Кровные братья

«Добрались, в конце концов, и до него?! Хотите обратить Вэнса?!»

«А это не твое дело!!!»

«Мое. Загубите отличного певца. Дайте ему пожить. Он хочет жить как человек!»

«Он хочет денег и славы. И он хочет быть со мной».

Да. Вэнс всегда хотел быть с ней. Он любил Паулу. Он мечтал добиться успеха еще и для того, чтобы она поняла, как ошибалась в нем, и вернулась. И она вернулась. Но не той девочкой, с которой они пели вместе десять лет назад, а прекрасной, великолепной приманкой своего клана творческой богемы.

Она была очень способной ученицей лично маэстро – Александра Фэриартоса. Жертвы, намеченные ею, никогда не уходили. Очаровать, убедить, купить человека или действовать через его жену, любовницу, друга, партнера по бизнесу. Клан пожирал привлекательных, талантливых людей. Он хотели сохранить красоту и гениальность на века. На вечность. Законсервировать волшебную искру, загорающуюся в душе художника, залить воском боль, рождающуюся в сердце актера, засушить тонкие изменчивые образы, витающие над головой писателя.

Безумцы. Они не знали, что это невозможно. С годами ощущения и эмоции притупляются. А тысячелетия жизни убивают все чувства. Душа становится холодной. Не способной гореть. Фэри лишали людей того, что я искал в них и ценил больше всего – ярких, живых чувств.

Через пару веков Вэнс не захочет петь. Послушные связки возьмут любую ноту, но боль и страсть уйдут из его голоса. Он сам не заметит, как изменится. Забудет, каким был раньше…

Молчание затягивалось. Я прожигал Паулу ненавидящим взглядом. Она презрительно надувала пухлые губки. Вэнс переводил взгляд с нее на меня, и обратно. Чувствовал – нас связывает нечто, но не понимал что.

– Паула, ты хотела поговорить со мной? – решился он наконец на прямой вопрос.

– Хотела. Но вряд ли получится сегодня. Ты занят.

Гемран хотел возразить, что для нее свободен всегда, но промолчал. Из-за меня. Не хотел признаваться в ее власти над собой. Несколько часов назад в телефонной беседе со мной Вэнс называл девушку стервой. Теперь готов был повиноваться любому ее желанию. Очарование фэри действовало безотказно. Невозможно сопротивляться.

Нет, возможно. С ментальной помощью Даханавар.

Паула нахмурилась, когда почувствовала, как я «проясняю» разум ее жертвы. «Она бросила тебя, когда ты сильнее всего нуждался в ней. Ушла к богатому и благополучному бездельнику. А теперь, когда ты стал знаменит, явилась. Низкая, подлая, расчетливая тварь!» Эти слова звучали в голове Вэнса, произнесенные его собственным голосом. Неотличимые от его мыслей. Болезненные, отрезвляющие.

«Даханавар, что ты делаешь?! Зачем настраиваешь его против меня? Как ты смеешь вмешиваться?!»

«Смею! Оставь его в покое! Охмуряй кого-нибудь другого».

Казалось, лицо Паулы засветилось волшебным мерцающим светом, как жемчужина, извлеченная из раковины. Она стала немыслима хороша. Находиться рядом с ней и не желать ее стало невозможно. Это был ответ на мое грубое вмешательство в психику ее жертвы. Вэнс мысленно застонал. Его невыносимо тянуло к фэри, он был почти готов наплевать на свою гордость, но я «держал» Гемрана. Ради него самого.

«Один раз она уже предала. И сделает это снова. А ты никогда никому не прощал предательства».

Паула продолжала улыбаться и смотрела на него. Нежно, призывно.

Не знаю, чем, в конце концов, закончился бы наш поединок. Но человек – поле битвы Даханавар и Фэри отступил первым. Не выдержал борьбы между гордостью и любовью.

– Паула, давай встретимся завтра. Дарэл, я позвоню тебе… Сегодня не могу.

Он выглядел измученным, как после концерта. Опустошенным. Накал яростных чувств в его душе не оставил ничего, кроме апатии. Вэнс ушел, не прощаясь, тяжелой походкой человека, несущего на плечах неподъемный груз. Не оглядываясь.

Мы с Паулой посмотрели друг на друга. В ее темных глазах заблестели злобные огоньки, словно открылись два черных окошка в болотной трясине. Лицо по-прежнему красиво, но, казалось, под гладкой кожей пробегают мелкие волны ненависти. Впрочем, я и сам, думаю, выгляжу не лучше.

– Не мешай мне делать мою работу, – прошипела фэри, гневно раздувая ноздри.

– Работу?!

– Он получит деньги, свободу, славу, бессмертие. Все, о чем может мечтать смертный.

– Я не понимаю, зачем вам Вэнс. Он же не соответствует эстетическому идеалу Фэриартос.

– Он невероятно талантлив и работоспособен. Это искупает недостатки его внешности. К тому же наша кровь даст ему привлекательность.

– А мне кажется, дело не только в интересах Клана. Он нужен тебе. Не так ли?

Паула высокомерно приподняла бровь:

– У меня тоже могут быть личные привязанности.

– Хочешь отомстить?

Она удивилась. Хотя внешне не показала этого. Фэри учат железной выдержке не менее строго, чем леди-даханавар.

– Что ты имеешь в виду?

– У него великолепный голос. Изумительный успех.

Пусть не мировая слава в веках, но вполне достаточно для живого человека. Деньги. Не миллиарды. Но хватает. Свобода. Слегка ограниченная, и все же есть. Он добился этого сам. Своими человеческими силами.

А ты струсила. Испугалась полуголодного существования и постоянной работы. Побежала к богатому благодетелю. Продала свою смертную сущность за теплый коврик и полную миску.

А теперь носишься, выполняя приказы господина. Забираешь человеческое счастье у других. Соблазняешь легкой жизнью. Которая на самом деле безумно тяжела… Отвратительно тяжела и бессмысленна.

А ведь у тебя тоже был талант. Сколько лет ты уже не поешь?

Губы Паулы задрожали, но она крепко сжала их, зато в глазах заблестели слезы. Девушка стиснула кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить мне пощечину. Едва сдержалась. Можно было позлорадствовать. Но меня в ответ обдало такой жгучей душевной болью, что на секунду стало тяжело дышать.

Я сказал правду. То, о чем она старалась не думать, прячась за мысли о величии своего клана, о своем бессмертии, исключительности и красоте. Теперь передо мной стояла не обольстительная, уверенная в себе женщина, а девчонка с мокрыми ресницами, потерявшая саму себя. Настоящую. По глупости, опрометчивости или корысти, какая разница. Прежнего уже не вернуть.

– Мерзавец! – прошептала она, горько кривя красивые губы. – Проклятый телепат!

Развернулась и быстро пошла прочь от меня, почти побежала. Я не сканировал ее. Всего лишь произнес вслух то, о чем думал. И попал в самое больное место…

– Лориан, Макс, идемте. Я отвезу вас домой.

Они сидели в машине тихие, задумчивые. Чувствовали мою нервозность, которая глушила их радость от встречи с Вэнсом. Но ребята списывали свою легкую апатию на усталость.

Сначала я доставил Макса. Потом Лориана. Вылезая из «понтиака», он хотел что-то сказать, но, взглянув на мое замкнутое, хмурое лицо, произнес только:

– Спасибо. Пока.

На меня снова неожиданно повеяло теплым летним ветром, лучик солнца смыл видение двух черных окошек в зеленой болотной ряске, наполненных человеческими слезами. И я ответил неожиданно для себя самого:

– Тебе спасибо.

– За что?! – искренне, по-детски удивился он.