Два портрета

– Это платье сшито как будто для тебя, так что обратно я его не заберу. Я дарю тебе его. Да, да, именно, дарю, а в придачу еще и туфельки. К нему обязательно нужны красные туфли.

Платье, и правда, сидело на Аури, как будто было сшито специально для нее – нигде не давило и не топорщилось, а мягко и нежно облегало ее тело. Ей совсем не хотелось расставаться с ним, но она чувствовала, что не может, не должна продавать картину с ее рыцарем. Противоречивые чувства боролись в ней, она молчала, потупившись, глядя в пол, и не знала, что ей делать.

– Я подарю Вам эту картину – денег за нее мне не надо, – произнесла она, наконец.

+ +       +

Кауфман шел по улице очень довольный собой и мурлыкал под нос песенку на непонятном языке. Купцы обычно радуются в двух случаях: когда они что-то выгодно приобрели или когда что-нибудь продали. И решил он зайти в кабачок, чтобы пропустить стаканчик-другой вина. Сел за столик и прислонил картину к стене.

В кабачке в этот час не было посетителей. Пока он пил вино, его внимание привлекли двое мальчишек, игравших в какую-то непонятную игру: они то исчезали из виду, то вдруг кто-то из них появлялся совершенно с другой стороны. Иногда они забегали в кабачок, опрокидывали стулья или прятались под столами – тогда хозяин заведения прикрикивал:

– Вот ужо я вам.

Потом один из мальчишек, тот, что был в зеленых штанах с одной лямкой через плечо, залез на дерево, росшее у дома напротив, и пополз по толстой почти горизонтальной ветке. Она почти упиралась в стену недалеко от открытого на втором этаже окна.

Купец стал внимательно следить за мальчишкой. А тот, отломав тоненький прутик, протянул его к подоконнику открытого окна, пытаясь подцепить там какой-то предмет. Вот, кажется, ему это удалось, и он начал аккуратно тащить этот предмет к себе.

– Ух, ты, шельмец,– довольно добродушно пробормотал Кауфман, разговаривая сам с собой, так как больше было не с кем: кабатчик был в это время на кухне.

– А куда интересно запропастился второй сорванец? – купец совсем упустил его из виду, пока наблюдал за мальчишкой на дереве.

Вдруг зеленые штаны полетели с ветки на землю и вполне удачно приземлились, так как вместе с ними летел и их ловкий хозяин. В это же время из окна высунулась дородная тетка и завопила:

– Ограбили! Ой! Вон он! Держите вора!

Мальчишка приземлился мягко по-кошачьи на все четыре лапы, быстро схватил что-то с земли и бросился наутек. Поминай как звали.

Тетка в окне все еще вопила:

– Ловите! Украл!

Начали отворяться окна, кто-то стал высовываться и спрашивать, что случилось, но народу в этот час на улице было мало, и сорванец уже скрылся из виду.

Когда купец допил вино и, бросив на стол монетку, собрался уходить, то обнаружил, что картина, которую он оставил у стены… исчезла. Сначала купец прошелся по пустому кабачку, заглядывая под все столы, потом спросил про картину у хозяина, потом еще раз вместе с ним обыскал все заведение и только после этого, уже совсем не так добродушно, проворчал:

– Вот ведь, шельмец!

Мальчишку в зеленых штанах звали Крысолов. Убегая, он успешно нырнул в один переулок, затем пробежал немного по кривой улице, свернул еще в один переулок, и тут он услышал знаком посвист своего дружка Дэймона.

– Смотри, что я раздобыл, – сказал Крысолов и разжал кулак. На ладони лежало кольцо.

– Золотое?

– А то!

– А у меня – вот, – сказал Дэймон, показывая картину, украденную у купца.

– Здорово! Узнаешь, это же…, – но он не успел договорить, потому что Дэймон прервал его и завопил:

– Смотри, кажись, там едет Король.

По широкой улице, к которой вел переулок, катилась карета короля, а по бокам верховая охрана на лошадях.

– Айда смотреть!

– Бежим!

Королевская карета, запряженная четверкой превосходных лошадей, медленно и чинно ехала по центральной улице. Король, слегка отодвинув занавесочку, смотрел из окна кареты на свое королевство.

На улице собралась толпа зевак – вечное явление. Причем толпа эта состояла из двух частей: просто прохожих и профессиональных зевак, состоящих на службе у тайной полиции.

Своих осведомителей тайная полиция держала на крючке по разным причинам. Например, владелец маленькой лавчонки, не успел вовремя заплатить налог в королевскую казну. Приходит к нему агент тайной полиции и говорит, что за это страшное преступление перед королевством, его надо посадить в тюрьму. Но если лавочник согласится время от времени выполнять несложные задания тайной полиции, то можно дать и отсрочку на уплату налога. И таких бедолаг было в королевстве пруд пруди.

Другая половина состояла из случайных зевак из любопытства решивших присоединится к скоплению людей. Таких тоже было множество – ведь, глазеть на украшенную золотом карету, на красивых гвардейцев, охраняющих короля, было куда приятнее, чем работать. Да и ощущать себя частью толпы, то есть быть таким как все, для многих необходимо, как воздух.

В этой уличной толчее оказались и Крысолов с Дэймоном. В толпе стоял гомон – люди переговаривались, обсуждая достоинства кареты и лошадей:

– Ты глянь, какие колеса, на таких куда хошь уехать можно.

– На лошадей гляди, получше тебя одеты будут.

На лошадях были богато расшитые вальтрапы

, а упряжь и шоры украшали золотые заклепки. Дэймон и Крысолов хотели рассмотреть всю эту ослепительную красоту и богатство поближе, и они протискивались сквозь плотные ряды зевак вперед. По неосторожности Дэймон наступил на ногу какому-то толстому дядьке, тот разозлился и, пытаясь ухватить Дэймона за шиворот, прикрикнул:

– Ах, ты, постреленыш, куда лезешь!

Дэймон постарался увернуться, при этом он умудрился толкнуть какую-то даму, та взвизгнула, ее спутник попытался стукнуть мальчишку по спине своей тростью, но попал по руке еще одному господину. В этом месте толпы началась суматоха – всадник из кавалергарда заметил это, и решительно направил свою лошадь в сторону беспорядка, чтобы оградить карету короля от смутьянов.

Толпа отшатнулась назад, а Дэймон, путавшийся между ног и не заметивший этого движения, наоборот, выскочил вперед навстречу всаднику, но, зацепившись за чью-то ногу, полетел прямо под копыта лошади. Всадник, чудом перескочил через него, еще дальше оттеснив толпу, а Дэймон остался лежать как раз напротив поравнявшейся с ним кареты.

– Остановитесь! – воскликнул Король, наблюдавший все это из окна.

Кучер остановил лошадей. Дэймон понял, что сейчас может случиться что-то ужасное, вскочил, юркнул под карету, выбрался из-под нее на другой стороне улицы и скрылся в толпе. Ему удалось улизнуть, но на том месте, где он чуть не погиб под копытами лошади осталась лежать картина.

Король увидел ее и жестом велел поднять. Форейтор

соскочил на мостовую, поднял картину и подал Королю. После чего Король махнул рукой, давая знак продолжать движение, и задернул занавесочку – теперь у него было зрелище поинтереснее чем народ.

Тем временем Аури после того как купец Кауфман покинул ее комнату, конечно же, как любой девушке захотелось поскорее показаться кому-нибудь в новом наряде. Она прошлась несколько раз по комнате от окна к двери и обратно, затем нашла у себя комоде алую ленту, перехватила ей волосы и, решительно распахнув дверь, отправилась гулять.

Ей не терпелось поскорее дойти до центральной улицы города, где было много магазинов с большими стеклянными витринами, в которых можно было хорошенько рассмотреть себя, как в зеркале.

Она подошла к витрине большого кондитерского магазина – там были выставлены различные сладости: шоколадный бурый медведь, сахарный белый, мармеладные зайчики, белочки и лисицы. Аури подошла к витрине и стала всматриваться в нее, чтобы разглядеть свое отражение.

Продавцы, вышедшие на улицу, так как карета короля уже приближалась, и другие прохожие, столпившиеся у витрины, расступились, сами любуясь такой яркой, нарядной и красивой девушкой, и одновременно освобождая пространство около витрины, чтобы не мешать ей себя рассмотреть как следует. Аури, не замечая этого, отступала от витрины, поворачиваясь то одним, то другим боком, а все кто был рядом не могли отвести от нее глаз.

Всадник из кавалергарда, сопровождавшей карету, именно тот самый всадник, который немногим раньше чуть было не задавил Дэймона, тоже засмотрелся на Аури, и только в самый последний момент осадил лошадь, так как, отступая от витрины и кружась, Аури оказалась на пути королевского кортежа.