Витька послушно выпил и благодарно улыбнулся. Через пятнадцать минут племянник повторил прием лекарства, а еще через час уснул на диване, не сняв обувь.
За ужином Петрович заметил, что у Лены дрожат руки.
– Переживаешь? – спросил он.
– Боюсь я, дядь Коль, – кивнула Лена. – Мало ли что?
– Ничего, живой он. Голова, главное, цела, а синяки пройдут. Тех, кто Витьку бил не запомнила?
– Темно было… – вздохнула Лена. – А потом один убежал, а двух других Витька за забор загнал. Там еще собака такая злющая оказалась…
– Подожди, – удивился старик. – Так кто кого бил-то?!
– Разве увидишь что толком в такой куче, дядь Коль? – отмахнулась Лена – А Витька, он же в драке никогда меры не знает…
Старик покачал головой и пошел одеваться.
Лена раздела спящего мужа, уложила его и потом заметила на столе Витькину тетрадку. Она взяла ее в руки и долго листала, внимательно рассматривая неровные, нервные строчки. Подчерк Витьки было довольно трудно разобрать. В самом конце тетрадки Лена прочла переписанное набело стихотворение:
Что может быть прекрасней ноября,
Когда уже мертва природа,
Когда у карнавального урода,
Дождь растворил безумные глаза,
Когда опала мишура,
Когда до дна вдруг опустела сцена
И на висках жгут мысли вены,
Что может быть прекрасней ноября?..
Что может быть правдивее конца
В веселой пьесе с пьяными шутами,
Когда под занавес встречаешься с глазами
Печального и трезвого шута?..
«Хоть бы одно слово обо мне написал, – с горечью подумала Лена. – Ни одного. Ни раньше, ни даже сейчас, когда разводимся. А еще говорит, что не подлец!..»
Ниже стихотворения Витька трижды, размашисто написал число «666». Там же стояла его заметка, судя по всему, цитата откуда-то: «…Ибо есть число человеческое». Прилагательное «человеческое» было трижды подчеркнуто. Еще ниже Витька сделал приписку. Она гласила: «Бог создал человека на шестой день творения. Шестой! А в «Исходе» говорится о шестистах тысячах пеших мужчин… Просто совпадение или нет?»
Хлопнула входная дверь. Лена подняла глаза.
– Все в порядке, Лен, – улыбнулся Петрович, снимая дождевик. – Ушли те ребята, значит живы они. Ложись спать.
Лена отбросила тетрадку и легла. Уткнувшись носом в Витькино плечо, она долго думала, но уже в который раз, не придя ни к чему определенному, уснула…
Глава пятнадцатая
Витька разбудил жену в восемь утра. Лена сладко зевнула и посмотрела на мужа.
– Я поехал, – сказал Витька.
– Куда?
– В областную больницу.
Забота мужа о своем здоровье удивила женщину.
– И я с тобой, – твердо сказала Лена.
За завтраком Витька изложил цель своего визита в больницу и примерный план своих дальнейших действий.
– Ты главное не волнуйся, дядь Коль, нам нужно заняться телерекламой, – улыбнулся он Петровичу. – Возможно, к тебе скоро приедут телевизионщики. Сам я во время съемок присутствовать не смогу. Ты уж без меня постарайся.
Витькам явно избегал подробностей.
– Мне, Вить, каждую ночь деревня снится, – спокойно ответил старик. – Так что пусть снимают. Я потерплю.
– Отлично! Ты, как я погляжу, побойчее в последнее время стал.
– А чем мы с тобой хуже других?
– Золотые слова, дядь Коль.
В дороге Лена часто посматривала на мужа. Витька сидел на пассажирском кресле и сосредоточенно думал. «Москвич» вырулил на окружную трассу и прибавил ходу. За окном мелькали мокрые деревья и белые, похожие на памятники, придорожные киоски.
– Все будет хорошо, – неожиданно сказал Витька. – Все должно быть хорошо!
– Рука болит? – спросила Лена.
– Не очень.
– А физиономия?
– По ней почти не попали.
– Жа-а-аль!.. – выразительно протянула Лена.
В холле больницы Витьку ждала молодая, симпатичная женщина в белом халате.
– Боже мой, что с вами? – удивленно воскликнула Лиза, едва взглянув на лицо Витьки.