану про величайших русских писателей, поэтов, художников и музыкантов. Ездили они в Коломенское и Царицыно, а в апреле посетили Владимир и Суздаль. Все также они работали и жили в Мытищах. Иван относился к Маше с нежностью, но границ дозволенного не переступал, чем крайне удивлял и озадачивал саму Машу.

В ней чувствовалась еще не зажитая рана прошлой любви, порой она резко реагировала на его комплименты и ухаживания. Временами Маша закипала и отстранялась от него, чем сильно огорчала Ивана. Правда потом просила прощения и намекала на ту боль, что причинил ей подлый ухажер, а Иван, по простоте душевной все забывал и они продолжали прерванные встречи. Скоро их отношения стали по-настоящему теплыми и дружескими. Маше было легко и хорошо с Иваном., он тоже был счастлив и только иногда в его глазах читалась простая мужская грусть, выдававшего в нем его страсть и могучую волю смирения.